– Я и моя жена – инженеры, мы занимаемся. У вас такого слова нет, скажем так, счетными машинами быстрого действия. Мы вовсе не делаем из них тайны, я готов помочь вашим ученым. Но вместо этого меня стали бить, требуя, чтобы я открыл вход на этот объект. Почему? Да потому что здесь есть бомбы. Это, собственно, не бомбы, но. Велика ли разница?
– И что же вы хотите? – осторожно поинтересовался Антек.
Господин Виммер криво усмехнулся.
– Я веду тотальную войну. Объект не достанется землянам. Или вы сдаетесь, и я выпущу всех на поверхность, или будет борьба до последнего. Этим последним наверняка окажусь я, после чего выход намертво перекрою и буду ждать, пока сюда не прибудут законные представители Клеменции. Пусть придется пробыть тут год, два, три. Ничего, я подожду.
Антек прикинул, что клементиец мало чем отличается от Орловского. Тот тоже ждет подмоги. Бомбы нужны всем.
– Предлагаю, – господин Виммер встал. – Друг за другом мы не охотимся, я не мешаю вам, вы – мне. Если встретите гостей, попытайтесь договориться, вы же все-таки землянин. Перескажите им то, что услышали от меня. В качестве жеста доброй воли обещаю не подстерегать их здесь и возле медицинского бокса. Мы все-таки люди.
Клементиец явно собрался уходить, и Антек заспешил.
– Погодите! Я уже с вашими встречался, но так и не спросил. Клеменция – какая она? Господин Виммер бледно улыбнулся.
– А какой может быть родная планета? Самая лучшая, конечно. Земля. Здесь хуже, даже сила тяжести другая. Давит.
Шаги в коридоре стихли. Антек подождал несколько минут и только тогда решился выйти наружу. Пусто! Итак, они с клементийцем мешать друг другу не станут, а вот гости, что сюда прибыли. Искать их по всему объекту бессмысленно, так и на пули можно нарваться. А если не искать? Кофе-то они наверняка пьют.
Карточки от всех боксов – в ящиках на этажах. С этого и начнем.
2
– Понял, – кивнул я, перебивая говорливого колобка. – Дьяволова уйма комнат и ничего интересного. А документация, склады, связь?
Профессор пожал плечами.
– Все это есть, мсье Корд, но наверняка неплохо спрятано. Можно целый месяц искать. В общем, колесо в машине поменять могу, но карбюратор прочистить, уж извините.
Пока я потрошил Бенара, Фогель держала лифты под прицелом. Представилось, как из них валят парни с «томми-ганами». Сюда бы нашу роту, с которой мы маршировали по Манагуа!
– Я обещал показать вам объект, – колобок выразительно посмотрел в сторону светового подъемника. – Вы его, как я понимаю, увидели.
Я и сам был не прочь удрать, но уж больно жирный намечался куш.
– Аппарат UGB-3 и хранилище насекомых, профессор. Insecta! Надо убедиться, что все это действительно существует. Ведите!
Колобок без всякой охоты кивнул в сторону ближайшего лифта.
– Прошу!
– Сейчас. Надо зафиксировать.
О фотоаппарате я не забывал, но пока хвастаться особо нечем, такое можно снять в каждом приличном отеле. Луч света, доставивший нас сюда, я тоже сфотографировал, но не был уверен, что начальство оценит. Мало ли где что светится?
Лифт оказался пуст, однако с дальнейшим вышла заминка. Колобку вновь пришлось доставать свой прибор со светящимся экраном и колдовать над ним. Местные бдительность не теряли. Наконец, Бенар удовлетворенно кивнул, и мы зашли в кабину. Перед тем, как он нажал на нижнюю кнопку, я прикинул, что на нижнем уровне нас могут и замуровать. Один лифт сломают, другой отключат. Мелькнула мыслишка оставить Фогель здесь, но я не рискнул. Слишком мала наша армия.
– Едем!
* * *
Пленка кончилась, и я с сожалением спрятал аппарат в футляр. Перезаряжать негде, да и вроде как все зафиксировал. UGB-3 оказался очень фотогеничен, этакая серебристая сигара с острым носом. Внутрь мы не попали, однако я не сильно расстроился. Стекла в кабине прозрачные, освещение хоть куда. Пусть наши умники разбираются!
