У меня голова кругом шла, поэтому единственный вопрос, который пришел мне в голову, был прост и не имел никакого отношения к откровениям легендарного Короля.
– А где сам Джуффин?
– Джуффин? Могу ошибаться, но подозреваю, что он уже начал искать ответ на загадку, которую в глубине души почитает великой тайной. Другими словами, изучает путь, которым я пришел сюда, дабы уразуметь, откуда я вернулся. Я не стал ему мешать: он ведь так любит тайны, твой хитрый начальник!
– Только тайны он и любит, по-моему, – растерянно подтвердил я.
– Ну вот. Значит, он теперь вполне счастлив, и тебе не следует о нем беспокоиться. Но разве тебя не удивляет наша встреча?
– Нет, – честно сказал я. – Всегда знал, что она случится. Порой подозревал, что очень скоро. Но я не думал, что все произойдет так буднично. Мне почему-то казалось, что при этом грянет гром, разверзнется небо или еще какая мистическая глупость случится. На худой конец, хоть Хурон из берегов должен бы выйти.
– Ну уж… – поморщился Мёнин. – Только потопа нам не хватало. Я, конечно, мог бы его устроить, но зачем? Ненавижу излишества.
– А я потерял ваш меч, – ни с того ни с сего брякнул я. – Вернее, не потерял, а отдал беглому Магистру Хонне. В обмен на жизнь Нуфлина Мони Маха, который, впрочем, все равно ехал умирать в Харумбу…
– Меч? – Мёнин непонимающе нахмурился. – Какой еще меч?
– Ну как же, – растерянно пояснил я. – Тот самый, который вонзила в меня ваша Тень, когда мы с ней…
– Оставь это, – отмахнулся Мёнин. – Если бы я был вынужден помнить все свои слова и поступки, я бы давно рехнулся. Неужели ты полагаешь, будто я интересуюсь проделками моей Тени? Ее жизнь – это ее жизнь, меня она не касается.
От этого его заявления я окончательно растерялся.
– Одно из двух, – увлеченно продолжал Мёнин, – или мне приписывают слишком много чужих подвигов и деяний, или я в совершенстве постиг науку забвения. Послушать этих ваших современных историков – так только я один и совершал великие дела. Можно подумать, ни до меня, ни после королей толковых не было, и даже колдунов мало-мальски умелых всего пара штук. Вот что значит не умереть в свой срок, по-человечески, в присутствии рыдающих от счастья наследников, а исчезнуть невесть куда! Не так уж сложно стать живой легендой, правда?.. Ох, я уже сегодня наслушался! Оказывается, древнее искусство призывать в свой сон тени живых и умерших, в котором я, признаться, не так уж преуспел, почему-то названо в мою честь. А еще более древнее искусство совершать путешествия между Мирами, преобразовав свою телесную оболочку в туманную материю, из коей сотканы призраки, почему-то считается не действием, а пространством, именуется Изнанкой Темной Стороны и тоже считается моим изобретением. С какой, интересно, стати?! Ну да, я не раз путешествовал этими тропами, было дело, но какому умнику взбрело в голову, будто я – первый?
– Интересно получается, – протянул я. – Что же, и Лабиринт ваш – тоже не ваш Лабиринт?
– Ну почему же, Лабиринт-то как раз вполне мой, – гордо признался Мёнин. – Одно время это было любимое дворцовое развлечение. Только я не создал его, а просто нашел вход. Впрочем, возможно, это одно и то же.
– А вы мне не мерещитесь, часом? – подозрительно спросил я. – Как-то все неправильно происходит. Не по-настоящему.
– Хороший вопрос, – обрадовался Мёнин. – Вообще-то, надо бы ответить: «Все всем мерещатся», но я понимаю, что философия тебя сейчас не интересует. Что ж, я мерещусь тебе, но не более, чем все остальные. Или скажем так: не больше, чем ты мне.
Все это время я чувствовал себя сбитым с толку, растерянным и каким-то отупевшим. Словно бы сила разом ушла от меня, и опыт перестал быть фундаментом, позволяющим твердо стоять на ногах, и разум снова беспомощен, как ребенок, который пытается освоиться в мире взрослых.
Мёнин, кажется, отлично понимал, в каком я состоянии, и старался вести себя дружелюбно и непринужденно. Я оценил его великодушие, но почему-то не мог ответить тем же: был напряжен, недоверчив и вообще нервничал, чем дальше, тем больше.
– Минувшей ночью ко мне заходил один господин, Мастер Совершенных Снов, – наконец сказал я. – Жаловался, что ему снятся мои сны. До сих пор не могу представить, что такое возможно!
– Да, иногда воображение тебе отказывает, – невозмутимо заметил Мёнин. – И что же?
– Как – что?! Он говорил, что в этих самых якобы моих снах ему являлись вы. Сулили скорую встречу. Теперь вижу, что не обманывали. Но зачем все эти сложности? Почему вы не могли просто взять да и присниться мне, если уж считали необходимым предупредить о визите?
– Ты, наверное, полагаешь, будто я могу ответить на этот вопрос? – рассмеялся Мёнин. – Что ж, значит, будешь разочарован. Видишь ли, сэр Макс, я обычно не ведаю, что творю, как и многие Вершители. Я слаб в теории, я – практик. И, судя по количеству легенд, сложенных обо мне, неплохой. Тебя удивляет, что чужому человеку снились твои сны? Что ж, я знаю, что так порой бывает, но понятия не имею почему. Ты говоришь, будто я являлся этому господину во сне и назначал тебе свидание? Вполне возможно. Я не помню ничего в таком роде, но я вообще запоминаю хорошо если одно из дюжины событий, которые со мной происходят. Короткая память – залог долгой жизни, знаешь ли.
– Не помните?! Как такое может быть?
Я предпочел бы думать, что он водит меня за нос, сочиняет на ходу какие-то байки, врет беззастенчиво, неуклюже и без особых на то оснований.
– Понятия не имею, – беззаботно откликнулся этот оживший миф, чтобы ему пусто было. – Давай не будем отвлекаться на всякую метафизическую чушь, в которой я все равно мало что смыслю, ладно? Я хотел повидаться с тобой – что ж, это, можно сказать, уже сделано. Кроме того, я хотел поговорить с тобой как со своим преемником…
– Как – с преемником?! – взвыл я. – Ни за что! Я уже был Владыкой Фангахра, и мне клятвенно обещали, что на этом эксперименты с хождением во власть закончены. А чем вас Гуриг не устраивает? Такое хорошее Величество!
– Да успокойся ты, – почти брезгливо поморщился Мёнин. – Не тараторь. Я и не думал делать тебя Королем. Зачем? В Соединенном Королевстве, как ты сам справедливо заметил, уже есть один монарх, притом действительно неплохой. Настолько неплохой, что я могу спокойно исчезнуть еще на несколько тысячелетий. При нынешнем Гуриге эта земля расцветет так, что нынче и вообразить невозможно.
– Ну, хвала Магистрам, – вздохнул я. – Извините. С тех пор как меня практически насильно сделали царем кочевников из Пустых Земель, я все время начеку.
– У тебя на родине такое «начеку» называется «паранойя», – ехидно подсказал Мёнин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
