– Большое Южное шоссе должно быть где-то поблизости, правда? – спросила она.
– Мили через две, через три. Если только нам повезет и впереди ничего не горит.
– Повезет. Можешь на это рассчитывать.
– Ты, как всегда, оптимистка? – засмеялся Теремон.
– Оптимизм стоит не дороже пессимизма. Так или иначе, но мы дойдем.
– Это верно – так или иначе.
Они постепенно продвигались вперед. Теремон быстро оправлялся и от избиения, которому подвергся в лесу, и от своего долгого голодания. Его способность восстанавливать силы просто изумляла. Сиферре, при всей ее выносливости, стоило труда не отставать от него.
И не падать духом. С момента их выхода в путь она настроилась на жизнерадостный лад, сказав себе, что они непременно доберутся до Амгандо и найдут там своих единомышленников, уже занятых воссозданием мира.
Но в глубине души она не верила в это. И чем дальше они с Теремоном углублялись в эти некогда красивые пригороды, тем труднее ей было побороть отчаяние, чувство полнейшего поражения.
Кошмарный пейзаж.
И некуда укрыться. Повсюду все та же картина опустошения.
Смотри, говорила она себе, смотри! Разруха – зияющие раны – рухнувшие стены, уже поросшие травой, уже оккупированные передовыми отрядами ящериц. Повсюду следы той жуткой ночи, когда боги вновь наслали на мир свое проклятье. Мерзкий прогорклый запах черного дыма над пожарищами, погашенными недавним дождем, и едкий белый дымок из подвалов, где огонь еще тлеет; повсюду следы копоти; трупы на улицах, скрюченные агонией; безумные глаза немногих выживших, выглядывающих порой из развалин своих домов…
Все рухнуло – слава и величие. Все пропало. Будто бы нахлынул океан и скрыл под собой все, что было достигнуто человечеством.
Сиферра должна была бы привыкнуть к руинам – ведь она копалась в них всю свою сознательную жизнь. Но то были древние руины, облагороженные временем, таинственные и романтичные. Эти же были совсем свежи, причиняли острую боль и не содержали в себе никакой романтики. Сиферра легко мирилась с крушениями былых цивилизаций – это почти не вызывало у нее эмоциональных переживаний. Но на сей раз в мусорном ящике истории оказалась ее собственная эпоха, и снести это было тяжело.
За что нам все это? За что? За что?
Неужели мы так погрязли во зле? Настолько сбились с пути, начертанного богами, что нас постигла такая кара?
Нет. Нет!
Богов не существует, и никакой кары не было.
Сиферра по-прежнему придерживалась этого убеждения. То, что их постигло – всего лишь игра слепой судьбы, бездумное движение равнодушных планет и солнц, сходящихся своим порядком каждые две тысячи лет.
Случай – и больше ничего.
Несчастье, через которое Калгаш проходит вновь и вновь на протяжении всей своей истории.
Время от времени во всем своем пугающем величии являются Звезды, и пораженный ужасом человек поднимает руку на плоды своего же труда. Его лишает разума Тьма, лишает разума неистовый свет Звезд. Этому циклу нет конца. Пепел Томбо красноречиво говорит об этом. Все, что лежит теперь вокруг – это Томбо. Верно сказал Теремон: теперь это археологический объект.
Знакомый нам мир погиб. Но мы-то остались.
Что же нам делать? Что делать?
Единственное, что утешало Сиферру в ее унынии – это воспоминание о первом вечере с Теремоном в Убежище: таком внезапном, таком неожиданном, таком чудесном. Сиферра вновь и вновь мысленно возвращалась к нему. Странно застенчивая улыбка Теремона, когда он попросил ее остаться с ним – совсем не похоже на коварного соблазнителя. И его взгляд. И его руки, обнимающие ее, их слившееся дыхание…
Как давно уже она не была с мужчиной! И почти забыла, как это бывает – почти. Кроме того, раньше она каждый раз испытывала неловкое ощущение, будто ошибается, делает ложный шаг, поступает так, как не следовало бы. С Теремоном было по-другому: просто рухнули все барьеры, исчезла неловкость и страх, и она уступила с радостью, признав наконец, что не должна больше оставаться одна в этом разоренном, истерзанном мире, что ей нужен союзник и что Теремон, прямолинейный и даже грубоватый, сильный, решительный и надежный – тот союзник, который ей нужен.
Сиферра отдалась ему без колебаний и сожалений. Какая ирония – потребовался конец света, чтобы она наконец влюбилась. Зато теперь у нее есть хотя бы это. Пусть все погибло – но это у нее есть.
– Смотри, – сказала она. – Дорожный знак. Зеленая металлическая табличка, вся черная от дыма, свисала с фонарного столба под немыслимым углом. В нескольких местах она была пробита – похоже, что пулями. Но ярко-желтая надпись на ней еще читалась: «Большое Южное шоссе» и стрелка, указывающая прямо вперед.
– Осталась миля или две, не больше, – сказал Теремон. – Должны дойти за…
Раздался высокий ноющий звук, потом звонкий удар и за ним – раскатистое эхо. Сиферра зажала уши. В следующий миг Теремон схватил ее и повалил наземь.
– Лежи! – шепнул он хрипло. – Стреляют!
– Кто? Откуда?
Теремон держал пистолет в руке. Сиферра тоже достала свой. Подняв голову, она увидела, что пуля попала в дорожный знак: в нем появилось новое отверстие, и несколько букв пропало.
Теремон, пригнувшись, быстро перебежал за угол ближайшего дома. Сиферра последовали за ним, чувствуя, что вся на виду. Это было хуже, чем стоять обнаженной перед Алтинолем и его Патрулем – в тысячу раз хуже. Следующий выстрел может раздаться в любой момент, с любой стороны, а ей нечем защититься. Даже когда она забежала в тупичок за углом и прижалась к Теремону, задыхаясь, с бьющимся сердцем, ей все еще не верилось, что опасность миновала.
Он показал кивком на ту сторону улицы. Два-три дома на ней, ближе к противоположному углу уцелели, и в самом дальнем за окном верхнего этажа мелькали какие-то лица.
– Там люди. Вселились самовольно, могу поспорить. Сумасшедшие.
– Да, вижу.
– Не побоялись наших платков. Может, слухи о Патруле сюда еще не дошли? А может, они стреляли в нас как раз из-за платков?
– Ты думаешь?
– Все возможно. – Теремон чуть-чуть подвинулся вперед. – Хотел бы я знать, взаправду ли они целили в нас или хотели только попугать? Если целили в нас, а попали в вывеску, можно попытаться проскочить. Но если это предупреждение…
– Подозреваю, что оно. Если бы они промахнулись, пуля вряд ли попала бы в вывеску. Уж слишком метко.
– Возможно, – нахмурился Теремон. – Пожалуй, надо дать им знать, что мы вооружены. Чтоб не вздумали подсылать к нам сзади лазутчиков. – Он поставил свой пистолет на самый широкий луч и максимальную дистанцию, поднял его и выстрелил. Красная вспышка с шипением пронизала воздух и ударила в землю перед домом, в котором виднелись лица. На лужайке появилось выжженное дымящееся пятно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
