Празднуя победу 24-го мая 1945 года, Сталин приветствует не советский, а русский народ и говорит, что это «главный из народов СССР», и что он «завоевал в войне право признаваться направляющим для всего Союза», что его главными чертами являются «ясность ума, твердость характера и выносливость».
Русский народ объявляется совершителем революции. Он и смог ее совершить потому, что стал носителем ценнейших качеств (по-видимому, генетически. Тогда Сталин подает руку Йозефу Геббельсу! — А.Б.).
Если Карл Маркс и Фридрих Энгельс считали Россию варварской страной и русских дикарями, то Сталин объявляет Россию прогрессивной. Весь XIX век Европа становилась все более буржуазной, а русский народ на всех крыльях летел к революции!
Сталину пришлось заменить призывы к интернациональной солидарности трудящихся «призывами иного порядка, призывами к солидарности исторической, национальной, религиозной. Тем самым он ввел в советскую идеологию новые, глубоко видоизменившие ее элементы» [74, с. 38].
В 1947 году из Уголовного кодекса окончательно выкинули параграф, карающий за антисемитизм. В 1948 году убили нескольких деятелей еврейской культуры, включая Переца и Михоэлса, стали закрывать еврейское издательство «Дер Эмес» («Правда»), печатавшее книги на идиш, еврейский театр, еврейские школы.
До 1940-х годов были бы совершенно немыслимы гонения на «безродных космополитов», жертвой которых «почему-то» становились главным образом евреи. В конце 1940-х годов эти репрессии развернулись очень широко.
Сам термин «безродные космополиты» впервые появляется 28 января 1949 года в редакционной статье газеты «Правда». Статья называлась «Об одной антипатриотической группе критиков» и утверждала: «Эти критики утратили свою ответственность перед народом, являются носителями глубоко отвратительного для советского человека, враждебного ему безродного космополитизма».
Напомню читателю: слова «Родина», «Русь», «патриотизм» считались ругательствами еще в начале 1930-х годов, лет за пятнадцать до этой статьи. В 1934 и 1936 годах, за 13 и за 11 лет до кампании по искоренению «космополитизма», публиковались книги со стихами Безыменского и Алтаузена — про проклятую «Расеюшку-Русь», названия которой век бы не вымолвить, про необходимость расплавить памятник Минину и Пожарскому, двум отвратительным лавочникам.
Воистину, стократ прав Дж. Оруэлл, полагавший, что особенность тоталитарных режимов в том, что они заставляют верить то в одно, то в другое, резко менять «убеждения». Так вот и здесь — то изволь быть интернационалистом, сиречь космополитом, а за антисемитизм — под суд. А через десять лет — геволт! геволт! геволт! Все повернулось на 180 градусов. Теперь не Хаим дядю Ваню арестует, а теперь будет все наоборот, теперь надо быть пламенным патриотом, ненавидеть как раз космополитов…
Если двое братьев-близнецов родились в 1903 году и одного брата убили в 1921 году как патриота, а второй затаился и дожил до 1949, то еще не старым человеком он будет похвален за то же самое, за что убили брата его. Маразм крепчал, и танки наши быстры.
А шла кампания против безродных космополитов вот так: «Альтман ненавидит все русское, все советское: буржуазный национализм и отвращение ко всему русскому неизбежно приводили его к рабскому угодничеству перед Западом» [198, с. 3], — писала газета «Советское искусство».
А. Гурвич прямо обвинен в «издевательстве над русским народом, над русским человеком, над русскими национальными традициями». Действительно, ну «какое представление может быть у А. Гурвича о национальном характере русского советского человека» [199, с. 2].
«Голованивский является автором открыто-враждебного советскому народу националистического стихотворения „Авраам“. В этом стихотворении Голованивский возводит страшную, неслыханную клевету на советский народ и нагло врет, будто бы советские люди — русские и украинцы — равнодушно отворачивались от старого еврея Авраама, которого немцы вели на расстрел по улицам Киева.
Это страшный поклеп на советский народ, который в тяжелой кровавой борьбе, ценой больших жертв и усилий отстоял свободу и независимость советских людей всех национальностей…» [200, с. 5].
Шло «вычищение» гонимого племени из всех областей культуры, науки и искусства. «Уже самый факт огромного преобладания евреев среди „вычищаемых“ наводит на мысль, что в процессе „чистки“ сознательно проводился отбор на основании не столько прошлой или настоящей деятельности „вычищаемых“, сколько в расчете на будущее. И правильно: если официальная идеология перестраивается в духе воинствующего русского национализма, евреи в массе своей — даже ассимилированные евреи — не могут считаться вполне надежными проводниками официальной политики» [194, с. 220].
