из другого мира и поселил в тело сына своего друга. За одно это им обоим грозит костер.
С тех пор они оба прошли через многое, сдружились. И ни разу этот чужемирец не подвел, не подставил. Доказал делом и кровью, что ему можно доверять. В конце концов и ужасный шрам на лице, свести который не под силу сильнейшим магам, и ранняя седина получены не в пьяных драках, не в глупых дуэлях. Так какое принять решение?
— Почему нет? Думаю, втроем интриговать будет веселее.
— Так выпьем!
— Подожди. — Транкавель накрыл рукой бокал, который хозяин уже собрался наполнить вином. — Еще один вопрос… точнее, просьба… от дю Шилле.
— Кого?! А король меня ни о чем не просит? Имея право приказать?
— Понимаешь… эта девушка… из фламандской деревни… у епископа была племянница… родная сестра твоей светловолосой «подруги». Графини де ла Гер. И тогда… сам понимаешь — изуродованное лицо, смогла колдовать… Марта?
— Господи, она-то здесь при чем? Шарль, подумай, где дважды герцогиня и где амьенская трактирщица, пусть и мать моего сына? Ты что, всерьез воспринял деревенские сказки? Пропавшая и вновь обретенная племянница, радость, надежда и утешение епископа в старости. Ага, Марта, у которой руки по колено в крови. Она до замужества носила фамилию ван Ставеле. Деревня с таким названием существует и вполне себе процветает, уж это я проверил, можешь не сомневаться. Специально туда человека направлял. Так что можешь доложить его преосвященству, что Марта Гурвиль, в девичестве ван Ставеле, имеет отношение только к одному дворянскому роду — де Безье, поскольку является матерью барона де Безье, моего сына.
Транкавель встал, посмотрел прямо в глаза друга.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
И тут гостя словно отпустило. Он легко улыбнулся, снова сел в кресло и пододвинул бокал к бутылке вина.
— Ну и хорошо. Знаешь, чем дальше держишься от сильных мира сего, тем спокойней живешь. Без интриг, без злобных разборок, без ревности. Завидую тебе, ей богу завидую. И сыну твоему. Будет жить среди любви и заботы, не станет игрушкой в руках рвущихся к власти авантюристов. Давай выпьем за детей. Крепко выпьем, чтобы надолго запомнить сегодняшний вечер.
Ни один из них не сказал правды.
Де Камбре умолчал, что когда-то во Фландрии было две деревни Ставеле. Одна действительно до сих пор процветает. Большая деревня, в которой никто не помнит девицу по имени Марта. Просто потому, что много их было, уехавших в разное время на поиски лучшей доли.
А вторая — та самая, где и побывал виконт де Сент-Пуант со спутниками. И де Камбре там был, после того, как один из шпионов рассказал ему деревенскую сказку о девице с изуродованным лицом.
Нашел стоявший на отшибе дом, наглухо закрытый могучим смертельным заклятьем. У входа лежали человеческие скелеты в истлевшей одежде. В хлеву — скелеты животных.
Тогда удалось воспользоваться своей уникальной возможностью во всех подробностях видеть магию и воздействовать на нее. Получилось снять заклятье, войти в дом. Там среди множества книг и рукописей нашлись документы, подтверждающие, что жильцами были некто Жюст Муллен и Мэрион. Герцогиня де ла Гер дю Шилле. Все стало понятно. И с магической аурой женщины, какие бывают лишь у чистокровных дворян, и с небывалой для простой наемницы начитанностью.
Тогда де Камбре поклялся, что не допустит ни Марту, ни их сына в серпентарий королевского двора. Скелеты, книги, документы и рукописи, все, что хоть как-то отличало этот дом от окружающих крестьянских изб, было погружено в телегу, вывезено в лес и закопано. Сырая земля надежно и навсегда спрятала тайну юной герцогини.
А виконт Транкавель решил не обсуждать с другом некий нюанс, мелочь, случайно замеченную в прошлый приезд в Амьен. Тогда он зашел пообедать в таверну, которую содержала Марта исключительно для богатейших господ города. Та самая Марта, которой он лично несколько лет назад исправил лицо, убрав страшные шрамы, восстановив переломанные кости.
За эту работу ему заплатили дорого, но что такое деньги по сравнению с настоящим счастьем? Лучшие таверны Амьена, любимый муж, любимый сын, все, о чем могла лишь мечтать, и то в несбыточных снах, уродливая лучница, зарабатывавшая на жизнь охраной купеческих караванов.
И этот кудесник сейчас у нее в гостях! Разве можно не подойти к нему, на поблагодарить лишний раз! Не показать сыну своего доброго гения.
Естественно она подошла.
— Господин виконт, позвольте представить моего сына. Леон, запомни, это господин виконт Транкавель, великий человек, которого ты должен почитать до конца своих дней.
— Величей папы?! — И пока взрослые приходили в себя, добавил непонятное: — Фигасе!
А дальше, то ли от восторга, то ли от осознания грандиозности момента, создал шарик света. Маленький, дрожащий, довольно обычный для дворянских детишек. Если забыть, что дворянином был лишь его отец, виконт де Камбре.
Однако для появления у детей способностей к магии необходимо, чтобы к благородному сословию принадлежали оба родителя.
Эпилог
Это было в четверг.
Именно по четвергам, ровно в четыре часа пополудни господин королевский интендант Пикардии виконт де Камбре откладывал все свои дела, независимо от их важности и срочности, и приходил в таверну «Прекрасная Марта», где всем управляла несравненная и всеми уважаемая Марта Гурвиль, урожденная ван Ставеле.
Вечера всех четвергов принадлежали его сыну Леону де Безье. Лёне, как называл его де Камбре.
Если погода была хорошей, отец и сын брались за руки и шли гулять по городу. Если совсем хорошей — виконт сажал Лёню перед собой на лошадь, и они ехали за город, в поля и луга, ставшие с недавних пор абсолютно безопасными для мирных людей.
Ну а в погоду дождливую сидели дома, где мальчик слушал странные, но увлекательные истории про Золушку и злую мачеху, хитрого Кота в сапогах или глупого короля, строившего козни веселому и смелому человеку с непривычным именем Иванушка-дурачок.
В тот на редкость жаркий июльский день виконт и юный барон уехали купаться. Мальчишка весело плескался в тихой и спокойной реке и даже пытался плавать под родительским присмотром. Еще довольно неуклюже, но с каждым разом все лучше и лучше. Пока не выбился из сил.
Назад лихой и горячий конь шел не торопясь, словно понимая, что не надо будить этого русоволосого ребенка, что спит на сильных руках отца, убаюканный мерным шагом и плавной песней на непривычном языке, что вполголоса напевает хозяин.
До таверны «Прекрасная Марта» добрались только в сумерки. Виконт уже ожидал услышать выволочку за излишне долгую прогулку. Мол, темнеет, на
