Тем временем имперский маршал разделался еще с несколькими противниками — причем очень легко, словно играючи. Наконец наступил момент, когда в воротах напротив победителя некоторое время никто не показывался — не было желающего бросить вызов непобедимому, как казалось, воину.
Прошла минута, другая… И площадь огласилась громкими криками — в воротах ристалища показался новый боец — сэр Валент из Гранлота.
Затрубили трубы. Рыцари пустили коней, склоняя одновременно копья… Крики смолкли… тем громче в наступившей тишине раздался грохот, когда противники сшиблись в центре ристалища. И снова разъехались к противоположным концам арены, швырнув на песок обломки копий. Четырежды бойцы съезжались — и четырежды победителя не было, сломав друг о друга копья, маршалы разъезжались невредимыми… Постепенно шум на трибунах стал нарастать — многие выражали недовольство. Оруженосцы подбежали к сеньорам с копьями, но те не спешили их брать, делая друг другу какие-то знаки, затем противники спешились и не спеша двинулись к центру ристалища, помахивая оружием рукопашного боя.
Валент был вооружен своей привычной палицей и выглядел он весьма внушительно, но лишь до тех пор, пока не приблизился к противнику — тот был еще крупнее и массивнее, на его фоне альдийский маршал становился словно стройнее и легче. В руке Каногора было оружие наподобие моргенштерна — три шипастых шара, подвешенные на цепях к довольно длинной рукоятке. Пока противники обменивались первыми пробными ударами, Кендаг, знаток оружия, принялся объяснять демону тонкости владения «виноградной гроздью» — так, по его словам, называлось оружие имперского маршала. Из объяснений лорда явствовало, что для владения такой «гроздью» требуется большая физическая сила и немалое умение. Первого у сэра Каногора хоть отбавляй, а вот что касается мастерства…
— …То ли он притворяется нарочно — а опытные бойцы иногда так поступают — то ли и впрямь он — не слишком искусный воин. — заявил Лорд Внешнего Мира. — Пока что он использует только выигрыш в силе, даваемый этим видом оружия, а настоящий мастер пользуется и другими его качествами… С ним можно такие финты выделывать…
Тем временем соперники принялись орудовать своим оружием в полную силу. Они и впрямь не слишком уж маневрировали, их тактика была проста — принять удар врага на щит и — пока он замахивается — нанести удар самому. Если один из соперников и был сильнее другого — то это в глаза не бросалось.
Однако постепенно стало очевидным, что Каногор несколько превосходит силой своего противника — он постепенно, шаг за шагом теснил альдийца. Тогда Валент поменял тактику — в общем-то не избегая ударов, он все же время от времени делал шаг в сторону, уклонялся — так что Каногор, промахиваясь, терял темп, поскольку ему приходилось бороться с инерцией собственного оружия.
— Смотри, смотри, — в волнении чуть ли не вскрикнул Кендаг, — Валент молодец! Рано или поздно этот имперский верзила потеряет равновесие, его занесет от силы собственного размаха… и тогда наш маршал может попытаться сбить его с ног, нанеся точный удар.
Очевидно, эта простая мысль пришла и графу Эстака — он стал действовать осторожнее, темп поединка замедлился. Впрочем, уже было ясно, что победитель этой схватки будет признан и победителем турнира…
Зрители на трибунах, затаив дыхание, следили за ходом поединка. Звон удара — мягкий топот по песку арены — тишина — снова удар…
Ингви, пошептавшись с Сарнаком, затем с Мертенком, встал и щелкнув пальцами — что, как обычно, сопровождалось громом, швырнул вниз, на арену, резной жезл. Это означало, что турнир окончен. Соперники, отступив друг от друга на шаг, продолжали топтаться на месте, бросая друг на друга испепеляющие взгляды сквозь решетки забрал.
— Повелеваю остановиться! Вы оба славные бойцы и мне не хотелось бы, чтобы один из вас покалечил другого! Сегодня вы оба объявляетесь победителями…
— Мы еще встретимся, не так ли? — заявил маршал Каногор.
— Непременно, — ответил его противник.
