Да, прошло, невозвратимо прошло, сказалось мнѣ невольно, и мнѣ вдругъ легко стало. Что можетъ мнѣ дать теперь этотъ человѣкъ, и чего я желаю? этаго не будетъ. Да и было ли это когда-нибудь!
В этой главе имеются две аннотации, сделанные поперек текста и, судя по почерку, одновременно с аннотациями в рукописи 1. Одна находится в самом начале главы (л. 8): «что я жалѣла и страсть и его». Вторая написана почти через весь лист, на том месте основного текста, который дает картину игры на фортепьяно (л. 9 об.): «Темно я не вижу его и такъ какъ безъ него кажется что можно. Онъ говоритъ и кажется что ничего не было».
Рукопись 4, относящаяся ко второй редакции романа и сохранившая первую его часть целиком, а вторую (с гл. VI) лишь в отрывках, первыми пятью главами чрезвычайно близка к печатному тексту. Быть может, копия, сделанная для отправления в «Русский вестник», снималась, для первой части романа, именно с этой рукописи.
Начиная с гл. VI, эта рукопись, насколько можно судить по сохранившимся отрывкам, давала, в полном своем виде, больше бытовых подробностей при описании старой помещичьей жизни в доме матери С. М. и детальнее говорила о том, что внес в жизнь Лизы ребенок (см. варианты №№ 9 и 10).
И в этой рукописи ряд аннотаций.
На л. 45 об., за вторично поставленным (впервые на л. 43 об.) и зачеркнутым обозначением VI гл., поперек текста написано: «Я любила его и его прошедшее. О домѣ въ отнош[еніи] его. Его корни». В главе VI, против слов основного текста: «я играла, а онъ ходилъ по комнатѣ» (л. 47), на полях две заметки: «Музыка» и «разговоръ о каретѣ» и т. д. На л. 53, по тексту конца VIII гл., занимающему почти все поля, написано: «Я ужаснулась холодности къ ребенку».
Следует отметить, что рукопись 4 хранит особенно яркие следы живого языка Толстого, исчезнувшие в печатном тексте. Сюда мы относим следующие случаи. Ркп. — Григорья, Григорью; печатн. т. — Григорія, Григорію. Ркп. — полоскнулось полотно терасы; печатн. т. — полохнулось полотно террасы. Ркп. — свѣчей; печатн. т. — свѣчъ; Ркп. — панаѳида (дважды); печатн. т. — панихида. Ркп. — слаже, печатн. т. — слаще. Ркп. — дипломація, печатн. т. — дипломатія и т. д.
_______
[НАЧАЛО ФАНТАСТИЧЕСКОГО РАССКАЗА.]
Время написания этого отрывка определяется записями Дневника. 16 июля 1856 г.: «Придумал фантастический рассказ», — 18 и 19 июля: «писал немного фантастический рассказ». Рукопись, автограф Толстого, занимает 2 листа писчей бумаги обыкновенного формата (всего 8 страниц); хранится в Толстовском кабинете Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина. (Папка XX, 10.) Сама рукопись не имеет никакого заглавия, но она вложена в обложку из полулиста писчей бумаги, на которой неизвестной рукой писарским почерком 50–60 гг. написано: «Начало фантастического рассказа». На некоторых страницах сверх текста набросаны отдельные фразы, представляющие собой как бы программу будущего развития рассказа, намеки, служащие для характеристики главного лица и т. п. Замысел фантастического рассказа был оставлен Толстым в самом начале его и не получил дальнейшего развития. Сохранившийся отрывок впервые печатается в настоящем издании.
_______
ОТРЫВОК ДНЕВНИКА 1857 ГОДА.
