Предки отца Евгении, ассирийцы, жили в начале прошлого века в Иране на берегу озера Урмия. Отправившись на поиски нового пристанища, они в конце концов оказались в России. В частности, отец Джуны, Юваш Сардис, приехал в Советский Союз еще в довоенные годы, здесь женился, осел в ставшем родным селе и проработал всю жизнь в колхозе. Одно из сел на Кубани, которое основали ассирийцы и где жила в детстве Джуна, тоже называется Урмия. Выходит, что спустя долгое время, преодолев огромные пространства, отец Джуны оказался как бы снова на родине, чудесно перенесенной через границы и годы. Потому-то позже сама Евгения, переведя свое имя на ассирийский, определила тем самым и новый статус, и новую эпоху в своей жизни.
Связь с древним родом Джуна ощущала через прабабушку, которая прожила сто с лишним лет. Одна из картин детства – прабабушка делает какие-то движения руками, гладит, что-то шепчет, берет в руки веточку, делает ею круговые движения над больным и снова что-то шепчет. Уже тогда, играя, девочка пыталась повторять ее движения, нашептывая или напевая что-то свое, рожденное в детском воображении.
Матери Джуны, кубанской казачке, девочка казалась немного странной, ее пугали странные проделки – за ними следовало непременное наказание. Зато отец любил дочь безмерно. Не врачеватель, не ясновидящий, экономист по профессии, Сардис, как считали односельчане, мог в какой-то мере угадывать то, что вскоре произойдет. Правда, говорил он не о судьбах людей посторонних, а о тех, кто был ему духовно близок и дорог.
Мать хлопотала по хозяйству, а Евгении было поручено следить за младшим братом. Пока тот играл, девочка не должна была выпускать его из виду, поскольку во дворе был глубокий колодец. Но случилось непредвиденное: трехлетний малыш все-таки упал в колодец, успев только вскрикнуть. Джуна, услышавшая зов о помощи, недолго думая, прыгнула за ним.
Идея, как спасти кроху, возникла сразу. Девочка нырнула. Теперь она была глубже, чем братишка. Зависнув вниз головой, она руками уперлась в дно колодца. Резко согнула в коленях ноги и так же резко их распрямила. Попытка удалась – ребенок вылетел из воды. Но сама Джуна погрузилась на дно. И тут страстная жажда жизни неожиданно сменилась поразительным спокойствием. Она медленно плыла в звездном небе. Сколько времени продолжалось это путешествие, неизвестно. Может быть, пятнадцать или двадцать минут. Из колодца девочку вытащил старший брат. Он был вне себя от радости, что она жива. И тут раздался чей-то приглушенный голос:
– Ведьма!
Действительно, разве способен человек столько времени находиться под водой и остаться в живых?
Джуна была в отчаянии от такой клички. Она пожаловалась отцу, и сказала, что убежит из дома. Но Юваш понимал дочь как никто другой. Он ее успокоил, а когда наступила ночь, начал рассказывать о звездном небе. Вот тогда-то, под яркими ночными звездами впервые возникло у юной Евгении ощущение, что она живет одновременно и на Земле, и на тысячах других планет, не зная как собрать себя воедино.
Примерно к тому же периоду относятся и первые, не понятные для нее самой сеансы врачевания. Однажды отца мучил радикулит, и он лежал, терпя тяжкую боль. Мать взяла Евгению и поставила на спину к отцу. Голые ноги девочки почувствовали страшный жар, кожу пекло. И вдруг все неожиданно прекратилось. Джуна очень испугалась этого жара и долго не могла успокоиться. После этого отец произнес слова, запомнившиеся на всю жизнь: «Твое призвание – прикосновением залечивать раны». И она поверила.
Со смертью родителей детство Джуны закончилось. Она сразу многое поняла, и за несколько дней словно выросла и повзрослела. После окончания ростовского техникума кино и телевидения приехала в Тбилиси, но работы по специальности там не нашлось. Пришлось устраиваться официанткой сначала в «Интуристе», затем в баре кафе «Метро» на проспекте Руставели.
В первый раз она попробовала свои силы в целительстве, когда у маленькой дочери соседки случился приступ эпилепсии. Джуна поставила единственное условие: она поможет, но надо хранить ее действия в секрете. После ряда сеансов приступы у девочки прекратились.
