– Ну, это-то они мне говорили, – согласился Тоби.
– И таким образом Поляков может связываться с ним? В интересах Цирка, конечно. Тайно, не вызывая подозрений у своих коллег?
– Естественно. – И Тоби принялся за свои жалобы, но Смайли, судя по всему, прислушивался не к тем звукам, которые раздавались в этой комнате.
– А что насчет Кузнеца-Скорняка?
– Я не знаю. Что это за ерунда? Я делаю то, что мне говорит Перси.
– А уладить дело с Джимом Придо тебе тоже велел Перси?
– Естественно. А может, Билл или Рой; послушай, это был Рой. Я маленький человек, Джордж, понимаешь? Я не хочу никаким образом себе навредить, ты согласен?
– Да-а, это идеальная ловушка: теперь ты видишь, Тоби, или нет? – заметил Смайли тихо и как-то отрешенно. – Если принять за данность, что это д е й с т в и т е л ь н о ловушка. Все, кто на самом деле прав, оказываются обманутыми: Конни Сейшес, Джерри Уэстерби… Джим Придо… даже Хозяин.
Любого сомневающегося можно заставить молчать еще до того, как он попытается раскрыть рот… Бесконечные перестановки, как только удалась изначальная ложь. Московский Центр нужно заставить думать, что у него есть уникальный источник внутри Цирка; Уайтхолл же ни в коем случае не должен пронюхать об этом изобретении. Если довести это до своего логического конца, Джералд добился бы того, что мы стали бы душить в кроватках наших собственных детей. Это могло бы быть замечательным при других обстоятельствах, – заметил он чуть ли не мечтательно. – Бедный Тоби: да, теперь я вижу, что тебе довелось пережить, пока ты бегал между ними всеми.
У Тоби уже была готова очередная тирада:
– Конечно, если я могу что-нибудь сделать практически, ты знаешь меня, Джордж, я всегда рад помочь, нет проблем. Мои ребята здорово подготовлены, я тебе могу доложить, может быть, мы сделаем дело. Конечно, я должен сначала поговорить с Лей-коном. Все, что я хочу, я хочу, чтобы все прояснить. Ради Цирка, ты же знаешь. Это все, что я хочу. Чтобы было хорошо для нашей фирмы.
Я скромный парень, я ничего не хочу для себя, о'кей?
– Где находится эта явочная квартира, которую вы держите исключительно для Полякова?
– Кэмден-Таун, Лок-Гарденс, пять.
– Там есть сторож?
– Миссис Маккрейг.
– Та, что из «слухачей»?
– Да, конечно.
– Там есть встроенная аппаратура?
– А ты как думаешь?
– Значит, Милли Маккрейг содержит дом и обслуживает записывающую аппаратуру, так?
Да, все правильно, сказал Тоби, проворно закивав головой.
– Я хотел бы, чтобы ты сейчас же позвонил ей и сказал, что я остаюсь там на ночь и что мне потребуется оборудование. Скажи, что меня пригласили для специальной операции и ей следует делать все, что я ее попрошу. Я буду там около девяти. Как вы связываетесь с Поляковым, если нужна срочная встреча с ним?
– У моих ребят есть комната на Хаверсток-Хилл. Полли каждое утро на пути в посольство едет мимо окна, и каждый вечер едет домой. Если они повесят желтый плакат, на котором протест против уличного движения, это ему сигнал.
– А ночью или в выходные?
– Звонок по телефону и извинение за то, что не правильно наберут номер.
Но этого никто не любит.
– Таким способом когда-нибудь пользовались?
– Не знаю.
– Ты хочешь сказать, что не прослушиваешь его телефон?
Ответа не последовало.
– Мне нужно, чтобы ты в эти выходные нигде не появлялся. У кого-нибудь в Цирке это может вызвать удивление? – Эстерхейзи энергично помотал головой.
– Тем более что я уверен, ты все равно предпочел бы остаться в стороне от этого, правда? – Эстерхейзи кивнул. – Скажи, что у тебя проблемы сдевушкой или что-нибудь в этом роде. Ты проведешьздесь ночь, возможно, две. Фон за тобой присмотрит, на кухне есть кое-какие продукты. Как насчет твоейжены?
Гиллем и Смайли стояли рядом, пока он набирал номер Цирка и просил позвать Фила Портсса. Свою роль он сыграл идеально: в его голосе пробивались то жалобные, то заговорщические, то шутливые нотки. Мол, одна девушка, которая живет где-то в северной провинции, без ума от него и грозится сделать что-то ужасное, если он не приедет и не приласкает ее.
– Не рассказывай мне сказки, Фил, я знаю, у тебя это случается каждый день. Эй, как там поживает эта твоя роскошная новая секретарша? И еще, слушай, Фил, если Мара позвонит из дому, скажи ей, что у Тоби важные дела, о'кей? Поехал взорвать Кремль, назад вернется в понедельник. Сделай все в лучшем виде, ладно? Ну пока, Фил.
Он нажал на рычаг и набрал номер северного Лондона.
– Миссис М.? Привет, это ваш любимый дружок, узнаете голос? Очень хорошо. Я отправляю к вам сегодня вечером посетителя, старого-старого друга, выбудете приятно удивлены. Она меня терпеть не может, – пояснил он, зажав трубку рукой. – Он хочет проверить электропроводку, – продолжал он в трубку.
