Дублин и Брелфаст поразили девушку прежде всего своей чистотой и просто сверкающей отмытостью улиц. Дублин оказался большим и шумным городом, с толпами туристов, футбольными фанатами и медными памятниками. У одного такого компания из Бренды, Ромины, Тамары, Раджива, Милана, Наташки и Алины застряла на добрых полчаса, пока все по очереди, а потом и все вместе фотографировались. Монумент был и правда слегка необычен: изображал женщину в длинной старомодной юбке и корсете с тележкой, заполненной корзинами. Это была торговка рыбой. Индусы естественно сразу же все опошлили, сделав пару кадров с ладонями на пышной груди женщины. Девчонки, уже привыкшие к такому, даже не обратили внимания. Впрочем, Молли Молон такое обращение тоже было не впервой, особенно, судя по текстам песенок и стишков, сочиняемых о ней уже много веков подряд.
Попутно гифт-шоп рассматривал и живые статуи, некоторые с удивлением, ибо первый раз видели таких раскрашенных мимов, другие со скукой и пристрастием артистических критиков. Опять же щелкали затворы многочисленных камер даже и у тех, кто уже не раз наблюдал такой вид заработка.
Следующие полчаса ушло на сувенирные магазины, в которых по сути продавалось одно и тоже: куклы с ярко красными волосами, вызвавшие немалый восторг рыжеволосой Наташи, зеленые шляпы, традиционные тролли с горшками золотых монет и клеверные листки в каком только было мыслимом исполнении, вплоть до туалетной бумаги бледно-салатового цвета.
Остальное время было посвящено поеданию бургеров и распитию темного ирландским пива. Такое развлечение упустить было никак нельзя. Под взрывы смеха и общее прекрасное настроение была убита оставшаяся часть дня. Алине, хоть и принесли просто чудовищных размеров горячий национальный бутерброд, тут же запечатленный для потомства, но все же было жаль упущенного времени, и в кафешке она уселась ближе к окну, чтобы немного понаблюдать за жизнью города.
Горожане, как зеркало, отражают уровень достатка, настроение и образ жизни страны. Алина всегда с удовольствием наблюдала за иностранцами. Немало путешествуя, девушка умела разглядеть за стилем речи, за внешним видом и повадками, глубину национального характера, стиль общения и некий социальный уровень.
Дублинцы приятно радовали глаз не только крепким телосложением, но и цветами одежды. Здесь так мало было, привычного по России, черного и серого. Люди одевались во все угодно, но только не в эти мрачные оттенки. То тут, то там мелькал красный и зеленый, голубой и бежевый, и довольно много белого. Нельзя сказать, что горожане одевались как-то по-особенному экстравагантно, совсем даже наоборот, все таки, это был не Париж или Барселона, где можно было увидеть все, что душе угодно. Но зато на улицах было полно живой музыки. На углу сидел заросший мужик с контрабасом, в переулке играл целый оркестр, а у памятника девушки с рыбой пританцовывал дедушка в кепке то ли с барабаном, то ли с бубном.
В общем и целом, Дублин произвел впечатление приятного, живого и дружелюбно настроенного города и вполне счастливого, но способного за себя постоять, народа, разъезжающего на двухэтажных красных автобусами, между цветущими клумбами и улыбающимися лицами.
В Брелфаст, следующий порт Ирландии, в аутсайд вышли только Алина с Наташей и почти сразу заблудились в схеме метро, размером напоминавшую московскую. Времени у них было совсем немного, но первый пункт назначения в списке достопримечательностей выглядел немного странно — легендарная пивная «Робинсон». Дойдя до места уже пешком и сфотографировавшись у входа, девчонки зашли внутрь, не зная чего ожидать. Конечно, девчонки заказали темный «Гинес» и «айриш» кофе со сливками и виски и, задрав на пару головы, долго рассматривали удивительную деревянную резьбу, покрывавшую и низкий потолок, и колонны с капителями, и дубовые высокие перегородки между столиками.
Старинный бар был далек от того, чтобы выглядеть даже как высококлассный ресторан, скорее как музей или даже фойе оперы. Львы, перевитые цветами, мозаичный пол и красное дерево никак не вязались с залитыми пивом столиками, и ассортиментом подаваемых напитков. Кроме немногочисленных туристов, постоянных посетителей, отличающихся широкими плечами, через одного темно-рыжими, почти медного цвета, вихрами, волосатыми руками и квадратным подбородком, это никого особо не интересовало.
— А с чего бы им на эту красоту пялиться, если они ее каждый день видят?
— Может и не с чего, но ведь это уму непостижимо. Они тут пиво пьют, футбол смотрят, чипсами и орехами сорят! А ведь это национальное достояние!
Наташка беззаботно махнула рукой:
— Может, они и понятия об этом не имеют. Может у них принято лить виски на столы девятнадцатого века.
— Восемнадцатого. — машинально поправила ее подруга. — Вот твой кофе. — и глядя, как рыжеволосая подруга соломинкой размешивает сливки, добавила, — Я, конечно, понимаю, что в Риме тоже одни сплошные руины и на них играют дети. А в Ватиканском музее половина экспонатов валяется на полу и даже не прикрыты стеклом, но они же хотя бы в музее. А это уж слишком.
Она обвела рукой вокруг и аккуратно поставила бокал на желтый подстаканник, никак не решаясь поставить его на древнюю поверхность стола:
— В Лувре я помню голову лошади. Одну единственную голову лошади в целой экспозиционной зале. Только голова и больше ничего!
— Так может она была размером с Эйфелеву башню. — резонно заметила подруга. — Классный кофе, кстати. Попробуй?
— Нормального она была размера. В натуральную, так сказать, величину. — Алина вздохнула. Все же искусствоведческое образование не давало ей спокойно жить. — просто есть страны в которых о культурном наследии заботятся, а есть в котором пьют пиво.
— Слушай, ну что ты к ним прицепилась? В конце концов, эта кафешка не мокнет под дождем в руинах, тут все чистенько и аккуратно. Не нести же ее по частям в музей, честное слово? Так даже гораздо нагляднее. В каком еще музее можно экспонат руками потрогать? А тут, пожалуйста, почувствуй себя на триста лет моложе. Разве не увлекательно? На мой взгляд, это почти как музей под открытым небом.
— Это пивная под открытым небом. — пробурчала девушка в ответ. Алина все никак не могла успокоиться, хотя подруга, наверное, была права.
Наташка знала, как сменить тему и коварно поинтересовалась:
— Новые джинсы?
Алину такой вопрос не мог не заставить растеряться. Сердце ее так робко пыталось надеяться на что-то хорошее, что рассудок с легкостью отвергал все его чаяния. И ни в коем случае, не признаваясь самой себе, но машинально подчиняясь своему вездесущему оптимизму, и более, чем естественному желанию, быть к своему новому возлюбленному, как можно ближе, девушка утром как-то машинально надела джинсы Йорго. К ее стыду размер они носили один и тот же.