В начале апреля 1857 года, после полуторамесячного пребывания в Париже, Толстой переехал в Швейцарию. Проведя две недели в Женеве, где в это время проживала его тетка, гр. А. А. Толстая, он поселился в Кларане, на северо-восточном берегу Женевского озера, в пансионе Кетерера, где жила в то время знакомая ему чета Пущиных: старик-декабрист Михаил Иванович Пущин и его супруга Марья Яковлевна. В ближайших окрестностях Кларана проживало еще несколько русских семейств, с которыми у Льва Николаевича завязались дружеские отношения (кн. Мещерские, Галаховы, Поливановы, Е. Н. Карамзина, М. А. Рябинин и др.). Живя в Кларане, Толстой работал над задуманными уже ранее литературными произведениями («Альберт», «Казаки»); вместе с тем он охотно совершал более или менее продолжительные прогулки по окрестностям, большей частью в компании с кем-либо из своих русских знакомых. 15/27 мая Пущины уехали из Кларана; собрались уезжать также и Мещерские; таким образом расстроился тот дружеский кружок, среди которого Толстой привык проводить свое время. Это обстоятельство, повидимому, побудило его предпринять более продолжительное путешествие в глубь Швейцарии, с целью лучшего ознакомления с краем и его населением. В качестве спутника Лев Николаевич взял с собою одиннадцати-летнего мальчика Сашу, из одного знакомого русского семейства (о нем см. примечание ниже), и вместе со своим молодым товарищем пустился налегке в путь, с дорожным ранцем за спиною, не имея, повидимому, вполне установленного плана и маршрута. Первоначально Толстой направлялся на Фрейбург, отчасти с целью послушать в местном соборе знаменитый церковный орган; но затем его соблазнила мысль посетить Бернский Оберланд, и он свернул в сторону Интерлакена. Все путешествие заняло полторы недели, с 27 мая по 6 июня (нов. ст.) и охватило довольно значительный круг местностей (Шато д’Ё, Интерлакен, Шейдек, Тун, Берн, Фрейбург). Часть пути, особенно в начале путешествия, была пройдена пешком, но затем, утомившись, путешественники пользовались, большею частью, экипажами, дилижансами или даже лодками (по озерам).
Во все время этого странствования, Толстой по обыкновению вел свой Дневник, в который он вкратце заносил свои путевые впечатления; но, очевидно, этих впечатлений накопилось так много, что он уже не захотел довольствоваться этими беглыми записями и решил изложить их в более пространной и литературно обработанной форме. Эта мысль явилась у него еще во время путешествия: 2 июня, будучи в Гриндельвальде, он заносит в своем Дневнике: «писал путешествие»; затем 7 июня, уже после возвращения в Кларан, он записывает: «утром писал славно дневник путешествия»; 9 июня: «после обеда писал дневник путешествия; написал много, листочков 9, но не кончил»; 10 июня: «написал листа 4 или больше Путевых Записок». На этом, однако, останавливаются записи Дневника, касающиеся работы над путевыми впечатлениями, вынесенными Толстым из его 10-дневного странствования. Очевидно, Толстой скоро охладел к этой работе, занятый другими художественными замыслами, и уже никогда более не возвращался к ней, оставив ее в том неотделанном и незаконченном виде, в котором он ее набросал в несколько приемов, под свежим впечатлением своих дорожных переживаний.
Путевые записки Толстого, которые он сам озаглавил в рукописи: «Отрывок дневника 1857 года», действительно, представляют собой расширенную, дополненную и литературно обработанную редакцию записей его обычного Дневника и обнимают два первые дня его пешеходного странствования, 15/27 и 16/28 мая. Для сравнения с первоначальным наброском и для выяснения той литературной обработки, которой Толстой подверг материал своих путевых впечатлений, мы считаем необходимым привести полностью отрывок из Дневника Толстого, содержащий изложение событий и впечатлений этих двух дней.
«15–27 мая. Встал в 8. Укладка. Приехали Галах[овы], Карамз[ина] и К. Проводил милейших П[ущиных]. Я их душевно люблю. М[арья] Я[ковлевна] готовность любви бесконечная. Пошел к Галах[овым] обедать, неловко и скучно было. Взял маленького Сашу и пошел до Avants. Славные места. Написал листок Поврежденного.
16–28. Встал в 4. Пошли через Jaman, приятная прогулка. Но маленькой надоедает мне. Пришли в Alières, мило-уютно. Chalet дикой. — Montbovon, смущала меня женехвестка. Католическая поэзия! Разложил книги, не писал. Грудь болит. Пошел до Chateau d’Oex, мельник целомудренный довез. Поток с камнями: не знаешь, где вода, где камни. Поехал до Gessenay. Черный сердящийся господин. Бюралист непомерной грубости».
«Отрывок дневника 1857 года» печатается впервые в настоящем издании, по собственноручной рукописи Толстого, написанной на 22 отдельных листках почтовой бумаги, белой и голубоватой, вероятно, заграничного производства, не имеющей ни водяных знаков, ни каких-либо других отличительных признаков; листки перенумерованы самим автором. Рукопись черновая, со многими помарками и вставками отдельных слов и целых фраз, вписанных между строк и сбоку на небольших оставленных полях; несмотря на эти вставки и исправления, рукопись написана довольно разборчиво и читается без особых затруднений; хранится в Толстовском кабинете Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина. (Папка XVI 11.)
В виду того что некоторые упоминания и намеки, встречающиеся в тексте печатаемого отрывка, могут оказаться недостаточно понятными для читателей, мы сочли необходимым дать к ним несколько пояснительных примечаний.
