– Мария Мироновна, а нельзя напрямую. Ну… зачем через какие-то отделы?
– Мне же потом объясняться, молодой человек. Вы не представляете, что такое отчетность… Ну да ладно… Не украли же… Наоборот. Хорошо, запишите наш расчетный счет…
– И еще, Мария Мироновна, он просил меня посмотреть, что да как, чтобы я рассказал.
– Что же он сам-то. Да и что смотреть-то. Ничего особенно не меняется, - тяжело вздохнула заведующая. Ну да ладно. Идемте, молодой человек…
– Ну вот. Вы все видели и можете рассказать нашему выпускнику.
– Дааа.
– Что, молодой человек, что-то не понравилось? - с ноткой оскорбленного самолюбия поинтересовалась заведующая.
– Нет, почему- же…
– А ну-ка, давай начистоту, - перешла вдруг на "ты" Мария Мироновна. Чужой глаз, он лучше видит. Ну?
– Просто дом скорби какой- то, - вырвалось наконец у юноши, когда он вспоминал затравленные взгляды ребятни.
– Ну, тут ты неправ. У нас, скорее, реанимация. Ты думаешь, они по дому грустят? Ты извини…
– Максим.
– Ты, Максим, наверняка в хорошей семье живешь. С мамочкой- папочкой?
– Мамы нет. Давно. А отец - да, хороший.
– Извини. Я о другом. Большинство из этих деток - брошенные или отобранные. У пьяниц, которым эти дети не нужны. Они любят таких папу- маму и скучают по ним? Они их избивали, морили голодом, одевали в жуткие лохмотья. Да Маугли в мультике куда лучше досмотрен волчьей стаей, чем эти детишки. У нас плохое питание? Видела, поморщился. Дома они неделями не видели даже хлеба. Видел двух девчушек - близняток? Золотые такие, с бантиками? Когда приехали их отбирать, родители валялись пьяные. А девочки - голышом на земляном полу в крайнем истощении. Еще день - два…
– Так как вы допустили? - крикнул, представивший эту жуткую картину, Максим.
– "Родители" - горько усмехнулась женщина. "Родительские права". Пока их не лишат… Да и кому они нужны, чужие дети? Поэтому, Макс, большинство из наших деток - израненные души. Понимаешь? До нас. Да, у каждого в глазах кричит боль. Но, поверь, не от того, что мы… У меня здесь никто, не для похвальбы, никто сироту не обидит и не обворует. И так, бедные. Не нищие, конечно…
– Вы говорите, у Вас. А есть, где обворовывают, обижают?
– Инспекторскую проверку устроишь? Расправу над злом, - улыбнулась Мария Мироновна в ответ на злой блеск юношеских глаз.
– Да нет, что Вы. Но вы можете назвать детские дома, куда пока не стоит переводить… спонсорскую помощь.
– Этот наш выпускник так богат? Так передайте ему, что помогать надо всем нашим учреждениям. Все ведь не разворуют. Хоть что- то перепадет. Но… конечно… следует воздержаться пока… - и она назвала четыре адреса. И наоборот, - быстро добавила заведующая. При возможности, было бы очень неплохо помочь детишкам из шестнадцатого. Старое, почти аварийное здание. Сыро. Инвентарь не обновляется годами. Прежний заведующий разворовал все, что мог. Новая девушка - подвижница, но… - женщина развела руками.
– А сколько все- таки надо, чтобы ну…
– Для достойного содержания, - подсказала заведующая. Я было подсчитывала. Для выступления. Вот - это по самым скромным подсчетам - она протянула листок. А по максимуму - ну, нет предела совершенству. И все- таки, - она склонилась над юношей, изучавшем смету, - все- таки, поговорите с ним. Мы можем подождать. Ты же видел. Съездите с ним, со спонсором в шестнадцатый. Я туда позвоню.
Из детского дома Макс двинулся в обменник, где нисколько не удивляясь обменяли одну его пачку на десять с довеском родных. Ту же операцию он провел и во втором обменнике, после чего направился к банку - перевести все это на счет детского дома. Правда, уже заканчивая заполнение ордера, он споткнулся на сведениях о паспорте. Чертыхнувшись, выскочил из банка. К счастью для деток, прямо напротив поблескивал стеклами специализированный магазин и Макс вспомнил, как Серый добывал вино, которое тоже не продавалось малолеткам.
– Как насчет заработать? - спросил он у наиболее интеллигентно выглядевшего из ошивавшихся в поисках хотя - бы тары, алкашей.
– А что, принести, молодой человек? - с готовностью отозвался один из красноносых.
– Есть другое дельце. И не только на бутылку,- заинтриговал алкаша Макс.
– Да все, что угодно. Там, на стройке, или вещи переносить…
– Нет. Вы мне скажите, у Вас паспорт есть?
– Ну а как же, - обиделся собеседник. А что?
– С собой?
– Ну, вообще-то с собой не ношу, но сегодня, молодой человек, Вам повезло. С паспортом я.
"Наверное, в ментовку вызывали", - подумал Максим, но проверять свою догадку не стал.
– Мы зайдем в банк, я оформлю на Ваше имя перевод, Вы его подпишете и при мне отправите.
– И всего-то делов? - легкомысленно воскликнул обладатель паспорта, но поняв, что так можно продешевить, нахмурился.
– Откуда мне знать. Может, краденные переводишь? А я потом сгорю. Неет, парень, не пойдет.
– Перевод в детский дом. Это будет написано в ордере. И ничего криминального. Просто за паспортом идти неохота. Ваше дело - подойти к окну, взять деньги у меня и передать в окошко с паспортом и ордером. Все. При нормальном раскладе получаете сотню.
– Тьфу!
– Баксов.
– Пошли. И не в баксах дело. Это благородно - помогать детям. Ты что - юный Деточкин? Хвалю?
– За каждое лишнее слово буду отнимать от гонорара бакс.
– Могила.
Следует отдать должное - в неизвестном алкаше (по паспорту - Зеленый Владимир Николаевич) когда- то умер артист. Правда, прочитав сумму в ордере, он присвистнул и укоризненно покачал головой - мол, зажал, пацан. Затем он действовал безупречно. Преисполненный чувствами исполняемого гражданского долга и врожденной скромности, Владимир Николаевич протянул в окошко ордер и паспорт. На взгляд вытаращенных глаз молоденькой кассирши, он утвердительно покивал головой.
– Оформляйте, девушка, оформляйте. А ты, сынок (это уже Максу) не задерживай, передавай денежку.
Когда же кассирша с уже другим, лучистым от уважения к такому человеку взглядом протянула великодушному дарителю паспорт и квитанцию, он добавил:
– Последнее ради сирот надо отдавать. Вот, мне и так хватит - кивнул он на свою потрепанную рубаху и джинсы. И тебе, сынок, хватит форсить, когда детки плачут - кивнул он теперь на прикид Макса.
– Да, папа, - нашелся подросток. - Сбудем и это и придем еще раз.
Так, мирно переговариваясь и обуреваемые возвышенными чувствами самопожертвования, они покинули банк.
– Ну как? - поинтересовался "папочка", получая от "сыночка" оговоренный гонорар. За артистизм добавить бы надо, а?
– Владимир Николаевич, по - моему, Вы интеллигентный человек. Сыграли Вы, конечно, замечательно. Но сотка за две минуты игры? Переведите в рабочий день и согласитесь, что никакой Мадонне такие гонорары и не снились.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
