– Немного, – призналась Альда. – А что, так заметно? Я в основном не за себя нервничаю и не по поводу нашего похода. Там я буду нервничать, когда перейдем границу. Просто я думаю о муже. У него или уже произошло сражение, или они дерутся сейчас. И все мои мысли о нем. Судьба у женщин такая – трястись за своих мужчин.
– Можно подумать, мы над вами не трясемся! – ответил король. – Какая разница женщина или мужчина? Если есть любовь, всегда будет страх ее потерять.
– Все так, – вздохнула Альда. – Но у нас больше поводов для страха.
– Знал бы ваш муж, куда вы собрались, и у него появились бы поводы трястись.
– Потому и не буду ему ничего писать. А его письма мне доставят эстафетой, которую с завтрашнего дня начнем устанавливать до Парнады.
– О каких новых снарядах вы говорили, если не секрет?
– Секрет, конечно, но не от вас. Раньше у нас были только снаряды, которые при разрыве далеко разбрасывали горящую жидкость. Сбить такое пламя нельзя, а залить водой очень трудно, во всяком случае той, которая во фляге на поясе, не зальешь. Были еще составные снаряды, которые в полете разделялись, падали на противника и взрывались, убивая и калеча все вокруг. Но сейчас их заменяют другими. Там тоже такие же штуки, только они не разлетаются, а связаны вместе и обложены со всех сторон обрезками железа. И все это уложено в выдолбленный деревянный чурбан. Взрыв получается гораздо более сильный, а разлетающееся с большой силой во все стороны железо усиливает действие снаряда.
– Я почти ничего из сказанного не понял, – признался Ив. – Но верю вам на слово. Если я вам не нужен, поеду в лагеря, проверю, все ли готово к походу. Завтра на это времени не будет.
Утром вышли в поход сразу же после того, как в войсках закончили прием пищи. Составили колонну в двенадцать тысяч бойцов и полдня шли по тракту, после чего свернули на путь, по которому в Парнаду добирались войска во время войны с Сотхемом. Местность была степная, лишь местами виднелись небольшие рощи, поэтому идти, а тем более ехать, было легко. Чтобы сильно не растягиваться, перестроились в три колонны. К вечеру дошли до небольшой речки, возле которой стояла деревня, где и остановились на ночевку. Прошедший днем раньше авангард с помощью крестьян заготовил достаточно дров, воду брали из реки, а ужин готовили из тех продуктов, которые были с собой. Было тепло, поэтому палатки поставили только королю Барни и Альде. Хотели поставить ее и Парману, но генерал отказался. Утром после завтрака двинулись дальше. Два дня шли до границы с Парнадой, и еще столько же по этой провинции, пока не приблизились к Борску. Степи сменились лесами, так что двигаться пришлось опять только по тракту. Возле Борска впервые увидели лагеря беженцев. На большой вырубке возле города было установлено много навесов, под которыми люди сложили те немногие вещи, какие удалось унести с собой или достать здесь. Повсюду горели костры, плакали маленькие дети, туда-сюда сновали взрослые, а немного поодаль на лугу паслись козы и коровы. Все беженцы при виде войсковой колонны бросали свои дела и с такой надеждой смотрели на проходящих солдат, что те невольно отводили глаза. Прошагали солдаты, прошли обозы с баллистами и припасами, а люди еще долго смотрели им вслед.
Когда адмирал Сотхема Доброж привел в безымянную бухту свой флот и десяток купеческих кораблей, в первое время ему было не до того, чтобы наносить визиты прижившимся там сандорцам. Позже, когда были переделаны самые первоочередные дела, он вспомнил приказ короля и в сопровождении капитана порта Барин Золеса отправился наносить визит вежливости. Старый граф, который затеял авантюру с яйцами демов, выстроил в бухте пять настоящих домов, несколько складов и еще какие-то постройки явно хозяйственного назначения. Встретил их дворянин, которого адмирал здесь раньше не видел.
– Барон Вогар, – представился он. – Вассал графа Эмила Продера. Не скажете, кто вы такие, и что означает эта суета в бухте?
