Военные действия против исламистов в Северо-Западной Пограничной Провинции Пакистана, на «территории племён», не только стали причиной появления миллионов новых беженцев и перемещённых лиц в Пакистане, но и перенесли террористическую активность в его внутренние районы, включая крупнейшие города. Основные военные и, что гораздо серьёзнее, ядерные объекты этой страны оказались в зоне нестабильности, что при слабых, коррумпированных и охваченных внутренней борьбой гражданских правительствах, сменивших военный режим Первеза Мушаррафа, особенно опасно.
Каждая из перечисленных выше стран имеет присущие только ей особенности, но общие закономерности, присущие всему региону БСВ, хорошо заметны. Одна из них – зависимость энергетических проектов от решения проблем меньшинств. Сепаратизм белуджей представляет опасность для проекта ирано-пакистанского газопровода – не говоря уже о газопроводе ТАПИ. Террористическая деятельность курдов срывает поставки в Турцию газа и нефти из Ирана и Ирака. Стратегический характер этих проектов для Турции, ИРИ и Пакистана хорошо объясняет, почему Анкара, Тегеран и Исламабад проявляют такое упорство в силовом замирении этих территорий.
Другая закономерность – проблема племён, значимая не только для Африки, но и для стран региона. Традиционно игнорируемый политкорректным Западом трайбализм имеет важнейшее значение для понимания идущих в регионе процессов, включая происходящее в арабском мире, зоне АфПака и сопредельном Иране. Глобализация, обеспечив доступ к новейшему вооружению и средствам связи традиционных социумов, помимо прочего превратила проблему ближневосточных меньшинств в проблему негосударственных вооружённых формирований повышенной боеспособности.
Предоставив в 80-е годы афганским моджахедам спецсредства для борьбы с СССР и обучив их современным методам ведения боя, Запад открыл ящик Пандоры, заложив фундамент не только современного международного терроризма, но и проблем войны с террором. В ходе этой войны племя на равных противостоит подразделению коммандос, деревня в горах или пустынном оазисе превращается в укреплённый район с эшелонированной, в том числе подземной, обороной, а пиратский «москитный флот» парализует океанские коммуникации, успешно противостоя современным ВМФ – что продемонстрировали далеко не одни только сомалийские пираты.
Столкновения с противником такого рода американской армии и её партнёров по коалиции в Ираке и Афганистане, израильского ЦАХАЛа в Южном Ливане и секторе Газа, международной военно-морской группировки в западной части акватории Индийского океана выявили необходимость серьёзной корректировки стратегии и тактики ведения военных действий. Главным условием победы государства в войне такого рода является изоляция противника и лишение его поддержки извне. Партизанские группировки не могут противостоять регулярной армии на протяжении длительного времени, не получая оружия и боеприпасов. Главным условием их выживания является поддержка со стороны какой-либо страны, способной организовать снабжение и обучение их личного состава на уровне, сопоставимом с армией, против которой они воюют.
В противостоянии с Израилем государством, организующим против него «войны по доверенности», которые ведут ХАМАС и «Хизбалла», является Иран. Другим примером успешной операции такого рода можно считать войну на саудовской территории йеменских хоуситов. В Сирии, как упомянуто выше, джихадистские формирования, воюющие против правительственных войск, поддерживают Турция, Саудовская Аравия и Катар – при доминировании в снабжении и поддержке террористических группировок турок.
В 80-е годы советский контингент в Афганистане воевал с противником, которого поддерживал весь исламский мир, Запад и Китай. Сегодняшних талибов не поддерживает ни одна «великая держава», и главные проблемы, с которыми сталкивалась западная коалиция в Афганистане, – определение целей и методов ведения войны. Последняя не может вестись как «гуманитарная операция», не выигрывается без жертв, в том числе среди гражданского населения, и не имеет шансов на успех, когда ресурсы, сроки действий и полномочия командования действующей армии изначально ограниченны – с чем столкнулся оккупировавший Афганистан межнациональный западный воинский контингент.
