Вдали, у самой воды, учитель что-то рассказывал самым главным магам. Спорил, убеждал, потом замахал руками – мол, потом поговорим, решим, разберемся.
Не сомневаюсь, теперь к его словам прислушиваются. И он выполнит обещание. Со временем вдолбит в их мозг нужное понимание истории с освобождением острова. И они из моего замка сделают музей. С красивыми фигурами победителей на площади перед ним. С повергнутым Свартом.
Моей статуи там наверняка не будет. Я своим участием в этой истории порчу картину справедливости. Ну как объяснить потомкам, что это всего лишь одна из историй любви. Лучше бы они этот источник зарыли, что ли?
Нет. Не получится. Как говорила моя мама – вода дырочку найдет. И какая-нибудь ни в чем не повинная лошадь, напившись жарким днем, увидит дракона и несказанно удивившись, воспылает к нему страстной любовью. Кто ее знает, может даже стихи начнет слагать. «Иго-го поет лошадка, спи дракончик сладко сладко…».
Тоник и Пиксель маячили в эпицентре праздника. Их было трудно не заметить. Окруженные сияющим нарядными девушками, они смотрелись как два веселых павлина в брачный период. Никогда бы не подумала, что можно стать клоуном, только от того, что все в тебя влюблены. Впрочем, влюблены были не все. Местные юноши, ровесники Тоника и Пикселя, вели себя совсем не дружелюбно. Но ребята предпочитали этого не замечали. Хохотали, без хамства тискали девушек, но вскоре утанцевали в приятном сопровождении. Наверное, решили поддаться уговорам и решить проблему рождения новых волшебников.
Дракон уснул, вытянув передние лапы. Похрапывал тихо и почти мелодично.
У меня оставалось еще одно незавершенное дело. Я задала вопрос, раскрыла книгу. Все ясно. Нужно идти.
У знакомой двери сидел встревоженный полноватый мужчина. Бабушка таких осанистыми называла. Или – солидными. Ей подобные люди казались достойными уважения. Мне же они казались похожими на чиновников, которых я очень не любила.
Рассмотрев мужчину внимательнее, я решила, что, скорее всего он – бизнесмен. Не из очень богатых, но из тех, кто уверенно смотрит в завтрашний день и поддерживает нынешнюю власть за стабильность своего бизнеса.
– Я ждал тебя. Уже не верил, что придешь.
У меня не было сомнений – передо мной заказчик моих путешествий.
– Я знаю, кто вы. Господин великий волшебник Гаспар. Или как вас теперь называют?
Он поначалу оторопел. Смесь отваги и стыда быстро сменилась опустошенной неуверенностью. Мне понравилось, что он не счел необходимым скрывать свои переживания. Обычно взрослые здорово выставляются перед подростками. Особенно, если знают, что не правы.
– Ты понимаешь, тут такое дело. Даже не знаю, как объяснить… Вот черт! Ты знаешь, как меня называли в этом мире?
Мужчина говорил быстро. Слишком быстро. Словно заготовил много речей заранее, а теперь старался выдать все придуманное залпом. Он некрасиво суетился, размахивал руками, перебегал с места на место, старясь не смотреть на меня.
– В общем, вам надоело быть рыбой и набираться мудрости и вы свалили в наш мир, – выпалила я, дождавшись паузы.
Мужчина нехотя кивнул.
– И вы неплохо обустроились у нас, влюбились, а потом решили пооткровенничать с будущей женой и она поутру исчезла?
– Примерно так, – глядя в пустоту, подтвердил он.
Мы оба понимали, что жена удрала, решив, что завидный жених оказался не то рыбой, не то психом.
– И вы решили, что она случайно попала сюда? – поймав его усмешку, я поняла, что ошибаюсь.
Мы оба замолчали. Он сник. Словно из него батарейку вынули.
– Неужели, вы потеряли свои способности в нашем мире? – я удивилась, ведь с нами произошло совсем иначе, – Вы хотели вернуться и снова стать волшебником?
Он сжал кулаки, но потом вдруг посветлел лицом и робко улыбнулся.
– Я надеялся. Но не смог решиться. Ты хоть представляешь, как я пришел бы к моему народу и начал всех убеждать, что я и есть Великий Гаспар?
Мда. Ему бы не поверили. Особенно, в свете недавних событий.
– Но я помогал тебе. Благодаря мне ты нашла дверь.
Тут спорить не с чем. Так оно и было. Я открыла дверь, съела Гаспара и испортила все до чего дотянулась.
– Наверное, мне не стоит возвращаться…
– В озеро?
– Ну его. Я теперь даже ванну не принимаю. Вода до черта надоело. Все друзья то в океан, то в море, а я все больше по пустыням…
Мне стало стыдно за него. Был великим, а теперь говорит как деляга, понахватавший денег.
