Трудности эти, зависящие от разных причин, в сущности скорее полезны, чем вредны для общего состояния пауки. В самом деле, благодаря требовательности, которая затрудняет признание их в качестве истин, чрезвычайно много отдельных идей, более или менее правдоподобных, но необоснованных, едва появившись, тут же предается забвению. Правда, по тем же причинам иногда отвергаются или оставляются без
внимания и выдающиеся взгляды, и серьезные воззрения. Но лучше, чтобы истина, раз понятая, была обречена на долгую борьбу, не встречая заслуженного внимания, чем чтобы все, что порождается пылким воображением человека, легковерно воспринималось.
Чем больше я размышляю на эту тему и стараюсь постичь все то множество причин, которые могут повлиять на наши суждения, тем больше я убеждаюсь, что, за исключением фактов физического и умственного порядку[50], в которых никто не может усомниться, все прочее является лишь необоснованным мнением или умозаключением, а кто не знает, что одним умозаключениям можно противопоставить другие? Поэтому, хотя совершенно очевидно, что между взглядами отдельных людей существуют большие различия с точки зрения их правдоподобности, вероятности и даже ценности, мы все же были бы неправы, как мне кажется, если бы стали осуждать тех, кто отказывается принять наши взгляды.
Разве обоснованными взглядами следует считать только те, которые получили наиболее широкое признание? Ведь опыт достаточно ясно показывает, что люди, обладающие наиболее развитым умом и наибольшим запасом знаний, во все времена составляют крайне ничтожное меньшинство. Не подлежит никакому сомнению, что авторитеты в области науки должны устанавливаться путем справедливой оценки, а вовсе не на основании мнения большинства, хотя, по правде говоря, такого рода оценка чрезвычайно трудна.
Но так как требования, которым должно отвечать правильное суждение, многообразны и строги, никогда нельзя быть уверенным в том, что то или иное лицо, имеющее репутацию признанного авторитета, абсолютно непогрешимо в своих суждениях относительно разного рода предметов.
Итак, положительными истинами для человека, т.е. истинами, на которые он может смело опираться, в действительности являются только доступные его наблюдению факты, но отнюдь не те выводы, которые он может из них извлечь; только существование природы, раскрывающей перед нами эти факты, а также все материалы, помогающие овладеть знанием их; наконец, только законы, управляющие движениями и изменениями ее частей. Вне этого — все беспочвенно, хотя одни следствия, теории, мнения и т.д. могут иметь бОльшую степень вероятности, чем другие.
Но если нельзя положиться ни на одно умозаключение, ни на один вывод, ни на одну теорию, ибо человек, производящий подобные умственные операции, не может быть уверен в том, что им были использованы только истинные, необходимые для этого элементы и не было внесено
ничего произвольного и ничего не было упущено; если, далее, для нас неоспоримо только существование тел, способных воздействовать на наши чувства, только реальные качества этих тел, наконец, только доступные нашему познанию факты физического и умственного порядка, то все мысли, рассуждения и объяснения, которые можно найти в настоящем труде, следует рассматривать лишь как простые, предлагаемые мною умозаключения, которые я высказываю с целью указать на то, что мне представляется действительно существующим и что на самом деле могло бы иметь место.
Как бы то ни было, посвятив себя наблюдениям, послужившим источником для приведенных в этой работе мыслей, я испытал огромное удовлетворение от сознания, что мои взгляды близки к истине, и почувствовал себя вознагражденным за все трудности, связанные с утомительными занятиями и долгими размышлениями. Публикуя эти наблюдения одновременно с теми выводами, которые я из них сделал, я ставлю своей целью призвать просвещенных людей, любящих изучать природу, продолжить их, подвергнуть их проверке и, со своей стороны, извлечь из них те выводы, которые они сочтут правильными.
Так как только этот путь представляется мне единственным, который может привести к познанию истины или, по крайней мере, позволяет приблизиться к ней, и так как совершенно очевидно, что познание истины полезнее для нас, чем те заблуждения, которые могут быть выдвинуты на его место, то для меня не подлежит никакому сомнению, что именно этим путем следует идти.
