Кто-то должен что-то сделать, — подумал Джордж, иначе я сломаюсь, вот увидите.
Возможно, он был уже на грани. Возможно, все они были на грани, но Джордж держался изо всех сил. Он испытывал робость и тошноту. Ему было страшно. Очень страшно. А как иначе? Ждать в туманной тишине, словно смертник перед казнью. Сжавшись в напряженный, готовый взорваться комок. А в глубине души испытывая первобытное желание бороться, даже при том, что сама мысль о драке казалась абсурдной. Против существа таких размеров не было шансов на победу… И все же сидящий внутри первобытный человек говорил, что лучше умереть, сражаясь, рубя и кромсая, с привкусом крови во рту, чем покорно принять смерть. Просто сидя и пассивно ожидая конца. И Джордж понял, что это вполне разумно, потому что так медуза может убить их быстрее. Возможно, их попытка сопротивления разозлит ее. И быстрая смерть будет лучше ожидания, лучше ощущения, что твой разум превращается в холодную кашу, когда те щупальца будут обвивать тебя, словно живые лианы.
Джордж не думал, что сможет перенести ее прикосновение. Это было абсолютно немыслимо. И омерзительно. Это как быть опутываемым паутиной, и чувствовать, как паук высасывает из тебя разжижающийся разум.
Щупальца продолжали распутываться, словно клубок пробуждающихся змей.
Шли минуты.
Джордж слышал скрип скользящих по бокам плота многочисленных щупалец. Ищущих, царапающих, изучающих. Одно из них поднялось и зависло над головой Сольца. Все на плоту затаили дыхание… оно прошло в двух-трех дюймах от его лица, нащупало борт плота. И постучав по нему, удалилось.
Но это был еще не конец.
Щупальца вдруг пришли в движение. Казалось, будто эта студенистая масса было до определенной степени разумна, потому что продолжала ощупывать плот, пытаясь выяснить его природу. Одно из щупалец скользнуло вверх по борту и, забравшись внутрь, стало трогать вещи… одеяло на ногах Сольца, весло, отсеки со спасательным оборудованием. Наткнувшись на химический фонарь, оно отпрянуло назад, словно ему не понравилось его ощущение. Потом скользнуло обратно в воду. Четыре или пять других щупалец стали осторожно пробираться вдоль края плота, словно искали что-то.
Одно из них оказалось в опасной близости от Джорджа.
Оно было бледно-желтым, цвета тыквы. Волнистая, эластичная штука, похожая на гигантского слепого червя, роющегося в перегное. Не агрессивного, а просто любопытного. Оно слегка задело ботинок Джорджа, не обратив на него никакого внимания.
Какого черта оно хочет, — подумал Джордж, ощутив внутри горячую пустоту. Чего ищет?
Другие щупальца прошли очень близко от Гослинга и Кушинга. Кушингу даже пришлось убрать руку, чтобы те его не задели.
Ему было что рассказать об этом существе. Он разбирался в медузах, много читал о них, и это была не совсем медуза. Скорее, это был гидрозой, колониальный организм или колония адаптированных клеток. Медузы так себя не ведут. Они не способны шарить щупальцами и хватать вещи. А если это все-таки медуза, то ее щупальца должны быть покрыты жалящими клетками.
Единственное, что успокаивало, так это то, что эти изучающие щупальца были не такими многочисленными. Насколько им было видно сквозь воду, у существа их было не больше пары десятков. И это очень походило на правду, пока они не осознали, что у медузы сотни щупалец. Хотя большинство из них были тонкими отростками, которые подрагивали в воде, словно длинные пряди желтых волос.
Так могло продолжаться часами, или даже днями, пока этой медузе не наскучит или из-за обезвоживания ей не придется погружаться на глубину. Так и было бы, если бы не Сольц. Сольц проснулся в каком-то бреду, сел, застонал, облизывая губы и тяжело дыша. Он озирался вокруг здоровым глазом, но взгляд его был отрешенным и затуманенным. Он отбросил одеяло в сторону, и те огромные щупальца сразу же зашевелились, скручиваясь и извиваясь.
— Что? — воскликнул он, задыхаясь. — Что это? Что… что… что?
Звук его голоса вызвал в куполе медузы химические изменения. Из серо-фиолетового он стал бледно-желтым, затем ярко-оранжевым, а потом огненно-красным, как закат.
— Сольц… — прошептал Гослинг, но это не помогло.
Двое щупалец поднялись по борту плота, словно змеи. Сольц их не видел. Отброшенное им одеяло задело их, отчего они стали извиваться, как земляные черви под солнечными лучами.
— Цвета, — сказал Сольц, — посмотрите на эти жуткие цвета…
Похоже, он увидел медузу. Потому что даже щупальца сейчас налились красным и оранжевым. Пузыри вокруг купола стремительно раздувались и сдувались, сам купол била мелкая дрожь. Еще три или четыре щупальца пробрались, извиваясь, на плот. Сольц схватил весло и замахнулся на них. Они были не настолько сильными, чтобы утащить человека за борт. Поэтому, когда весло ударило одно из них, поднявшееся, словно гремучая змея в защитной позе, оно тут же превратилось в кашу. Буквально разбрызгалось, как желе. Купол стал ярко-красного цвета, и в сторону Сольца метнулась дюжина щупалец. Он ударил несколько из них веслом, и они взорвались, но среагировал он недостаточно быстро.
Два или три других обвились вокруг него, и он тут же выронил весло, крича и отбиваясь, когда нематоцисты, или жалящие клетки, впрыснули в него порцию токсинов. Сольц выпрямился и замер, как столб. Еще дюжина обхватила его, и он упал, конвульсируя, в воду. Прямо в извивающийся лес щупалец.
Кушинг закричал и бросился вперед, но Гослинг удержал его.
Сольцу уже ничего не помогло бы.
— Ради бога, сделайте же что-нибудь! — закричал Джордж. — Мы не можем вот так бросить его…
— У нас нет другого выбора, — сказал Гослинг, еле держась на ногах. — Здесь ничего уже не поделаешь… не смотрите туда.
Но Джордж смотрел. Не мог заставить себя отвернуться. Это было все равно, что смотреть на человека, упавшего под поезд в метро. Потому что то, что ты увидишь, возможно, будет менее страшным, чем то, что нарисует тебе воображение, если ты отвернешься.
Сольц был не в себе, когда напал на те щупальца. Для него происходящее было сном, и он руководствовался логикой сна. Когда щупальца коснулись его, он тут же почувствовал, как жгучая боль распространилась по его голым рукам и лицу. Будто его ужалили раскаленные докрасна иглы. Боль была такая, что из глаз брызнули слезы, а изо рта вырвался крик.
А потом он оказался в воде. Он барахтался среди чего-то, похожего на извивающиеся водоросли. Только эти водоросли жгли его словно огнем. Он бился в этом месиве из щупалец, полностью опутанный ими. Они облепили ему лицо, обвились вокруг рук. Многие порвались и свисали с него клочьями блестящей пленки. Купол, налившись красным, пульсировал и содрогался. Сольц пытался кричать, хотя его рот был забит студенистым полипом, а жалящие клетки накачивали его нейротоксинами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
