Она улыбнулась и встала из-за стола. Это послужило сигналом Элану и Данали – и всем остальным локилэни – тоже подняться. Вместе с Пуалани они подошли к нам, трогали наши лица, целовали руки и поздравляли с тем, что мы вкусили тиман и выжили, увидев тимпумов. Потом Данали запел легкую веселую песенку; некоторые хлопали в ладоши в такт, остальные начали танцевать. Они взялись за руки и закружились по мягким листьям, подпевая Данали. Я обнаружил, что тоже танцую, вместе с Атарой и Мэрэмом. Хотя потрогать тимпумов было нельзя – они не из плоти, а из огня ангелов, – у меня сложилось впечатление, что они танцуют вместе с нами. Ибо они были повсюду и не переставали мерцать и искриться и кружиться вокруг златолиственных деревьев.
Много позже, когда село солнце и тимпумы осветили ночь, я достал флейту. Локилэни удивились простому кусочку дерева, так как не представляли себе, что музыку можно извлекать таким способом. Я показал нескольким детям, как играть простую песенку, которой меня однажды научила мать. Атара пела вместе с ними, и Мэрэм тоже – перед тем как взять Иолану за руку и утащить куда-то в глубь леса. Даже мастер Йувейн прожужжал несколько нот своим скрипучим голосом, хотя ему явно было интереснее записывать слова языка тимпумов.
Я тоже хотел бы понять, что они пытались мне сообщить. Поэтому всю ночь играл на флейте, танцевал и вслушивался в пламенные голоса, звучавшие в шуме ветра.
Глава 15
Наша способность видеть тимпумов назавтра не исчезла, при свете солнца огненные формы стали только ярче.
После вкусного завтрака, состоявшего из фруктов и орехового хлеба, Атара и я держали совет с Мэрэмом и мастером Йувейном. Мы стояли у ручья недалеко от нашего дома, вдыхая аромат цветущих вишен и дивясь красоте лесов.
– Надо решить, что делать дальше, – сказал я им. – По моим подсчетам, завтра первый день солдры, и у нас остается только семь дней на то, чтобы достичь Трайи.
– Но хотим ли мы туда ехать? – спросил Мэрэм, глядя на молодую поросль асторов. – Вот в чем вопрос.
– Здесь много интересного, – согласился мастер Йувейн. – Гораздо больше, чем мы успели увидеть.
Атара улыбнулась, и ее глаза засияли, словно алмазы.
– Правда, и я хотела бы посмотреть на все это. Но я решила ехать в Трайю и должна туда отправиться.
– Может, на несколько дней задержимся? Или на несколько месяцев? Трайя никуда не денется, – сказал Мэрэм.
– Мы пропустим объявление поиска, – ответила Атара.
– И что с того? Камень Света потерян три тысячи лет назад. Ну, полежит ещё лишних три месяца.
– Если только случайно его не отыщут другие рыцари.
– Чудесным образом.
Я указал на корону огней, слетевшую с моей головы и теперь порхавшую возле куста ежевики. Там, среди маленьких спелых ягод, огненными мушками мерцали тимпумы.
– Тебе кажется, что миру недостает чудес?
– Может, и нет, – согласился Мэрэм. Его большие глаза сияли, словно он был опьянен – не вином или женщиной, но чистым огнем.
– Есть одно чудо, которое я хотел бы прояснить, – сказал мне мастер Йувейн. – Что случилось прошлой ночью между тобой и Атарой?
Я долго смотрел на Атару, прежде чем она ответила.
– Вкусив тиманы, я немедленно увидела тимпумов. Это было как вспышка огня. Это было так прекрасно, что я хотела удержать их навеки – но кто может удержать солнце? Я почувствовала, что сгораю в их пламени. Дыхание сбилось, все стало холодным, словно меня погребли заживо в хрустальной пещере. Я могла умереть, если бы Вэль не вытащил меня.
– Но как он это сделал? – спросил мастер Йувейн.
– Точно не знаю. Я почувствовала его – всю его любовь, всю его жизнь. Он разбил пещеру, как молния, и зажег во мне пламя.
Теперь мастер Йувейн и Мэрэм тоже посмотрели на меня, в то время как лазоревки распевали вокруг нас свои песенки и тимпумы мерцали в воздухе.
– Похоже на вэларду, – промолвил мастер Йувейн.
То, что мастер Йувейн совершенно неожиданно использовал это слово, подействовало на меня, как удар. Откуда он знает название моего дара, о котором говорил Морйин? Многие мили пути я не переставал удивляться странному слову… а выходит, оно известно мастеру Йувейну.
Однако он только улыбнулся своей доброй, но гордой улыбкой, словно бы узнал все, что нужно.
Похоже, настало время рассказать о моем даре, который и так проявил себя в моей способности чувствовать Каменноликих, и других странностях моей жизни. И я все поведал друзьям. Я сказал, что был рожден нести горести и счастье других, поведал о своем сне и как Морйин предсказал, что однажды я использую дар для того, чтобы другие ощутили мою боль.
– Очевидно, у тебя есть сила заставить людей почувствовать кое-что еще, – заметил мастер Йувейн, переводя взгляд на Атару.
– Может быть. Но такое случилось впервые и неизвестно, повторится ли когда-нибудь.
– Ты говоришь, что способен закрываться от чувств других. Значит, можешь открыть им свои.
– Может быть, – повторил я. Я не стал объяснять, что для того, чтобы сделать это, я прежде должен открыть своим собственным чувствам себя , а это еще страшнее, чем встретить обнаженный меч.
– Ты давно должен был нам сказать. Я уверен, что мы могли бы тебе помочь, – сказал мастер Йувейн.
– Вы и вправду так думаете?
Братства учили медитации и музыке, травознанию и целительству, а также многим другим вещам, но, насколько мне известно, они ничего не знали о том чувстве, что было одновременно проклятием и благословением.
– Твой дар очень редкий, Вэль, однако не уникальный. Как-то, довольно давно, я читал о нем; наверняка должны быть и другие книги, которые объяснят тебе, как его развивать и использовать.
– Кто может научиться играть на флейте по книгам? – спросил я, покачав головой и печально улыбнувшись. – Нет, пока я не встречу того, кто разделяет мое несчастье, есть лишь одна вещь, которая поможет мне.
– Ты имеешь в виду камень Света?
– Да, камень Света – говорят, он исцеляет.
Если я могу прикасаться к тому огню, что горит внутри других, значит, где-то в моей душе есть рана, позволяющая тайному сокровенному пламени истекать из меня. Однажды оно коснулось Атары и вернуло ее из тьмы. Но что, если в другой раз ярость или ненависть вспыхнет, как настоящая молния, и убьет ее?
Мэрэм, который всегда многое понимал без слов, подошел ко мне и приложил руку к сердцу.
– Думаю, жить с этим даром – то же самое, что жить с дырой в груди. Но Пуалани исцелила тебя от раны, нанесенной Сальмелу. Может, она сумеет исцелить и эту рану?
Позже я подошел к дому Пуалани, желая обратиться к ней с просьбой. Там за длинной дверью, занавешенной гирляндами белых и пурпурных цветов, она взяла меня за руку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