Нетрудно заметить, что я очень внимательно отнесся к изложению второй и особенно третьей части моего труда и что обе эти части представили для меня чрезвычайный интерес. Однако и относящиеся к естественной истории принципы, которым посвящена первая часть, заслуживают внимания по меньшей мере как принципы, которые могут оказаться чрезвычайно полезными для науки, поскольку они, вообще говоря, дают наиболее полное представление о воззрениях, существовавших до сих пор.
Я мог бы значительно увеличить объем настоящего труда, если бы полнее развил в каждой главе тот интересный материал, который она содержит; но я предпочел ограничиться изложением лишь тех данных, которые были совершенно необходимы для правильного понимания моих наблюдений. Благодаря этому мне удалось сберечь время моих читателей, не лишая их тем самым возможности понять меня.
Цель, которую я перед собой поставил, будет достигнута, если те, кто любит естественные науки, найдут в этой работе какие-либо полезные для себя взгляды и принципы; если приведенные в ней мои собственные наблюдения будут подтверждены или признаны теми, кто имел возможность заниматься теми же предметами, и если идеи, зародившиеся под влиянием этих наблюдений, каковы бы эти идеи ни были, будут способствовать развитию наших знаний или укажут пути для открытия неизвестных нам истин.
КЮВЬЕ
(1769—1832)
Жорж Леопольд Кретьен Фредерик Дагомер Кювье, сын офицера артиллерии, родился в Монбельяре (Франция). Обладая блестящей памятью, он рано начал читать и в четырнадцать лет уже окончил Штутгартский университет.
В 1794 г. благодаря помощи Жоффруа Сент-Илера он стал ассистентом профессора сравнительной анатомии в Музее естественной истории в Париже. О его работе Сент-Илер позднее писал: «Кювье думал, что он делает ученические записи, однако, с первых шагов в этой области он стал создавать прочный фундамент зоологии. Я имел невыразимое счастье первым обратить па это внимание, первым представить ученому миру гения, который не знал самого себя». Вскоре Кювье публикует «Элементарные таблицы естественной истории животных» и становится профессором Коллеж де Франс.
В 1800 г. выходят его «Лекции по сравнительной анатомии» — науке, которую он по существу основал и которая стала могучим инструментом в его дальнейших исследованиях. Исследованиями останков ископаемой фауны Кювье положил также начало палеонтологии. Его представления были изложены в «Рассуждении о переворотах на поверхности Земного шара» (1812). В капитальном своем сочинении «Царство животных» (1817) Кювье перестроил линнеевскую классификацию животных на основе сравнительной анатомии.
Кювье полагал, что в истории Земли происходили внезапные геологические перевороты. В результате этих катастроф гибли целые фауны и флоры, после чего развивались новые виды, более высокие по своей организации. Будучи крупнейшим авторитетом своего времени в области зоологии, морфологии и палеонтологии, Кювье не составило особого труда опровергнуть представления ранних эволюционистов — Ламарка и Сент-Илера, не располагавших: пи нужными фактами, ни разумными представлениями о механизме эволюции и о времени, необходимом для нее. Тем не менее фактическое содержание работ Кювье сыграло исключительную роль в подготовке эволюционного учения.
Кювье был поразительно работоспособным и организованным человеком, несколько самолюбивым и педантичным. Научная продукция его была колоссальна, хотя своими основными делами он считал дела административные. При реорганизация Парижской Академии в Институт он становится его членом, а впоследствии — секретарем. Наполеон поручил Кювье заниматься вопросами организации науки и высшего образования. Он стад канцлером университета и членом Государственного Совета. Реставрация не повлияла на положение Кювье: ученый утверждал, что «он вне политики» и что «честный человек может работать при любом правительстве». Кювье незадолго до смерти стал бароном. Он был членом большинства академий Европы.
Мы приводим предисловие и план книги «Рассуждение о переворотах на поверхности земного шара» (1812), и только объем мешает привести интересное введение к «Царству животных» Кювье.
РАССУЖДЕНИЕ О ПЕРЕВОРОТАХ НА ПОВЕРХНОСТИ ЗЕМНОГО ШАРА И ОБ ИЗМЕНЕНИЯХ, КАКИЕ ОНИ ПРОИЗВЕЛИ В ЖИВОТНОМ ЦАРСТВЕ
Предисловие
