Альк оставил уже бессмысленный пост у калитки.
— Ну теперь я могу идти? — саркастически осведомился белокосый у вора. Козы опять-таки не ускакали за тридевять земель, а отбежали на четверть вешки и остановились, мародерствуя на цветочной грядке вдоль забора.
— Иди ты… — Жар был так нелюбезен, что даже указал саврянину самое подходящее, с его точки зрения, направление, а сам отправился догонять стадо. Альку все равно было в ту сторону, и он пошел наравне с вором.
Козы, увидев надвигающийся на них карательный отряд, отступили еще на пару дворов, а там уже и луг начался.
— Здесь мы их точно не поймаем, — с досадой сказал Жар. — Хоть бы в лес не ускакали…
Но козы вовсе были не дурами и прекрасно понимали, что в лесу их ждет быстрая и бесславная кончина. Поэтому с дорога они не сходили, то пощипывая обочины и подпуская преследователей на несколько шагов, то срываясь в бешеный скок.
— Надо сделать вид, будто мы за ними вовсе не гонимся, — шипел вор. — Пусть успокоятся, решат, что мы не опасны…
— Лично я и так… — Альк, не удержавшись от охотничьего соблазна, внезапно сделал рывок вперед и поймал козочку за рог. Та забилась и закричала, как ребенок. С другой стороны с ликующим воплем подскочил и вцепился Жар. Стадо растерянно остановилось, сообразив, что шутки кончились, но тут впереди на дороге показалась знакомая фигурка в светлом платьице.
Выбрав из двух зол меньшее, козы с истошным меканьем кинулись к Рыске, обступили, будто кучка потерявшихся и нашедшихся детей, и дрожащими голосами принялись ябедничать: «Ме-е-ерзавцы! Извраще-е-енцы! Душе-е-егубы!» Козел так и не сумел сбросить подойник с рогов, и его гулкие жалобы выходили особенно прочувственными.
Девушка непонимающе поглядела на коз, перевела взгляд на Алька с Жаром, и ее брови поднялись еще выше.
— А… э-э-э… мы тут с козочками погулять вышли, — нашелся вор, выпуская уже охрипшую жертву. — А то застоялись в хлеву, бедные. Верно, Альк?
Но саврянина рядом уже не было — он с непроницаемым лицом прошел мимо Рыски, делая вид, что вообще не замечает никаких коз и не слышит их обличительного блеянья.
* * *
Чем ближе Рыска подходила к кормильне, тем громче у нее колотилось сердце. А вдруг ее там действительно освищут и закидают всякой гнилью?! Да и вполне себе крепкой картошкой — тоже неприятно. В Зайцеграде слушатели хоть трезвые были, а лесорубы в обозе вообще от хуторских батраков не отличались: простые, добрые. Утренний кураж прошел, и девушка уже почти жалела, что согласилась. Но если бы отказалась, то, пожалуй, сейчас мучилась бы еще больше.
У крыльца Рыска остановилась, собираясь с духом (точнее, борясь с желанием развернуться и удрать), но дверь сама открылась ей навстречу, и на порог вышел Альк. На страже заведения он выглядел очень внушительно: высокий, суровый, с мечами и пристальным оценивающим взглядом (не знаешь, что опаснее!).
На рынке Рыска купила не юбку и не платье, а цветастую шаль-паутинку. Наброшенная на плечи, она действительно оживляла одежду и смотрелась… миленько. Как и ярко-красный бант на конце туго заплетенной косы.
Вместо того чтобы уступить девушке дорогу, Альк страдальчески поморщился:
— Снимай. — И тут же сам сдернул шаль с Рыскиных плеч.
— Что ты делаешь?! — Девушка попыталась ее удержать, но даже поймать не успела. Держа шаль за концы, саврянин перебросил ее через Рыскину голову и завязал на талии вместо пояса. Кое-как, не внатяжку и на боку.
— Криво же! — Девушка попыталась перетянуть ее узлом вперед и поправить, но Альк дал ей по рукам.
— Цыц. Теперь рубашка.
— С ней-то что… Ай!!!
Саврянин распустил узел на шнуровке ворота, еще и подергал ее, чтобы хорошенько расползлась, открыв ключицы и верх груди.
— А волосы… — Альк на миг задумался.
Рыска пискнула, когда саврянин по-свойски сцапал ее косу и принялся расплетать. Жесткие ловкие пальцы сновали между прядями, как челноки. После косы волосы были чуть волнистыми, жались друг к дружке. Альк небрежно растеребил их в закрывающий спину полог, а освободившуюся ленту повязал Рыске поперек лба, оставив концы свободно свисать вместе с волосами.
Все заняло не больше трех щепок.
— Теперь иди, — разрешил Альк.
Рыска посмотрелась в не просыхающую лужу и охнула:
— Что ты натворил?! Я две лучины собиралась, а теперь на пугало похожа!
— Давай проходи. — Саврянин развернул ее за плечи к двери и подпихнул коленом под зад. — Ждут уже.
Девушка влетела в кормильню, как пробка. Точнее, как краюшка хлеба в рыбный пруд. Народу в заведении собралось — тьма, хозяину даже светильники пришлось до срока зажечь — все окна заслонили.
— Э-э-э… здрасте. — Рыска слабо помахала рукой обернувшимся к двери, привлекая внимание и остальных. К огромному облегчению девушки, Жар с Сивой уже были тут. Одновременно вскочив с мест, они протолкались к Рыске, прикрыли ее с боков и проводили за стойку.
— Ага, вот и наша сказочница, — приветствовал девушку кормилец, насмешливо и слегка сочувственно. — Ну, добро пожаловать, девка. Чуть что — приседай.
Мужик отодвинулся на самый край, уступая девушке место. Стойка была достаточно высока и прочна, рядом выход на кухню и задний двор. Удобное местечко, хозяйскую предусмотрительность даже Жар оценил. Разгоряченный кружкой вина (да и вообще не страдавший от застенчивости), он оседлал стойку, как корову, и громким, хорошо поставленным голосом начал балагурить:
— Вниманию почтенной публики! Впервые в поселке и только для вас — великая путешественница и сказочница, Рыска-с-хутора! Странствовала по всем ринтарским городам, веселила людей тут и там! Выступала на помосте с самим Нетреплолом, заговорила так, что бежал с позором! Шутку скажет — народ ляжет, песню заведет — весь мир подпоет!
Рыска ошарашено уставилась на друга — голосок у нее был хоть и чистый, но слабенький, та же Фесся на раз перепевала; да и про мудреца Невралия вспоминать было жутко стыдно.
— Не робей, заказывай — страшилку, смешилку, былину, всякую напрасли́ну!
— …пиво бурливо, вино-ледянку, борщ со сметанкой, — басом добавил кормилец, вызвав дружный смех гостей.
Напряжение спало, Рыска тоже улыбнулась и уже спокойнее осмотрела толпу. Люди как люди, глазеют на нее чуть ли не с благоговением — ишь Жар расхвалил!
— А про любовь сказка будет? — застенчиво спросила девчушка лет четырнадцати. Две ее подружки-ровесницы захихикали, но поддержали умоляющим: — Да-да-да! И чтоб с прекрасным тсаревичем!
— Про любовь? — Рыска на миг задумалась — и с упоением ощутила, как за спиной уже привычно разворачиваются невидимые крылья вдохновения, сейчас подхватит и понесет. На стуле стало неудобно и тесно, девушка подпрыгнула и боком села на стойку, лукаво склонив голову к плечу. — Так уж и быть, будет вам тсаревич! Только чтоб потом не жаловались…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
