— А за книги — вдвое: на этой неделе сам повелитель так определил. Армяне увидят нас — торговаться не станут! Сразу возьмут.
— Нам бы только армян разыскать! — добавил другой курд. — Тут они толкутся, да сами все в обносках…
— Сколько ж вам… Книг там сколько?
— Около сорока там…
— Это сколько же выйдет?
— Цена — по книге: эта вот — вся в серебре. Ей цена…
Двое других курдов заторопили своего грамотея:
— Прохожие тут, отойдём за ворота!
Но Мулло Камар повёл их к себе в келью: спокойней было пересмотреть товар без помех.
На затоптанном паласе, устилавшем келью, разложили все эти потемнелые, писанные неведомыми людьми, кое-где закапанные воском книги.
И все четверо — трое курдов и сам Мулло Камар — смотрели на них с удивлением и опаской: этакие деньги за них платят, а понять ничего нельзя.
Здесь, у себя дома, как ни кратковременно это пристанище, Мулло Камар заговорил о цене спокойно, прижимисто.
Но и упрямец курд, поняв, что купец от покупки не откажется, настаивал на своём.
Они спорили бы долго, но Мулло Камар вдруг вспомнил, что денег у него, кроме дорожной мелочи, нет. Ни одному из здешних менял, если они здесь есть, никакого кожаного лоскутка не предъявишь: деньги можно взять либо в Эрзинджане, либо в Арзруме.
— Поедем в Арзрум, там рассчитаемся!.. — предложил купец.
Курды, переглянувшись, молча ухватились за книги и не без досады принялись кидать их обратно в мешок.
— Стойте, — потерял спокойствие купец, — подождите!..
— Или давай деньги. Или нам пора уходить.
— Подождите!..
Мулло Камар торопливо думал, как взять, где, у кого взять столько денег. Ведь выходило, что добрую долю своей счастливой выручки надо было отдать этим оборванцам! А здесь — чужой город…
— Посидите здесь. Я схожу за деньгами.
— Нет! — отказались курды, начинавшие опасаться ловушки. — Мы уходим отсюда.
— Где же я вас найду?
— Не ищи нас! Прощай!..
Тогда Мулло Камар ухватился за рукав упрямца:
— Подожди, я принесу деньги!
Но чем настойчивее он удерживал их, тем неудержимее хотелось им уйти подальше от этого места.
Второпях Мулло Камар набавил им цену.
Но это лишь напугало курдов: сторговавшись, купец вдруг просит их получить больше, чем они запросили!
Снова переглянувшись и подталкивая друг друга локтями, — один взвалил на спину весь мешок, другие ухватились за углы мешка, — все трое кинулись прочь из Араб-хана, уверенные, что стража уже ждёт их у ворот.
Но ворота оказались отперты.
Лишь на улице они осмелели и не знали, как отделаться от назойливого старика, цеплявшегося за них и обещавшего деньги, которых у него самого не было.
Мулло Камар, видя, как исчезает эта вожделенная покупка, боялся лишь потерять курдов из виду. Гонясь же за ними, он лишь ускорял их шаги и терял всякую надежду раздобыть деньги при таком положении.
Мулло Камар ещё раз набавил цену. Он сулил им почти всё, что мог получить у менял, всё, что нажил в Дамаске. Чужие деньги, повелителевы, но ведь он вернёт их с лихвой!
Он бежал за курдами, не в силах понять их испуга, не в силах от них отстать.
Они оказались уже где-то за людными улицами, на каких-то пустырях, среди чьих-то гниющих костей, спугнув стаю бродячих собак…
Видя, что кроме одурелого старика за ними никто не гонится, курды остановились.
Мулло Камар, задыхаясь, потеряв где-то палочку и потому оскользаясь даже на ровном месте, последний раз напомнил, что вывалит им эту неслыханную кучу денег, если дадут ему время.
Упрямец, подмигнув остальным, согласился:
— Ступай, мы подождём здесь.
«Они сбегут», — думал Мулло Камар. Но что ещё мог он сделать?
— Я приду сюда с деньгами.
— Мы подождём! — повторил упрямец и тут же напомнил: — Приноси! Однако сколько сейчас обещал. Меньше мы не возьмём.
Когда, растопырив руки, Мулло Камар пошёл по скользкой тропе, со страхом понимая, что денег ему неоткуда взять, курды заколебались: «Ждать ли старика, который вместо денег может привести сюда стражу и незаметно окружить их тут… Уйти бы! Но и столько денег никому не снилось! Если разделить их поровну на три части, каждому хватит до конца жизни. Каждый сможет жить как падишах!»