При этом, как показывает опыт Израиля, альянс антиглобалистов, активистов пацифистских движений, политиков левого толка и исламистов успешно противостоит попыткам подавления террористических движений в международных организациях и на дипломатической арене и способен проводить эффективные операции, примером которой является «Флотилия свободы». Успешно вести военные действия с иррегулярным противником можно, только действуя с достаточной мерой жёсткости на протяжении всего периода времени, который нужен для его полного разгрома, игнорируя любые попытки прервать военную операцию «во имя соблюдения прав человека».
Именно это сделало военно-политическое руководство Шри-Ланки, разгромив «Тигров Тамил-Илана» в кровопролитной, непрерывной и сравнительно короткой кампании, подчинённой единственно принципу военной целесообразности, после десятилетий безуспешного противостояния по правилам «мирового сообщества». Так же действовал и действует и Китай в борьбе с сепаратизмом в Синьцзян-Уйгурском автономном районе и Тибете. Что не прибавляет КНР симпатий правозащитников, но позволяет ценой сравнительно малой крови избегать масштабных потрясений с куда большими человеческими жертвами.
Ещё одна составляющая успеха в решении проблемы меньшинств – физическое присутствие государства на спорной территории, полный контроль над действующей там системой образования и СМИ на протяжении длительного времени и формирование лояльной «центру» национальной и конфессиональной элиты. Именно это сделала Москва в Чечне, Тегеран в иранском Азербайджане и не сделал Иерусалим на палестинских территориях. Попытка дистанцироваться от непосредственного участия в решении проблемы, передоверив упомянутые функции «мировому сообществу», «коспонсорам» или «международным организациям», всегда и везде выводит конфликт на новый уровень и увековечивает его. Тем более что задачей «миротворцев», как правило, является не разрешение конфликта, а сам процесс – как в палестино-израильском или западносахарском случаях.
Последним фактором, который нужно упомянуть в контексте решения или попыток решения проблем меньшинств, учитывая то, что способные самостоятельно решать эту задачу торговые меньшинства регион большей частью давно покинули, является экономика. Вопрос не в том, чтобы проблема была «завалена деньгами», как это принято в современной западной или российской практике. Эти средства в конечном счёте не будут инвестированы в реальный сектор, но неизбежно приватизированы верхушкой приближённых к «центру» местных правящих кланов. В лучшем случае они будут украдены или пойдут на организацию наркоторговли, в худшем будут израсходованы сепаратистами на террористическую и военно-диверсионную деятельность.
Пример Афганистана, Ирака, палестинцев, а также ряда других народов, стран и территорий однозначен. Организация эффективной системы управления и прозрачной экономики, способной вывести депрессивные регионы проживания меньшинств современного БСВ на самофинансирование, – реальная задача в случае проведения в жизнь долгосрочной стратегии. К сожалению, эффективную стратегию такого рода в регионе в настоящее время демонстрирует на собственных окраинах лишь Китай. С другой стороны, Пекин и в реконструкции всей экономики КНР при сохранении политической стабильности и управляемости страны является явным исключением из мировой практики. Отчего китайская государственность и существует не одну тысячу лет…
Информация к размышлению
Неисламские регионалы
Особняком в регионе стоят ближневосточные «чужаки» – Израиль и Кипр. Членство в ЕС и особые отношения с Россией укрепляют положение Кипра, а длящаяся с 1974 года турецкая оккупация Северного Кипра ослабляет. Однако эскалация кипрского конфликта маловероятна. Диалог между общинами турок и греков-киприотов даёт основания для осторожного оптимизма, хотя ожидать объединения острова в скорой перспективе не приходится. Во всяком случае, все усилия ООН по проведению референдума по объединению Кипра в преддверии вступления его греческого юга в ЕС провалились из-за позиции греческого населения острова.
Южный, греческий Кипр является для Ливана, Сирии и Израиля нейтральной территорией, на которой контактируют представители различных политических сил, в том числе воюющих друг с другом партий и кланов. Обнаружение на кипрском шельфе месторождений природного газа и охлаждение отношений Израиля с Турцией привели к сближению Никосии с Иерусалимом. Итогом этого стали контакты руководства двух стран и запрет, наложенный руководством Республики Кипр, на попытки использования её территории антиглобалистами и исламистами для подготовки «флотилий свободы», пытающихся организовать бесконтрольную доставку грузов в сектор Газа.