Наивные люди полагали, что «…мы должны ожидать здесь (в РСФСР) значительного ослабления антисемитизма: созданное войной болезненное напряжение миновало, эвакуированные реэвакуировались, польские ссыльные и беженцы уехали в Польшу, Гитлер канул в Лету, и отголоски гитлеровской пропаганды не отравляют больше общественного сознания» [194, с. 204].
В этом «вычищении» не обошлось без анекдотов, которые были бы очень забавными, не лейся человеческая кровь. Скажем, вот история с «вычищением» Мендельсона из истории музыки: в 1950 году портрет Мендельсона вынесли из Большого зала Московской консерватории.
Интересно, что несколькими годами раньше, в 1942 году, бюст все того же злополучного Мендельсона извлекали из Венской оперы. Тогда ошиблись — вместо Мендельсона извлекли и выкинули бюст обожаемого нацистами Вагнера, и ответственней эсэсовец даже пострадал — угодил на Восточный фронт за обиды, чинимые Вагнеру… Но в этот раз — не ошиблись, вышвырнули «кого надо».
Легко понять, какое впечатление производили такого рода аналогии на современников.
О том, как способствовала эта обстановка откровенному сведению счетов, свидетельствует такой факт: такой крупный ученый, как Б. Ф. Поршнев, обвинил коллегу, работавшего над той же темой, историей 30-летней войны, Вайнштейна, в пренебрежительном отношении к действительному значению России во всемирной истории. «У Рубинштейна и Вайнштейна — одна космополитическая теория». Много лет Поршнев воевал с Вайнштейном, а как-то признался: «Как приятно наступить на горло врагу» [201, с. 57].
В эти же годы стали бороться с иностранными названиями. Ланцет — это что еще такое?! Нет никакого ланцета, а есть «удлиненный хирургический нож»! Что это еще за «эклер»?! Нет никакого эклера, а есть «продолговатое пирожное с кремом». Одной из жертв утверждения России в качестве родины слонов пала и вполне безыдейная, самая что ни на есть внеклассовая хала. Не может же русский народ есть какую-то еврейскую халу?! Переименовали ее сперва во французскую булку, но, во-первых, это совсем не одно и то же — хала и французская булка, а во-вторых, не может же русский народ питаться французскими булками?! В результате появилась «городская булка», или «плетенка».
Последнее время, кстати, слово «хала», одно из немногих еврейских слов, вошедших в русский язык, вернулось в обиход. Что, выздоравливаем, братцы?!
А впереди было еще «открытие заговора» «кремлевских врачей-отравителей», когда некая Лидия Тимашук раскрыла ужасный заговор: кремлевские врачи, все до единого евреи, пытались убить, отравить папочку Сталина! О ужас! Вот уж и правда геволт! 13 января 1953 года «Правда» вышла с передовицей «Убийцы в белых халатах», и начало готовиться «Дело врачей». Из кремлевских врачей пытками и угрозами выколачивали признания: на какую разведку они работают.
Лидии Тимашук быстро и назидательно дали орден и еще быстрее устроили ей еще более назидательную автокатастрофу — а то вдруг начнет болтать лишнее. Но маховик гонений раскачивался все сильнее и сильнее, евреев стали увольнять с работы и уж, во всяком случае, старались никуда на работу не брать.
Как будто существовали даже планы выселить еврейское население СССР на Дальний Восток — поголовно, по этническому принципу. Достоверной информации об этих планах очень мало, но косвенных сведений полно. Как будто вопрос о выселении евреев решался в феврале 1953 года на заседании Президиума ВКП(б). В Еврейской автономной области в бассейне Амура строились бараки для переселенцев, чему тоже есть живые свидетели.
Уже подготовлена была брошюра Дмитрия Ивановича Чеснокова «Почему необходимо было выселить евреев из промышленных районов страны». Найти эту брошюру мне не удалось, но двое свидетелей рассказывали, что они своими глазами ее видели.
Не поручусь, что Сталин действительно произнес слова: «Нужно, чтобы при их выселении в подворотнях происходили расправы» и «Доехать до места должны не больше половины» [202, с. 319]. Но дух прессы сделался таков, что Алексей Сурков, главный редактор «Огонька», в феврале 1953 года сказал Борису Полевому: «Когда я читаю наши газеты, мне кажется, я попал на территорию, оккупированную Геббельсом!». В общем, шла массированная подготовка.
