Я вышел на улицу и предложил Урсуле пройти в мою комнату.
– Что ты сказал этой старушке? – поднимаясь по лестнице, спросила она.
– Рассказал о своём новом месте работы – ухмыльнулся я.
Наверное, слова «А у тебя здесь очень мило» миллионы раз звучали из уст девушек, пришедших в гости к молодым мужчинам, и слышать это от Урсулы мне было очень приятно.
– Почему ты раньше был со мной таким холодным и надменным?
– Я очень стеснялся и боялся показать, что вы мне нравитесь – смущаясь ответил я.
Хозяйка не успела упаковать мои вещи, но прибралась на славу.
Шнапса, как и бутылки из-под него не было, однако запас вкуснятины не ограничился выложенными фрау Марте продуктами. Я начал, как иллюзионист из шляпы, вытаскивать из чемодана деликатесы, под восторженные аплодисменты Урсулы.
Когда представление закончилось, она спросила меня, удивлённо глядя на гору продуктов:
– Пётр, откуда у тебя все эти продукты?
– Урсула, всё, что я тебе скажу сейчас, должно остаться в тайне – сказал я, открывая бутылку неизвестного мне французского вина: – ты не должна говорить о том, что услышишь неделю, потом все эти тайны, перестанут иметь какое либо значение.
Я налил вино в фужер и передал Урсуле: – выпей.
Она взяла вино и, внимательно глядя на меня, начала пить.
Я налил себе и продолжил разговор:
– За то, что я тебе сейчас расскажу, меня не будут расстреливать, меня упекут в сумасшедший дом, но это правда. Когда 22 июня без предупреждения напали на Советский Союз, произошло нечто невероятное. Я не знаю, делом чьих рук, Господа или Люцифера, было свершившееся событие, но современная наука не в состоянии объяснить происшедшее. Я даже могу с уверенностью сказать, что и через семьдесят лет, учёным не будет ничего известно. В три часа ночи на место, которое занимали Советы, переместилась территория из будущего, вместе с людьми, городами и даже аэропланами. Часть этой территории появилась на месте Кенигсберга, а все кто там был до перемещения, исчезли. Гитлер крепко вляпался с этой войной.
– Как из будущего, из нашего будущего? – удивлённо раскрыв глаза, спросила Урсула.
– Да, конкретно из 2010 года – ответил я.
– И какое оно, это будущее?
– Нормальное будущее, много супероружия, аэропланы над Берлином ты уже видела, есть танки, одним выстрелом, пробивающие четыре немецких насквозь, а ещё они побывали на Луне. Все германские войска на восточном фронте воюют с пограничными и полицейскими частями, Федеральная Россия только начала мобилизацию армии.
– Они побывали на Луне, – как зачарованная, повторила Урсула.
Она сразу поверила моим словам.
– А чем закончилась война – профессиональное любопытство не оставляло её.
– Тем же, чем закончиться и сейчас, русские победят.
– Пётр, а откуда ты всё это знаешь?
– Ты помнишь Оскара Штайна, рапириста из Берлинского студенческого общества?
– Да, но ведь он сейчас служит в гестапо.
– Нет, он служит в СД, у Гейдриха – я рассказал ей об утреннем визите Штайна и работе с радиоперехватом.
Урсула внимательно рассматривала моё удостоверение штурмбанфюрера.
– Никогда бы не подумала, что буду пить вино в компании с майором СС.
– Ты должна уехать из Берлина на месяц – после некоторого раздумья, сказал я
– Почему?
– Когда войска Федеральной России подойдут к Берлину, тут могут начаться ожесточённые бои, гражданским будет очень плохо. Я видел, чем закончился штурм города в сорок пятом, тогда от Берлина остались только обугленные развалины. Гитлер знает о переносе и своей судьбе. В первый раз он отравился, сейчас он решил взять с собой в могилу весь немецкий народ.
– Но я не могу бросить своего отца.
– Попроси в газете командировку, ведь тебе не откажут. Связи в Шведском посольстве у тебя есть, так что проблем с визой у тебя с отцом не будет – я вытащил из конверта десяток купюр – здесь тысяча долларов, на два месяца должно хватить.
– А как же ты?
– За меня не беспокойся, я выкручусь, а теперь тебе срочно надо идти в редакцию.
– Пётр, мы никогда больше не увидимся? – в уголках её глаз появились слёзы.
– Урсула, мы обязательно с тобой встретимся, после войны. Я обещаю! – я обнял её и поцеловал, она ответила мне.
Через пять минут я стоял у окна и смотрел на удаляющуюся фигурку Урсулы.
