— Тебе ни к чему успокаивать нервы калориями.
— Привет! — Это Сюзанна. На ней был черный вязаный крючком свитер от Шанель, шикарная блузка с рюшечками и узкая юбка; она шепотом давала указания экономке, поправляя при этом широкое белое коралловое колье. — А вот и наша мисс Раздувательница Бури! Джейми, это было потрясающе! — Она обняла меня и продолжила, все еще удерживая меня за плечи вытянутой рукой. — И как у тебя храбрости хватает? Ты смотрела сегодня кабельные каналы? Они только об этом и говорят.
— Да-да, от всего этого голова кружится. — Меня уже начинало тошнить.
Мой мобильник снова зажужжал. Я глянула на номер. Неужели Гудмэн не может справиться сам? Неужели Эрик, раз уж он у нас опытный политический журналист, не может обойтись без меня хотя бы полчаса, пока я отвожу детей в пятницу после обеда на детский праздник?
— Неужели эти люди не могут оставить тебя в покое? Ты же в гостях! — сказала Сюзанна, изумленно вскидывая руки. — Не знаю, как ты справляешься.
Она пошла прочь, а Филип — за ней.
— Позволь мне поцеловать именинника! — крикнул он ей.
Игнорировать жужжание становилось уже проблематично: три звонка подряд, кажется. Я полезла на дно сумочки и опоздала всего на долю секунды. Когда я проверила номер звонившего, то увидела, что все четыре раза мне звонил Эрик. Не Чарльз. Не Гудмэн. А Эрик. Такое проигнорировать было невозможно. Эрик мне звонил, только когда он вне себя.
Сразу три матери указывали на меня одной из старушек-официанток в черных платьях и белых фартуках; она направилась ко мне. Я сразу поняла, в чем дело. Это Эрик. Чарльз дал ему городской телефон Сюзанны.
Что-то явно не так. Моя смутная тревога по поводу Терезы грозила обернуться профессиональной катастрофой. Я так и знала. Сердце у меня лихорадочно забилось, Я вскочила на ноги и сшибла со столика кока-колу в хрустальном бокале за восемьдесят долларов; бокал разбился, и тысячи осколков разлетелись по паркету из красного дерева. Все дети обернулись в мою сторону. Клоун Билли снял свою черную шляпу и уставился на меня, прекратив представление. Звук тромбонов медленно затих. Я встала и тут же поскользнулась на луже, прямо как на банановой кожуре, но удержалась, схватившись за угол дивана, — правда, при этом чуть не снесла старинную лампу в виде вазы. Одна из матерей схватила лампу, стараясь удержать ее.
Родители по всей комнате смотрели на меня, и на лицах у них было написано вежливое, элегантное и сдержанное: «Да уймитесь же, наконец, леди». Пес подбежал к луже и начал лакать кока-колу. Я с силой оттянула его за ошейник, чтобы он не порезал себе язык.
— Филип! — закричала я, как ненормальная. Но он куда-то запропастился. Никто даже не пошевелился.
— Питер!
Питер пробился сквозь толпу, словно Майкл Джордан в атакующем броске, перепрыгнул обитый зебровой тканью пуфик и схватил меня за руку.
— Джейми, с собаками я разберусь, иди поговори по телефону. — Он встревожено посмотрел мне в глаза, так, словно кто-то умер. Впрочем, как оказалось, дело было даже хуже.
Я сняла трубку, прижала ее к груди, закрыла глаза и прошептала:
— Пожалуйста, Господи, спаси меня на этот раз, пожалуйста. — Потом я сделала глубокий вдох и поднесла трубку к уху: — Джейми Уитфилд слушает.
— Ты ее смотришь? — взревел Эрик.
— Что смотрю?
— Пленку с Терезой, она выходит в пять на «Канале новостей и фактов».
— Какая пленка с Терезой? — спросила я, чувствуя привкус горечи ко рту.
— Я не знаю, — ответил Эрик, — но «Новости и факты» только что объявили, что у них пленка от Терезы Будро, которую им прислали анонимно в конверте с эмблемой «Правого дела». — Ведущие «Канала новостей и фактов» прямо-таки облизывались каждый раз, когда «крупные средства массовой информации» и «либеральная медиа-элита» допускали промахи. Они круглые сутки ругали нас за выпуск записей Терезы Будро, называя ее лживым, мстительным отвергнутым ничтожеством, едва знакомым с Хыои Хартли.
— А где Чарльз? — в панике спросила я.
— Здесь, со мной. — На другом конце трубки послышались какие-то приглушенные звуки. — И, Джейми, не забывай: ты не одна. Мы команда, и командой будем со всем этим справляться. Мы оба в этой каше, и я тебя не брошу. — Во рту у меня так пересохло, что язык чуть не прилип к кебу. Я жестом попросила одну из официанток принести мне имбирного пива. Она сделала вид, что не понимает меня.
Я открыла ящик возле телефона в поисках бумаги и ручки. Никаких ручек. Никакой бумаги. Только прозрачные маленькие ящички в плотных встроенных отделениях, с четкой наклейкой на каждом. Я открыла один из них, с надписью «Забавные аксессуары для закусок», и достала пригоршню зубочисток, отделанных ракушками. И хотя это было чистое безумие с учетом масштаба моих проблем, я помню, что у меня в тот момент от этих чертовых зубочисток разыгрался комплекс неполноценности. В нашем доме даже свечек для праздничного пирога на день рождения в нужный момент было не найти.
Кто-то постучал мне по плечу.
— Все в порядке? — Питер подошел ко мне сзади с кучкой мокрых льняных салфеток. Он принялся стряхивать осколки в мусорное ведро.
Я отрицательно покачала головой. Он подошел ко мне сзади, пытаясь услышать разговоры в трубке через мое плечо. Его грудь коснулась моей спины.
— Переключи меня на громкую связь, Эрик, — решительно сказала я, делая вид, что контролирую ситуацию.
— Мы тут, Джейми, — произнес Чарльз в микрофон.
— А ты что думаешь, Чарльз? — сказала я, молясь про себя, чтобы он сказал, мол, все это глупая попытка заставить нас занервничать.
Но он этого не сказал. Вместо этого он сказал:
— Нам кранты, вот что я думаю.
— Ну-ну, — перебил его Эрик, — ни к чему паниковать. Она уже не может отступить. Она уже двое суток как все рассказала перед двадцатимиллионной американской аудиторией в лучшее время вещания.
— Не имеет значения, — отозвался Чарльз.
— Но почему, Чарльз, почему? Может, это просто….
— Потому что не имеет. — Чарльз сделал паузу. — Нас ждет что-то особенно паршивое. «Правое дело» — злобные и опасные ребята. Черт, они ведь для того и ведут свой блог анонимно, чтобы такие штуки устраивать. И хотя никто не знает, кто они, вся консервативная Америка их обожает.
— Что на пленке?
Отозвался Эрик:
— Пока мы только знаем, что ее доставили в конверте с эмблемой «Правого дела», и эти поганцы из «Канала новостей и фактов» уже полчаса ее рекламируют. Она выйдет в эфир через семь минут, ровно в пять. Как раз вовремя, чтобы попасть в качестве главного сюжета в вечерние новости. — Он сделал паузу. — У тебя там есть телевизор, Джейми? Ты вообще сейчас где?