– Итак, – я повернулся к явно довольному собой колобку, – вы утверждаете, что эта штука вроде крота? Землю прогрызает?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Профессор Бенар покачал головой.
– Не прогрызает, конечно, принцип куда более сложный. Скажем так, становится чем-то напоминающим ртуть – и течет сквозь породу. Аппарат создавали для геологов, но это – упрощенный вариант, транспортный.
– А люди. И они, как ртуть? – Фогель поглядела на кабину.
Колобок развел пухлыми ручонками.
– Аэроплан тоже в некотором роде нарушает физические законы, но вы к этому уже привыкли.
Я верил – и не верил. Платформа, куда мы попали, очень напоминала маленькую станцию метро, только без тоннеля – перед носом «сигары» темнел каменный срез. Но в голове все равно царил кавардак. Если эти, с Клеменции, способны на такое, плохи же наши дела!
– Вы это все построили, – Анна думала явно о другом. – Наверняка работали не один год. Завезли технику, оружие, и все это в тайне от землян. Для мирного слияния человечеств такое не требуется, профессор.
Колобок улыбнулся.
– Требуется, мадемуазель Фогель. Переговоры должны пройти на наших условиях. Высший Распорядительный совет считает, что земляне еще не доросли до понимания истинных благ цивилизации. Уж извините за такое сравнение, щенка тыкают носом в блюдце с молоком.
А мы высаживаем морскую пехоту в банановых республиках и под дулом пушек заставляем проводить демократические выборы. Ничто не ново ни под Луной, ни под чужими звездами.
– Кладка, – напомнил я. – Insecta. Это здесь?
Профессор неуверенно оглянулся.
– По идее, да. Должен быть вход и, конечно, подъемник. Заряды загружают в хвостовую часть аппарата, он доставляет их в нужную точку и, так сказать, откладывает. Попробую поискать.
В его руках вновь оказалась книжка с экраном. Колобок поднял ее повыше и начал бочком передвигаться вдоль стены. Шаг, другой, третий.
– Рдаум!
Пуля высекла искры у самых его ног. Я повернулся, но успел лишь заметить, как закрывается дверь лифта. Мы с Фогель бросились туда, но кнопка отказывалась подчиняться. Когда же, наконец, кабина открылась, то на полу лежали стреляная гильза и небольшой клочок бумаги. Я поднял его, пробежался глазами.
– Латынь? – неуверенно предположила Фогель, глядя через мое плечо. – Я когда-то учила, но.
Колобок явно не спешил двигаться с места, и я подошел к нему сам. Забрал из его рук прибор, сунул записку под самый нос.
– И что значит?
Он долго шевелил губами, сопел, дергал носом. Наконец, вздохнул.
– Напоминают о присяге. Это писал клементиец, язык – не латынь, а наш, так сказать, общепонятный. Аппарат UGB-3 не является секретным, а вот заряды – да. Если мы немедленно отсюда не уйдем, он взорвет станцию вместе с «кладкой». На этом месте будет кратер диаметром в несколько километров.
– То есть, – Анна на миг задумалась. – Нам показали аппарат, чтобы мы смогли о нем рассказать. А вот все прочее знать не положено.
Держалась она молодцом, и я мысленно начертил возле ее фамилии большой жирный плюс. Сам я, честно говоря, о логике слегка успел подзабыть. Кратер в несколько километров. Нам и ста метров хватит с головой.
– Убираемся отсюда к дьяволу! – скомандовал я. – Фогель, ты первая, стреляй в каждого, кого увидишь.
Мухоловка кивнула и исчезла в лифте.
– Мы. Мы уходим? – с надеждой в голосе вопросил колобок.
Пришлось его разочаровать.
– Отсюда – да. Но не с объекта, профессор. Insecta существует, это я уже понял. Поглядим, что у вас тут есть еще.
* * *
Следующий этаж, второй, если верить цифре на кнопке лифта, взяли без боя. Пустой коридор, долгий ряд запертых дверей, тихо, пусто – и очень чисто. Профессор задержался у входа возле какого-то ящика. Наконец, присоединился к нам, причем вид имел растерянный.
– Карточки исчезли, – сообщил он. – Ими открывают комнаты, это обычные ключи, в них нет ничего секретного.
Фогель пожала плечами.
