Урсы тоже решили участвовать в предстоящем сражении, считая ругов самыми злыми и опасными людьми на этой земле. Лоок наточил свой топор, а потом, взяв у Хати незнакомое ему оружие — лук и пращу, — до самой темноты учился пускать стрелы и швырять камни величиной с кулак. А Мохнач выломал себе громадную дубину. Он уплел огромный кус мяса и завалился спать.
Лоок же долго не мог уснуть. Ему припомнилась родная стоянка, Илла. Она, наверно, думает, что они с Мохначом убили друг друга. Знали бы урсы, что они теперь братья, что пережили и что их ждет завтра…
Утром многие уйдут в страну отцов —копья, топоры готовы к битве.Урсы тоже вступят в смертный бой,берегитесь братьев, злые руги!
Мохнач недоумевает и ярится
Брат Медведя, как прозвали Мохнача алазы, проснулся рано. Он любовно погладил свою новую палицу и нетерпеливо стал ждать, когда запылает главный костер, и его нос уловит желанный запах жареного мяса. Но, к его удивлению, а затем и возмущению, никто и не думал заняться приготовлением пищи. Быть может, мясо жарили где-то в глубине леса? Мохнач растолкал Хати, чтобы тот поторопил отца: вот-вот начнется сражение, и алазы не успеют поесть. Но Хати, позевывая, объяснил Брату Медведя, что алазы перед боем не едят: натощак человек бегает быстрее, злее дерется, а полученная в живот рана не так опасна.
Мохначу весьма не понравился этот глупый обычай — сражаться голодным. Ворча на алазов и проклиная ругов, он подобрал скудные остатки вчерашнего пиршества, разбил все кости, какие нашел, высосал из них мозги и кое-как насытился.
С восходом солнца на поляне показались рыжеволосые. Впереди шли лучники и пращники, за ними воины с копьями и топорами. Для устрашения противника руги размахивали оружием, дули в длинные и короткие кости с дырочками, издававшие пронзительный свист, и оглушительно кричали.
Алазы заранее выстроились в таком же порядке, как и руги; они тоже размахивали копьями с прикрепленными к ним хвостами зубров и тоже не жалели глоток. А кроме того, эти воины были разрисованы с ног до головы разноцветными глинами.
Урсов хозяева не взяли в свои боевые ряды. Хати пояснил им, что гостей нельзя подвергать опасности — таков обычай у алазов. Мохнач сделал вид, что не понял Хати — зря, что ли, он приготовил дубину? — и хотел замешаться среди алазов, но вождь так рыкнул на Брата Медведя, что тот решил подчиниться. Недовольно бурча и сердито помахивая палицей, он отошел к пригорку, где сидел Лоок.
Вождь алазов произнес несколько слов и показал рукой в ту сторону леса, куда ушли женщины, старики и дети — как поняли урсы, призвал воинов драться так, чтобы укрытые в лесу родичи не стали добычей злого врага. И повел отряд в бой.
И битва началась. Засвистели стрелы, полетели камни, выпущенные из пращей, упали первые раненые и убитые. Число воинов с каждой стороны было примерно равное, но урсы заметили, что луки врагов почему-то дальше посылали стрелы и лучше поражали алазов. Поэтому когда противники сошлись, черноволосых осталось меньше, чем рыжеволосых.
В рукопашном бою все перемешались. Луки и пращи были отброшены, в ход пошли топоры, копья и ножи. Те, кто лишился оружия, дрались голыми руками.
Вождя алазов ударили камнем по голове, он упал, что привело его воинов в смятение. Братья видели, как в одном месте схватки большая толпа алазов билась с горсткой ругов, а в это же время в другом месте алазы пятились, но никто не бросался им на помощь. Урсы поняли: еще немного — и алазы побегут. И братья не выдержали. Со страшным, оглушительным криком в гущу ненавистных ругов ворвался Мохнач. Круша все вокруг, ломая вражьи копья и выбивая из рук топоры, он разметал главный отряд, а затем стал бросаться из стороны в сторону, туда, где видел скопление ругов. Громадная дубина Брата Медведя неумолимо громила тех, кто держит людей на привязи, из-за кого он лишился утром пищи. Без устали поднимал и опускал свой топор и гневный Лоок.
Алазы воспрянули духом. Поднялся на ноги их вождь, и хозяева поляны погнали ругов. Врага преследовали, пока хватило сил, затем вернулись, связали пленников и бросили их на землю вниз лицом.