– И вам неинтересно, что тут произошло? Мы, между прочим, с пашавой разобрались. А ведь пока вы были рыбой, могли бы свой народ ото всякого зла оградить.
– С такими делами нужно всем миром разбираться, – вот теперь он разговаривал как надо, – Думаешь, волшебство это панацея? Махнул рукой – и на тебе все блага мира? Как же. Если так поступать, добро никакой ценности иметь не будет, – он вдруг уставился на меня, словно видел впервые, – Ты какая-то другая стала. Повзрослела, что ли?
Да какая разница, как я теперь выгляжу. Главное, чтобы он сам понял, куда теперь ему следует идти. И хватит ли у него смелости принять правильное решение.
Моя уверенность, что он сейчас наберется мужества и ринется радовать собой свой народ, постепенно угасала.
– Ты вы туда, или сюда, – не дождавшись от мужчины решительных действий, спросила я, показывая на дверь.
Все-таки он взрослый. И наверняка у него имеется самолюбие. Все взрослые не любят, когда их уличают в трусости, называя ее излишней осторожностью. Или предусмотрительностью. Они много как ее называют, но от терминов суть не меняется.
Достав железную коробку сигарет, дядька сначала предложил одну мне, но когда я отказалась, жадно закурил.
Сначала я подумала – я бы на его месте не сомневалась и осталась тут насовсем. А потом представила, как он долго и нудно будет бороться с людским недоверием. Как ему придется оправдываться – почему он ушел по-тихому, оставив вместо себя волшебное рыбье тело.
– Знаешь, а это забавно, – вдруг повеселев, сообщил он, – Мы не можем друг друга понять по одной причине. Мы смотрим на твой мир совершенно по-разному. Для тебя тут все кажется удивительным. А мне кажется удивительным твой мир. Он сложнее, но его простота в том, что у вас не нужно постоянно оглядываться и давать себе оценку – насколько хорошо ты поступил.
Если бы можно было съесть Гаспара во второй раз, я бы не задумываясь это проделала. Из мести.
– Значит, по-вашему, у нас можно пакостничать и жить как бы начерно? Нагадил кому-то – извинился и пошел дальше? И плевать на репутацию?
– Ага. Мне плевать, что люд про меня скажут. Успешный, удачливый, красивый…
Тут он подзагнул. Я бы его красивым не назвала. Да и с остальными эпитетами не согласилась бы.
– У вас много денег. И вы считаете это успехом?
Теперь было видно, что я его здорово разозлила. И что он уже никакой не великий Гаспар.
Его передернуло. У него появилось тоскливое выражение лица – до него начал доходить смысл моих слов.
– Ты права. Но ты не думай, я буду и дальше тебе помогать, если потребуется. Или ты останешься здесь насовсем?
Мужчина, спохватился, встал, зачем-то подал мне руку, пожал ее. Другой рукой тер подбородок с заметной щетиной.
– Я того, пойду домой, как думаешь? Я напишу тебе. А ты мне тоже напиши. Ладно?
Что-то в его поведении меня смутило. Он не хотел уходить, но почти сбежал.
Дверь захлопнулась. Но оборачиваться я не спешила. Прямо за моей спиной стоял учитель. И теперь его взгляд не был как у милого добродушного старичка – угрожающе прищуренный. Пронзительный такой. Без прежней рассеянности. Не хотела бы я, что бы такой дедушка рассказывал мне сказку на ночь.
Надо выглядеть спокойной. Уверенной в себе. И не показывать страха. И получить ответ на пару очень важных вопросов.
– Мы утром уйдем. Не стоит делать опрометчивых поступков, о которых вы пожалеете впоследствии. А я вам обещаю – и последствия и сожаления. У вас ноль шансов причинить мне вред. Вы даже дверь не сумеете уничтожить, пока я сама этого не захочу.
Переведя дыхание, учитель решил продолжить играть привычную роль. Сморщился и глазками захлопал. Ну вылитый придурок.
– Тю, руководитель песка и сосен. Хватит прикидываться, – укорила его я.
Оборачивалась я медленно, чтоб ему не пришло в голову атаковать. Специально показала руки – в них ничего не было. Бросила взгляд на шляпу – в ней сегодня горшка не наблюдалось. Это хорошо – старик не подслушал разговор с Гаспаром.
– Ведь вы все это специально придумали. Правда? И дверь открыли. И мне голову морочили. Роль дурака в шляпе вам удалась.
Его лохматые брови поползли вверх, изображая искреннее недоумение. Но взгляд выдавал – уже очень он был холодный.
– А дверь вы запечатаете, только когда мы уйдем. Вам показать как?
Учитель молча кивнул головой. Зеленая шляпа съехала ему на нос.
– Утром. Я покажу, как это делать только утром. Договорились? Но прежде чем мы расстанемся, объяснитесь.