Они сговорились укрыть книги в какой-нибудь хижине на другом краю города, а самим порознь притаиться на дороге, по которой купец вернётся сюда: видно будет, один ли он сюда идёт, ведёт ли за собой стражу.
Тем временем Мулло Камар возвратился в Араб-хан и спросил хозяина.
Очень толстый, румяный, пощипывая жиденькую бородку, хозяин смотрел ленивыми и добрыми глазами на опасного купца, что утром предъявил пайцзу хромого разбойника — Повелителя Вселенной.
Мулло Камар спрашивал хозяина, найдётся ли в Терджане ростовщик, способный за очень большую лихву одолжить очень много денег на несколько дней, пока Мулло Камар съездит за деньгами в Арзрум.
— А под какой залог? — спросил хозяин.
— У меня с собой товаров нет.
— Тогда никто не даст.
Отчаяние охватило Мулло Камара: сказочная добыча ушла!
Но хозяин, перестав щипать бороду, протянул к купцу руку и сказал:
— А пайцза? Она в самом деле от него самого? От Хромого? Покажите-ка её.
— Вот она! — нашаривая за пазухой могущественную медяшку, заспешил Мулло Камар.
— Покажите-ка!..
Хозяин лениво и ласково осмотрел её — три кружка, составленные треугольником.
— Да, настоящая. Но как это при такой пайцзе у купца нет с собой ни денег, ни товара?
Мулло Камар с досадой стянул с себя сапог и, тыча им в лицо хозяину, закричал:
— Вот они!
Хозяин попытался отодвинуться, но, будучи грузен и неповоротлив, не смог, хотя купец, предъявляющий то самаркандскую пайцзу, то рваный сапог, едва ли не базарный сумасшедший, каких немало развелось в эти суетные годы и общение с коими не безопасно!
Мулло Камар наконец заметил испуг хозяина, показал на заплатках сапога те армянские клейма и знаки, что превращали любой такой лоскут в серебро или золото.
Наконец хозяин пообещал Мулло Камару найти ростовщика, что под залог пайцзы даст деньги на малый срок, но под такую лихву, какой Мулло Камар никогда не слышал.
Возмущённый, что с него хотят столько взять, купец напомнил, что пророком божьим запрещено ростовщичество.
Хозяин, снова пощипывая бородку и возвращая купцу пайцзу, вздохнул:
— Кто хочет взять, равно нарушает заветы пророка, как и тот, кто хочет дать. К тому же человек, который найдёт столько денег, — армянин. Мусульманские заветы не касаются ни его, ни тех мусульман, которые ведут с ним дела.
Мулло Камар понимал, что без пайцзы не так легко будет ему выехать на дорогу, где повсюду бродят воины мирозавоевательного воинства. Но книги следовало взять сейчас же, пока их не перехватили какие-нибудь армяне! Пока курды не перебрались на другой базар, не отправились в другой город.
Армянин внимательно осмотрел голенища и предложил, оставив пайцзу Мулло Камару, взять в залог оба его сапога.
На пререкания и раздумье времени не осталось. Мулло Камар разулся.
Армянин, бережно приняв рваные сапоги, отсчитал купцу кошель серебра и золота.
В нескладных стоптанных туфлях, принятых от армянина в придачу к деньгам, стуча и шлёпая на весь базар, Мулло Камар пошёл на поиски курдов.
С трудом он нашёл дорогу на обетованный пустырь. Ужаснулся, не увидев там желанных курдов. Возликовал, приметив, как крадучись пробираются к нему двое из них. Оробел, поняв, сколь одинок и беззащитен он здесь со своим сокровищем. Даже на помощь кликнуть некого!
Они ограбили бы его. Но зачем, когда он сам принёс им заветное сокровище! А мешок этих книг тащить куда-то снова, когда так хотелось скорее отделаться от такого мешка!..
Пока двое проверяли содержимое кошеля, третий, самый упрямый из них, отправился за мешком.
Он уже показался на краю пустыря, изнурённый тяжкой ношей, когда эти двое, переглянувшись, исчезли так скоро, что Мулло Камар, обернувшись, не увидел ни кошеля, ни курдов.
Он увидел лишь упрямца, который, раньше, чем купец, поняв всё происходящее, кинул мешок и тоже исчез, словно всё это лишь померещилось Мулло Камару. Упрямец ринулся преследовать лукавых сподвижников, а купец остался в надвигающихся сумерках, среди слякоти, на незнакомом пустыре, наедине с мешком, который поднять не было сил.
Уже в темноте возвратился Мулло Камар в свою келью, сопровождаемый каким-то бродяжкой, согбенным под тяжестью мешка.
Очень тяжёл мешок! Таков будет вес серебра, причитающегося купцу в Халебе!