– Я адмирал Доброж, – представился адмирал. – Со мной мой капитан порта Золес. А суета объясняется просто. Сотхем сейчас воюет с союзом королевств, а флот в союзе во много раз больше и сильнее нашего, поэтому приходится здесь отсиживаться и нам, и купцам. А что здесь делаете вы? Я понимаю старого графа, но вы еще молоды, а ваше королевство подверглось нападению империи. Или вы об этом не знали?
– Не знал, – встревожился барон. – Слухи ходили, но я не придал им значения. Видите ли, я графу почти что родственник. В его отсутствие я опекаю его внучку, а через год с небольшим, когда ей исполнится пятнадцать, возьму ее в жены. Граф иногда передает письма, в которых пишет, что ему следует прислать. Мы и присылаем. Но в этот раз Ольда попросила меня съездить самому и попытаться уговорить деда бросить его дурацкую затею и вернуться. Только я с этим опоздал.
– Так граф умер? – с сожалением спросил адмирал. – Жаль, он мне показался крепким стариком.
– Боги с вами, адмирал! – воскликнул Вогар. – Жив граф. Когда я говорил об опоздании, я всего лишь имел в виду то, что они нашли яйца, а из одной кладки даже вылупился дем!
– Не может быть! – поразился адмирал.
Золес тоже смотрел на барона, вытаращив глаза.
– Я никогда не вру! – обиделся Вогар. – Хотите посмотреть на этого урода сами? Пойдемте, покажу. Заодно и графа поприветствуете, вы же к нему пожаловали? А то он от своего дема не отходит ни на шаг.
– А дем? – с каким-то детским любопытством спросил Доброж.
– Вылизывает графу руки и лицо, стремится забраться на колени и все время клянчит рыбу. Но он еще пока небольшой, размером со среднюю собаку. Вылупился, говорят, пять дней назад. Я сам этого не видел, так как здесь только три дня.
– А остальные яйца?
– Из первой кладки одно испортилось, а два греются в песке, а во второй кладке три яйца, и их только недавно принесли. Все в песке.
– И демы никого не порвали? – спросил Золес.
– Ночью пустыня сильно остывает, – пояснил Вогар, – и демы впадают в оцепенение и ждут солнца. Если не наглеть и к ним не подходить, то бродить по пустыне почти безопасно. Почти, потому что там и помимо демов всякой гадости хватает. По ту сторону пустыни протекает большая река и много лесов, поэтому в песках достаточно жизни. Есть хищные ящерицы размером с крупную собаку. Их с удовольствием поедают демы, выкапывая из песка. А такая ящерица с удовольствием сожрет вас. Бегают они так быстро, что трудно уследить. Две таких схватили одного из слуг и вместе с ним зарылись в песок. Так до них и не докопались. Понятно, что все это я вам говорю с чужих слов, сам я здесь, кроме песка, ничего не видел.
– Давайте навестим графа, – решил адмирал.
– Пойдемте, господа, – пригласил барон, песок у нас вон в том большом доме. Там и яйца, и малыш.
– Точно, что вашему графу о демах сказал герцог Аликсан? – спросил адмирал, пока они шли к дому.
– Он об этом рассказал одному оруженосцу, – пояснил барон, – а потом и остальной дружине. Рассказ слышал сын графа, который потом пересказал его отцу. Только Аликсан тогда был простым дружинником. Заходите, господа!
Дом, к которому они подошли, своими размерами в два раза превосходил все остальные. Внутри у него, кроме большой груды песка, ничего не было. От песка ощутимо тянуло теплом. Гости услышали писк и, повернув головы на звук, увидели в углу плохо освещенного помещения кресло, в котором сидел старый граф. К его ногам прижался урод, формой тела напоминавший кролика, но размером с собаку и без единого волоса на шкуре. Вместо шерсти у него была желтая пупырчатая кожа, а на здоровенной, чем-то схожей со змеиной, голове виднелись темные пятна. И граф, и его питомец повернулись к вошедшим.
– Подходите, господа, не бойтесь, – приветливо пригласил граф. – Кого это вы с собой привели, адмирал?
– Это один из моих капитанов, – сказал Доброж, подходя ближе к графу. – А вы, значит, все-таки своего добились?
– Познакомьтесь с Любимчиком! – довольно сказал Эмил Продер, поглаживая голову чудищу. Чудище закрыло от удовольствия зеленые с вертикальным зрачком глаза и тонко запищало.