Всё во мне протестовало против её ухода, мне хотелось быть с ней, наплевав на Гейдриха, Рейх и таинственную Федеральную Россию, но я не мог этого позволить.
Машина ждала меня точно, в назначенном месте. Из автомобиля вышел лейтенант и открыл мне заднюю дверцу. Я сел рядом с худощавым седым оберстом, на моё приветствие он холодно кивнул. Мы ехали молча всю дорогу, но когда машина остановилась, оберст повернулся ко мне и заговорил:
– Я был против этой встречи, однако Людвиг попросил меня, и я не мог ему отказать. Мы вышли во дворик небольшой усадьбы, и я в сопровождении оберста поднялся в дом. В гостиной меня ждал сухощавый генерал.
– Добрый день, господин Бек.
– Добрый день, – поздоровался со мной генерал-полковник: – спасибо Карл, не буду тебя больше задерживать.
Оберст отдал честь и вышел.
– Итак, господин Михайлов, о чём вы хотели со мной побеседовать?
– Господин Бек, Гитлер не предлагал вам возглавить генеральный штаб?
– Мне? Никогда. Хотя то, с какой скоростью гибнут его штабисты, наводит на невесёлые мысли.
– Один аналитик СД предположил, что русские находят штабы, пеленгуя золотое шитьё в генеральских погонах. После того, как его доклад попал наверх, его самого лишили погон – пошутил я.
– Возможно, в этом что-то есть – серьёзно ответил Бек: – русские меня просто поразили.
– Тут нечему удивляться, всё-таки техника двадцать первого века – сказал я.
– Значит, все эти фантастические слухи правдивы?
– Да, Германия напала на Федеративную Россию из двадцать первого века. Генерал, проблема в том, что они знают всё, что происходило в их истории, знают про ваши контакты с Остером, Ольбрехтом и профессором Йессеном. Сейчас в России республика, у коммунистов десять процентов в парламенте, а у власти очень популярный премьер лево-консервативных взглядов.
– Что вы хотите от меня? – сухо спросил собеседник.
– Я хочу знать, что предпримет армия в ситуации, заметьте, абсолютно гипотетической ситуации, когда исчезнет правительство Рейха.
Генерал задумался, подошёл к горевшему камину, постоял и начал отвечать: – В данной гипотетической ситуации, армия могла бы прислушаться к авторитетному лицу, и поддержать вновь организованное правительство, созданное здоровыми силами Германии.
Но я никогда не пойду против интересов Германии и её армии, ведь русские требуют полной и безоговорочной капитуляции.
– Знаете, генерал, не всё так плохо, как кажется. В другом прошлом Германия полностью капитулировала, но страна сохранилась, хотя вермахт убил около тридцати миллионов русских, украинцев и белорусов.
– Сколько миллионов? – ошарашено спросил Бек.
– Война длилась ещё четыре года, погибло десять миллионов немцев, американцы разбомбили все города и девятого мая подписан акт о безоговорочной капитуляции.
Гитлер уже знает об этом, он решил подстраховаться. Вам известно о приказе расстреливать военнопленных?
Бек молча смотрел на языки пламени в камине.
– Господин генерал-полковник, как я могу связаться с вами?
Он взял с каминной полки ручку и на листе бумаги написал номер: – Позвоните по этому номеру и спросите господина Штрайбаха.
Через минуту, смятый листок полетел в камин.
Прощаясь со мной, генерал был гораздо более приветлив, чем при встрече.
Лейтенант ждал меня в машине. Я открыл дверцу и сел рядом с ним.
– Вы не могли бы подвезти меня к главному филиалу Дрезднербанка? – спросил я.
Лейтенант кивнул и завёл машину.
Мне порядком надоела эта конспирация, затеянная Гейдрихом. Я прекрасно понял, что мне он отвёл роль живца, на которого будут клевать все недовольные режимом. При малейшей опасности он меня сдаст, но сейчас я ему был очень нужен.
Операционный зал банка был практически пустым, после начала войны с Россией финансовая жизнь берлина практически замерла. Я подошёл к клерку, сидящему за столом в дальнем конце зала.
– Могу я узнать о состоянии счёта две тысячи десять – произнёс я.
– Одну минуту – он посмотрел в свои бумаги – вам нужно в кабинет двести двадцать, я провожу вас.
Мы вышли через неприметную дверь из операционного зала и по узким лестницам стали подниматься наверх. Двести двадцатый кабинет оказался на пятом этаже. В кабинете за столом сидели трое солидных пожилых мужчин. Они смотрели на меня недоверчиво-презрительным взглядом профессиональных банкиров.