Затем, взгромоздясь на подведенных оруженосцами коней, оба рыцаря объехали арену по периметру, описывая своего рода «круг почета», в то время, как трибуны приветствовали их криками…
Завершал этот день Большой пир. Согласно установленным правилам дамы рано покинули стол (причем Ингви взял с Ннаонны слово, что уж сегодня она точно не покажется в зале) и дворяне приступили…
Основательно заправившись вином, маршал Каногор обиженным голосом заявил королю (сегодня они были соседями — Кенперт сказался нездоровым и на пир не явился):
— Не дело, знаете ли, мешать двум добрым бойцам завершить поединок…
— Не дело давать советы королю! — отрезал Ингви. — Я прекратил бой, когда заметил, что вы, господа, слишком уж увлеклись. Я знаю, это — ваше право, но если бы пострадал посол…
Король выразительно развел руками.
— Ха! Пострадал! — не унимался маршал. — Я-то был в полной безопасности. Простите, сэр Валент, я имею в виду не ваше воинское искусство, а свой панцырь! Это доспех работы самого Гревина! Мой дед отдал за него половину его же веса золотом, если хотите знать!
— Работы Гревина… — протянул король. — Подразумевается, что я должен знать, кто это…
— Гревин — величайший мастер-оружейник. Гном. — пояснил Кендаг.
— Верно, — подхватил Каногор, — величайший! Никто не пробьет лат работы Гревина, а его мечи никогда не тупятся! Мой дед отдал за него половину…
— …Его же веса золотом, — закончил Ингви, — слышали. А давайте заключим на эту же сумму пари. Я сам своим мечом пробью ваши латы.
— Да вы шутите! — маршал смерил недоверчивым взглядом тщедушную фигуру собеседника. — Никому это не под силу.
— Не шучу. Вы согласны?
— Еще бы, эти деньги все равно что уже мои! Я сам одену доспех — и бейте хоть до утра!
— Ну нет, в доспех мы засунем мешок с тряпьем, а до утра не придется — я собираюсь обойтись одним ударом.
Все разговоры за столом смолкли — десятки дворян заинтересованно вслушивались в условия пари. Каногор горячился и требовал приступать немедленно, как только слуги принесут его доспехи и меч демона. Тот спокойно отвечал:
— Погодите — нам понадобятся еще мешок тряпья и весы.
— А весы-то зачем?
— Сначала взвесим ваш панцирь, потом — золото. Только вот не знаю, где вы сейчас столько золота возьмете. Впрочем, я согласен подождать, пока его доставят сюда из Эстака. Говорят, сокровищница вашего родового замка в Эстаке набита сокровищами, которые вы присвоили после того, как вам сдалась армия гномов Вабидуса. И на перепродаже земли в Винукате вы, говорят, неплохо заработали… Да и конфискованное имущество Карикана и Слепнега, которое так и не попало в казну…
— Откуда вы, Гангмар побери…
— Так говорят, — пожал плечами Ингви, в то время как сидевший неподалеку Коклос нырнул под стол и затаился.
Неприятное молчание прервалось приходом слуг, доставивших все необходимое для разрешения спора…
Латы быстро взвесили, набили тряпьем (при этом Коклос, все еще сидя под столом, тихо пробормотал, обращаясь к Алекиану: «Смотри, братец, особенно хорошо удалась голова — ну точь-в-точь как у маршала») и установили в сторонке от пиршественного стола. Ингви внимательно осмотрел доспех, затем поводил руками, словно оглаживая его на некотором расстоянии и заявил:
— А ваши латы заколдованы, сэр маршал. По-моему, это как-то нечестно.
Маршал в ответ просто пожал плечами — этот жест мог означать что угодно…
Затем король обнажил Черную Молнию и принялся разгуливать по залу, держа меч так, что губами почти касался лезвия — и что-то при этом нашептывал.
— Ваше величество, — обратился к нему Каногор (альдийцы молчали, опасаясь нарушить сосредоточенность своего монарха), — вы прижимаете к себе этот меч, как мой друг Кенперт — какую-нибудь бабенку. Он у нас известный сердцеед!
Если Ингви его и слышал, то никак не прореагировал. Он походил еще немного, затем приблизился к латам, еще немного смотрел на них, словно намечая цель, потом приложил к шлему свой меч, занес его, снова приложил, снова занес, как бы репетируя удар. В зале воцарилась тишина…