Молва о юной целительнице разнеслась после того, как девушка, лицо которой искажало некрасивое пятно, стала быстро выздоравливать. Хотя Джуна всего лишь погладила ее по лицу из жалости и сострадания. Но уже на следующее утро девушка отыскала Джуну и горячо поблагодарила за сотворенное чудо. После серии лечебных сеансов пятно и вовсе исчезло. Окружающие усмотрели в этом влияние таинственных сил, вспомнив и о древних врачевателях, которые исцеляли наложением рук.
Теперь о Джуне говорили всюду: на улице, в кафе, магазинах. Она и сама уже знала свой путь. Но, чтобы пройти по нему, ей нужны хотя бы основы знаний по медицине. А еще желательно было бы исследовать внезапно пробудившийся дар в присутствии профессиональных медиков и психологов. С этими мыслями Джуна пришла в «народный университет», который позже окончила с отличием.
Вскоре специалисты подметили уникальные способности Джуны – она умела облегчать боль, лишь держа руки над раной и делая пассы (позже появился термин «бесконтактный массаж»). Развивая свой дар, она помогала тяжелобольным, от которых отказывались медики, и, как утверждают, многие безнадежные пациенты выздоравливали. Проявление такой способности привело в итоге к официальному признанию ряда феноменов, прежде считавшихся «чудесами парапсихологии». Один из них был даже назван ее именем – феномен «Д».
В «грузинский» период своей жизни Джуна встретила умного и привлекательного мужчину из достойной семьи – Виктора Давиташвили. Молодые люди поженились, и вскоре у них родился сын Вахтанг, или, как мать ласково его называла, – Вахо. Он стал для Джуны самым дорогим существом на свете.
Вспышки на фотопленке
Сотрудничество Джуны с учеными, причем американскими, началось осенью 1979 года. В те дни в Тбилиси проходил уникальный для Советского Союза Международный конгресс по бессознательному психическому. Американцы Джеймс Хикман и Майкл Мэрфи с воодушевлением отнеслись к необычному эксперименту, связанному с биоэнергетикой. Внешне эксперимент выглядел просто, и никакой аппаратуры не требовал. Все наглядно, доступно и, главное, очевидно. Хотя на первый взгляд научный опыт, поставленный американскими учеными, больше напоминал выступление иллюзиониста. Минимум атрибутов, максимальный внешний эффект. Требовалась лишь фотопленка и шесть плотных черных конвертов.
От непроявленной пленки отрезали несколько равных кусков и положили в каждый конверт по два куска длиной 20 сантиметров каждый. Конверты аккуратно закрыли, разделили на две группы, по три конверта, и положили в другие конверты. На сей раз большие и белые. Один белый конверт – рабочий материал, другой – материал контрольный.
Джуна подержала плотный запечатанный конверт между ладонями не больше минуты. Затем протянула его ученым. Ее участие в эксперименте завершено. Теперь дело было за американцами. Они заберут конверты с аккуратными пометками «Обработанные» и «Необработанные» в свою лабораторию. И уже там проявят куски фотопленки. Все двенадцать, по два в каждом черном конверте.
Так и сделали: пленку со всеми надлежащими предосторожностями проявили. И что же? Фантастика? Явь? Нет, явь, превосходящая самую смелую фантастику. «Обработанные» Джуной куски фотопленки были не просто засвечены: на них запечатлелись красные, белые, розовые, синие и голубые пятна. И в центре каждого кадра яркая световая лучевидная вспышка, напоминающая солнечную.
Оказалось, что пленка, использованная для опыта, имела три уровня восприятия света. При слабом световом воздействии она получает голубую или синюю окраску. Сильное воздействие фиксируется пленкой в виде красного цвета. А белый цвет говорит об очень мощном источнике освещения.
«В некоторых местах, – рассказывали ученые, – пленка освещена так, словно ее вскрывали при ярком свете. Просто взяли и вскрыли, а не воздействовали руками на непроницаемые для света плотные бумажные конверты». А вот контрольные куски пленки были совершенно темны. Таким образом, фотопленка зафиксировала излучение, порождаемое руками Джуны, что свидетельствовало об одном: биополе существует!
Спустя некоторое время благодаря «народному радио» вести об уникальной целительнице дошли до первых лиц Грузии, а затем и до Москвы. И когда в один прекрасный день кому-то из родных руководителей государства потребовалась помощь целителя, кто-то из москвичей вспомнил о Евгении Давиташвили.
Отъезд из Тбилиси был внезапным, и даже Джуна с ее талантом провидицы не могла предугадать, что придется покинуть гостеприимный город, ставший для нее родным. Мужу, Виктору Давиташвили, пришлось остаться дома. Позже они, к сожалению, развелись.
В центре внимания
