Вновь свое спасение Шооран нашел в работе. К утру он вышел к побережью, в то самое место, откуда уходил. Даже копье, оставленное в хохиуре, оказалось цело. И заграждение, окружающее пустые оройхоны, все еще стояло. Народу на мокром не было. Все, имеющие или не имеющие право, сейчас делили землю. Что же, тем больше чавги достанется голодному илбэчу.
Шооран за спинами дежурящих цэрэгов вышел к далайну и поставил оройхон. Это был знак Моэрталу, что илбэч ушел из окружения. На первом же суурь-тэсэге новой земли Шооран водрузил моэрталово копье, наколов на острие большую чавгу.
— Ты меня угостил туйваном, — бормотал он под нос, — а я тебя, извини, чем могу. Ты меня запер, а я — убежал.
На следующий день оцепление исчезло, но и облав тоже не было — Моэртал понял, что илбэча лучше оставить в покое.
Нагрузившись чавгой и сменяв-таки раковину на хлеб, Шооран вернулся на мыс, с которого так стремился бежать два дня назад. Первым же ударом он создал там сухой оройхон, отделенный от остальной страны лентой в два мокрых оройхона. Поскольку эта местность была опустошена Ёроол-Гуем, а илбэч отсюда ушел, можно было надеяться, что недели три его никто не потревожит. Устраиваясь на житье, Шооран громко разговаривал сам с собой о чавге, тэсэгах, Ёроол-Гуе — обо всем на свете кроме Яавдай, маленьких детей, счастье и других несущественных предметах.
В тот же день Шооран поставил еще два оройхона, повторив давний подвиг Энжина. С рассветом круг начал повторяться. Шооран выстроил один оройхон, потом увидел Ёроол-Гуя и, перейдя на другую сторону мыса, следующий остров соорудил там, высушив еще один ненужный ему участок. Лишь после этого странная истерика погасла.
Шооран сидел на умывающемся оройхоне среди потоков слез Бовэра и думал, как жить дальше. В мире оставались лишь человека, которые относились к нему по-людски: сказитель Киирмон и сушильщик Койцог. Но Киирмон благополучен, его чаша не бывает пустой. Значит, остается Койцог, если, конечно, он еще жив.
Шооран собрался и без сожаления покинул мыс и сухие оройхоны, где скоро начнется столпотворение: дележ земли и власти. Он шел на запад по стыку сухих и мокрых оройхонов, по самому опасному месту, потому что здесь обычно больше всего стражи. Но сегодня цэрэги отдыхали, обрадованные уходом ночных пархов, а земледельцы не трогали бродяг, поскольку вся страна жила ожиданием чудес.
Он пересек владения Ууртака и крошечную провинцию, где некогда властвовал Хооргон. Оставил позади Свободный оройхон, где когда-то родился, и где не осталось ничего: ни прежних людей, ни прежней свободы. Ступил на остров изгоев, не ставший уютнее с тех пор, как безобиднейшая Нарвай смертельно напугала здесь малолетнего Шоорана. Также как и десять лет назад уходила вдаль мертвая полоса, слался дым и жил своей жизнью далайн. Правда теперь возле огненного болота стояла застава, караулящая ушедшего на угловые земли недруга. Впрочем, нападения оттуда никто не ждал, так что пройти в огненный смрад было несложно.
Шооран оглядел открывшееся пространство. Почему, собственно говоря, он должен задыхаться здесь? Всего один оройхон — и сухая полоса соединит угловые земли со страной вана. Погибнет крошечное государство, рожденное тщеславием Хооргона. Стоит ли о нем жалеть? Зато люди смогут ходить безопасно. Довольно и он мучился здесь в завалах и горячем нойте. Сегодня это болото исчезнет.
В полчаса оройхон был создан, и Шооран в третий раз за свою жизнь очутился на угловых оройхонах, поставленных когда-то старым илбэчем и, отчасти, им самим.
Даже на первый взгляд за два года оройхоны изрядно переменились. На мокром никого не было, пустынной оказалась и сухая полоса. Очевидно, немало народу ушло вместе с войском изгоев. Шооран сумел незамеченным добраться к последнему оройхону, который целиком принадлежал аварам и сушильщику.
Койцог был на месте. На нем была та же старая одежда, лишь на груди висела ладанка с давно погибшим и высушенным пальцем Ёроол-Гуя. Кусочек иссушенной земли тоже казался заповедником старых времен. Изменился лишь сам Койцог. Исчез отрешенный, безразличный ко всему взгляд, и Шооран подумал, что пришел вовремя: сушильщики с беспокойным взглядом долго не живут.
— Я не смог тогда вернуться, сказал Шооран, — но зато сейчас я пришел забрать тебя. Ты, должно быть, и сам знаешь куда — в новые земли на севере.
— Туда не пройти, — сказал Койцог. — Тройгал не пустит. Туда слишком много людей ушло, так теперь Тройгал там границу держит крепче чем от вана. Там и жирх не проползет.
— А мы проползем, — уверенно сказал Шооран.
— Мы-то проползем, — голос Койцога звучал словно виновато, — но я теперь не один. Тамгай… ее выдали мне в жены, по договору, даже не спросив. Да и как спрашивать, она же бездомной осталась. Мы тогда потребовали женщин, так просто, оттого, что не знали, что еще требовать. Всего год назад она была мне никем, а теперь… я не пойду без нее, а она не сможет ползти ночью по мертвой полосе.
— Если… — Шооран запнулся, не зная, какое слово подобрать, — если она в самом деле захочет пойти с тобой, то ей не придется ползти. Мы пойдем по мертвой полосе днем и не скрываясь. Там нас пропустят и дадут землю, среди изгоев у меня много знакомых. А с этой стороны, думаю, заслон уже снят, все брошены на границу с ваном. Ты же слышал, как трубили тревогу? Сегодня последний день этого царства.
Койцог пренебрежительно усмехнулся и на мгновение в нем проглянул прежний сушильщик.
— Сходи, посоветуйся с Тамгай, — сказал Шооран, а я сбегаю по делам. На час, не больше. Кстати, как поживает палач Боройгал?
— Что ему сделается? Живет. Говорят, клад нашел.
— Нашел, значит? — переспросил Шооран. — Что же, пусть пользуется. Я скоро вернусь.
Шооран выбрался на заселенный оройхон, открыто пошел по тропе. Раз Боройгал сумел выжить и отыскать его тайник, то «дороги тукки» больше нет и остается надеяться, что совершить задуманное ему поможет паника, вспыхнувшая из-за гибели огненного болота.
При входе в алдан-шавар суетилось с дюжину женщин, но не было ни одного цэрэга. Если на Шоорана и обратили внимание, то не посмели остановить. А в нижнем ярусе и вовсе никого не было. Пружинила под ногами земля, ползали слизни, сытно пахло наысом.
«Беглый камень» оказался цел и пропустил Шоорана в сокровищницу. За последнее время здесь ничего не изменилось. Шооран подошел к стене, снял талх. Материя казалась невесомой, и ничего не весили тонкие как высохший лист диски. Шооран сложил наряд, поколебавшись секунду, снял и доспех, оказавшийся неожиданно гибким и легким. Среди украшений на стене внимание привлекли заколки для волос, диадемой охватывающие голову воображаемой красавицы. Неужели — те? Шооран протянул руку, осторожно взял два светлых полумесяца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
