Что делать-то будем?
— Тут хорошенько подумать надо.
Думала Ольга Петровна неделю, смотрела на Надежду, которой ничего не хотелось, всё прикидывала, размышляла. А через месяц после её возвращения из Китая положила перед Надей загранпаспорт и жёстким тоном сказала.
— Собирай чемоданы.
— Чего? — оторопела Надя.
— Не чегокай, ведь знаешь, не люблю этого.
— Надюшка, мы тут с Ольгой Петровной подумали и решили, что пора тебе отправиться в Италию. Ты же давно хотела посмотреть Рим и Ватикан.
— В Италию?
— Именно, — подтвердила бабушка. — Хватит ходить тенью по квартире.
— Да где у нас деньги на Италию? — продолжала сопротивляться Надя.
— Не обижай нас, Надюшка, ты же знаешь, что дедушка твой на переводах неплохо зарабатывает. Да и как не крути, а мы всё-таки оба профессора.
— К тому же и не тратим почти ничего, — вторил Ольге Петровне Олег Васильевич.
— Так что кончай задавать вопросы и собирай вещи. Едешь в Италию и точка. Смотреть Рим, Флоренцию, Милан.
— Есть пиццу и пить вино, — подхватил Олег Васильевич.
— А после Италии вы меня отправите в Индию и на Бали, как в том дурацком фильме? — усмехнулась Надя.
— Я думаю, ты у нас сильная девочка, а потому ни Индия, ни Бали тебе не понадобятся, как той дамочке в кино.
— Что ж, Италия так Италия.
Ольга Петровна оказалась права. После месяца, проведённого Надей в Италии, жизнь, казалось, вернулась на круги своя.
После исчезновения Надии из его жизни Джейк чувствовал, будто у него выбили почву из-под ног и одновременно лишили воздуха.
Зря Мань Синмей радовалась тому, что ей так легко удалось избавиться от Нади. Она думала, что после этого не пройдёт и месяца, как Джейк согласится на брак с Лили. Но сын в очередной раз подвёл ее.
Сначала он перестал появляться на работе. Мань Синмей не вмешивалась. Но когда она созвала очередное важное собрание, на котором он как ее правая рука просто обязан был присутствовать, а Джейк не явился, она вспылила.
— Ты ведёшь себя, как безответственный подросток, — начала отчитывать его Мань Синмей, заявившись к нему домой.
— Плевать!
Джейк очень плохо себя чувствовал. Уже неделю он систематически напивался так, что утром не мог продрать глаза. Он не брился много дней и, кажется, даже не менял одежду.
— Плевать? Да что с тобой? — взвилась Мань Синмей.
— Ничего. У меня всё прекрасно.
Джейк сидел на диВан, уперевшись локтями в колени и запустив пальцы в волосы. Голова раскалывалась.
— Я хочу, чтобы завтра же ты…
— Плевать, — перебил он её.
Джейк поднялся, нашёл на столе среди кучи мусора, шелухи семечек, недоеденной пиццы и окурков изрядно початую бутылку виски, опорожнил остатки в бокал и выпил одним махом. Вот, так-то лучше. Голове сразу стало легче.
— Джейк, я хочу то, я хочу сё, — передразнил он мать. — Надоело. Плевать, что ты хочешь. Я больше на тебя не работаю.
— Ты не смеешь так со мной разговаривать.
— Не смею? — он разразился хохотом. — Теперь смею. Ты всегда считала меня никчемным ублюдком, а я хотел доказать тебе обратное. Но с меня хватит. Вот смотри, — Джейк развёл руки в стороны. — Я такой и есть. Ни на что не годный ублюдок. Ты сама меня таким сделала. Нравится?
— Прекрати, — попыталась урезонить сына Мань Синмей. — Ты не в себе. Это наверняка из-за той иностранки, той шлюшки.
— Закрой рот, — рявкнул Джейк.
Он внимательно посмотрел на мать. Пьяная муть затуманивала мозги, он не мог нормально соображать, но всё же попытался уловить мысль, которая только что пришла ему в голову. Джейк сощурился так, что Мань Синмей стало не по себе от его взгляда. Не стоило упоминать при нем ту девку, он может и догадаться обо всем.
— Ты что-то знаешь? — спросил Джейк у матери.
— Знаю о чем?
Он и сам не знал, что имеет в виду.
— Если ты приложила к этому руку, я никогда тебе этого не прощу, поняла?
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Хорошо, если так.
Джейк икнул. Его мутило от только что выпитого виски. Ему нужно было остаться одному.
— Уходи, — грубо бросил он матери. — И больше не говори мне про свои отели, бизнес, деньги. Всё, я ушёл на пенсию.
С этими словами Джейк отправился наверх и завалился на измятую кровать. Уборщицы не приходили вот уже больше недели, он выставил их взашей. Ему никто был не нужен. Хотелось остаться одному, уснуть и не просыпаться как можно дольше.
Мань Синмей ушла несолоно хлебавши. Она не ожидала, что Джейк уйдёт в такую глубокую депрессию из-за какой-то девчонки, не думала, что решит выступить с протестом, откажется от всего. Ведь деньги всегда были тем козырем, той веревочкой, за которую ей так хорошо удавалось дергать, а теперь ему было плевать на всё. Впервые в жизни Мань Синмей засомневалась, а не совершила ли она ошибку.
Джейк пил почти месяц. Иногда в компании, иногда один дома. Но каждый день был похож на предыдущий. Он напивался до чёртиков вечером, кто-то из друзей привозил его домой или вызывал такси. Потом он никак не мог проспаться и валялся, мучаясь от похмелья часов до 4. Еле-еле придя в себя, он иногда принимал душ, а может даже что-то ел, но не помнил что и где. Вечером все повторялось снова. Его дом стал похож на свинарник. Пустые бутылки, остатки еды, окурки, разбитая посуда вперемешку с грязным бельём. Разгрести эти авгиевы конюшни ему было не под силу, да и нужды не было.
Однажды утром он проснулся, как всегда, еле соображая, не помня, где был и с кем пил вчера вечером, заглянул в шкаф в поисках чистой футболки и увидел, что кроме белой шубы, которую он когда-то подарит Надии, там не осталось ничего.
— Черт бы тебя побрал! — в очередной раз выругался Джейк, срывая шубу с вешалки.
Он дёрнул с такой силой, что оторвал перекладину, на которую вешают одежду. Не удержавшись, Джейк растянулся на полу, уткнувшись лицом в белоснежный мех шубы. Он почувствовал, как защипало в глазах, из горла вырвался то ли стон, то ли всхлип, а через минуту он уже не сопротивлялся захватившему его отчаянию. Обнял шубу,