– Посмотреть везде, убедиться, что все работает, никаких замыканий, хорошо?
Когда они уходили, Гиллем сказал Фону с неподдельной злобой в голосе:
– Если будут какие-нибудь проблемы, свяжи его по рукам и ногам.
На лестничной площадке Смайли легонько тронул его за плечо:
– Питер, я хотел бы, чтобы ты последил у меня за спиной. Сделаешь? Дай мне пару минут, чтобы я ушел, затем пристраивайся на углу Марлоуз-роуд; движемся в северном направлении. Держись западного тротуара.
Гиллем подождал немного, затем вышел на улицу. В воздухе повисла мелкая морось, и вообще было как-то жутко тепло, похоже на оттепель. Вокруг фонарей влага собиралась в красивые клубы пара, но в тени он не видел и не чувствовал их: эти капельки лишь затуманивали зрение, вынуждая Гиллема слегка прикрывать глаза. Он обошел кругом садика и пошел через симпатичные и уютные внутренние дворы, забирая южнее условленного места. Дойдя до Марлоуз-роуд, он перешел на западный тротуар, купил вечернюю газету и прогулочным шагом двинулся вдоль особняков, расположенных в глубине сквера.
Он считал пешеходов, велосипедистов, машины, пока вдруг далеко впереди не заметил Джорджа Смайли, который степенно брел по противоположному краю тротуара и ничем не отличался от самого обычного лондонца, возвращающегося домой с работы. «Это будет целая команда?» – спросил его Гиллем перед тем, как они расстались в подъезде. Смайли тогда не смог ответить определенно.
«Не доходя до Абингдон-Виллас, я перейду дорогу, – сказал он. – Высматривай одиночку. Но смотри в оба!»
Пока Гиллем наблюдал за ним, Смайли внезапно резко остановился, будто как раз сейчас что-то вспомнил, рискованно шагнул на дорогу и засеменил между машинами, несущимися стремительным потоком, перейдя улицу, он тут же исчез в дверях винного магазинчика. И когда он это проделывал, Гиллем увидел или ему показалось, что увидел, высокую сгорбленную фигуру в темном пальто, шагнувшую вслед за ним, но в этот момент проехал автобус, заслонив и Смайли, и его преследователя; отъехав, он, должно быть, увез его с собой, потому что единственным, кто остался на этой узкой полоске тротуара, был какой-то старик в черном синтетическом плаще и матерчатой кепке. Он стоял, лениво облокотившись об автобусную остановку, и читал вечернюю газету; и когда Смайли снова появился в дверях винного магазинчика со своей коричневой сумкой, он даже головы не поднял, углубившись в чтение спортивного репортажа. Через минуту Гиллем снова шел за Смайли по пятам через опрятные улочки Кенсингтона, сохранившие былой облик со времен королевы Виктории; и так они переходили из одного тихого квартала в другой, забредая во внутренние дворики и выходя обратно той же дорогой. И только один раз, когда Гиллем позабыл о Смайли и, следуя скорее инстинкту, обернулся назад, ему показалось, что за ними идет кто-то третий: на кирпичный узор стен опустевшей улицы упала чья-то клыкастая тень… Однако стоило Гиллему двинуться вперед, как она тут же исчезла.
Ночь после этого выдалась и без того сумасшедшей; события развивались слишком быстро, чтобы ухватиться за какое-то конкретное из них и сосредоточиться хоть на секунду. Лишь в один из следующих дней Питер осознал, что та фигура или, скорее, тень от нее задела какую-то знакомую струнку в его воспоминаниях. Но даже и после этого он еще долго не мог найти то место, где она находится. Затем как-то рано утром он внезапно проснулся, и в мозгу у него совершенно четко выкристаллизовалось: рявкающий командный голос, с трудом скрываемая мягкость манер, ракетка для сквоша, завалившаяся между сейфом и стенкой в его кабинете в Брикстоне, которая вызвала целый поток слез у его обычно бесстрастной секретарши.
Глава 35
Выражаясь классическим профессиональным языком, пожалуй, единственным проколом Стива Макелвора в тот самый вечер было то, что он стал винить себя за оставленную незапертой правую дверцу своего автомобиля. Садясь на место водителя и увидев, что кнопка замка пассажирской дверцы торчит вверх, он отнес это на счет своей небрежности. Способность к выживанию, любил повторять Джим Придо, есть не что иное, как способность к безграничной подозрительности. Следуя буквально этому принципу, Макелвор должен был бы заподозрить, что в самый разгар этого чрезвычайно мерзкого часа пик, в этот чрезвычайно мерзкий вечер, в одном из этих утопающих в шуме и реве переулков, выходящих на Елисейские поля, Рикки Tapp может внезапно открыть дверцу с пассажирской стороны и приставить к виску дуло пистолета. Однако жизнь в парижской резидентуре в те дни не слишком располагала к поддержанию мозгов в работоспособном состоянии: большая часть прошедшего рабочего дня Макелвора ушла на составление ведомости расходов за неделю и дописывание еженедельных отчетов по своим сотрудникам для Административно-хозяйственного отдела. И только слегка затянувшийся обед с каким-то подозрительным англофилом из французской службы безопасности немного скрасил монотонное течение этой пятницы.