Стоянка алазов вновь ожила. Опять запылали костры: женщины и дети вернулись из глубины леса и теперь жарили для победителей мясо коз и молодых оленей. А сгорбленная старуха, набрав в кожаный мешок воды, стала бросать в него раскаленные камни, чтобы сварить целебное снадобье из цветов и трав для раненых. Такая варка несказанно изумила братьев: хозяева умели изготовлять грозное оружие, но не научились делать глиняных горшков. Лоок заметил, что алазы в кожаных мешках варят и мясо для маленьких детей. А урсы не имели грозного оружия, зато умели изготовлять глиняные горшки. Хотя мяса в них не варили, а только снадобья да хранили жир и воду. И выходило, что алазы были и умнее урсов, и глупее.
Пока женщины и дети готовили пищу, воины собрали трупы врагов и сбросили их в глубокий овраг. Затем, разведя огромный костер, начали сжигать в нем своих павших воинов, при этом никто из алазов не плакал.
С ужасом смотрели урсы на то, как победители поступали с погибшими. Хоть бы своих предали земле. В каком же обличье предстанут сожженные воины перед далекими предками? Конечно, разгневанные духи убитых скоро вернутся и страшно покарают алазов. Лоок и Мохнач попытались предостеречь хозяев от неминуемой беды, словами и жестами объясняя, как следует хоронить своих и чужих. Но алазы с недоумением смотрели на гостей, мешавших им совершить обряд, который всегда совершали и они, и все их предки.
Видя, что хозяев не переубедишь, гости замолчали. Они теперь думали об одном: как бы скорее покинуть стоянку алазов, на которую ночью обязательно обрушатся духи мщения. Но до темноты было еще далеко. Да и кто их отпустит голодными!
На месте сражения Лоок подобрал лук рыжеволосых. Он был в рост человека, такой же на вид, как любой лук алазов. Но почему он посылал стрелы дальше? Как ни рассматривал его молодой урс, понять этого так и не смог. А еще он обратил внимание на то, что топоры ругов были крепче топоров алазов. Отличались они и по цвету: оружие ругов, как и топор его, Лоока, походило на осколок дневного светила, а топоры алазов были светло-красными, как закатное солнце.
Лоок попытался узнать у алазов, где они добыли чудесный камень, из которого изготовлены их топоры и наконечники для копий. Хати объяснил, что камень этот они не добывают, а меняют на шкуры у далекого горного племени.
Когда же урс начал расспрашивать о солнечном камне пленных ругов, то те лишь злобно смотрели на него и молчали, хотя и поняли, что интересует чужака.
Битва с рыжеволосыми многому научила Лоока. Он понял, что в бой нельзя выставлять всех воинов, часть нужно укрыть и ввести в сражение внезапно для врага. К тому же вождь не должен сражаться вместе с воинами: некому будет руководить ими, если он погибнет. И еще Лоок понял, что только глупый без надобности бьется с сильным противником на равнине. В случае поражения здесь спасения нет.
Наконец алазы приступили к пиршеству. Вождь посадил гостей возле себя. Те попытались сесть так, как садились алазы, поджав ноги, но это им не удалось, и они присели на корточках, вызывая улыбки хозяев. Мохнач нахмурился: алазы как-то странно садятся на землю, да еще посмеиваются над урсами. Ну и обычаи у хозяев!
Похлопав Брата Медведя по широкой волосатой спине, вождь сказал что-то такое, от чего все воины засмеялись. Его слова кое-как, сам фыркая, перевел Хати: отец видел, как сражается Брат Медведя, и теперь окончательно убедился, что голодный человек бьется злее.
Мохнач рассердился — ему не понравилась шутка вождя. Пожелав предводителю алазов и в следующей битве получить угощения по голове, он принялся за еду и больше не вступал в разговоры.
Вождь вопросительно посмотрел на Лоока: что ответил заросший урс? Выручая брата, Лоок вскочил и, показав на куски жареного мяса, усиленно задвигал челюстями, потом, погладив живот, сделал довольное лицо. Затем схватил дубину Мохнача и стал поражать ею воображаемых ругов. Сокрушив всех врагов, Лоок вновь погладил живот. И алазы поняли ответ Мохнача так: если бы его перед битвой хорошо накормили, то он дрался бы еще яростнее и сам справился со всеми врагами.
Хозяевам понравился ответ могучего и умного Брата Медведя: перед ним немедленно выросла гора самых сочных кусков мяса. Мохнач был приятно удивлен: он надерзил вождю, а его так угощают! Странные все-таки обычаи у этих алазов!
После пиршества старейшие воины во главе с вождем повели пленных в чащу леса. Один из алазов нес медвежью шкуру с оскаленной пастью. Хати сумел растолковать недоумевающим урсам, что его племя поклоняется медведю, которому после удачных сражений приносят человеческие жертвы. В лесу, в пещере, стоит камень, его покрывают медвежьей шкурой, благодарят защитника алазов и приносят жертву.
