– Цезарь, сюда!
Сокол послушно взлетел с ветки и сел ей на руку. Хантер вскочил в седло, и они торопливо поехали прочь от того места, которое могло стать их могилой. Своей жизнью они были обязаны соколу, мирно дремавшему сейчас на руке у Камиллы!
– Напомни мне купить ему пару фунтов лучшей вырезки, как только мы вернемся в Техас, – проворчал Хантер, посылая коня в галоп.
На следующий день ближе к вечеру Хантер и Камилла переправились через Рио-Гранде. Час был уже поздний, и Хантер решил устроить привал прямо на берегу. Он развел костер и прилег на траву, глядя, как Камилла открывает банку с фасолью и разворачивает сухари. Когда фасоль нагрелась, она выложила щедрую порцию на тарелку и протянула ее Хантеру.
– А я и не знал, что женился на такой искусной поварихе! – пошутил он. – Одного подобного ужина было бы довольно, чтобы все мужчины оказались у твоих ног.
Камилла села рядом с ним, радуясь возможности хоть на время позабыть о разделявшей их вражде. Она не тешила себя иллюзиями, будто это надолго. Между нею и Хантером по-прежнему стояла стена. Удастся ли им когда-нибудь проломить эту стену, она не знала, но наслаждалась даже минутной передышкой.
– Ты напрасно смеешься, Хантер, я действительно умею готовить, – ответила Камилла. – А впрочем, в самом деле забавно: это ни для кого не новость, кроме тебя. – Тут она попробовала собственную стряпню и поморщилась. – Но боюсь, фасоль с сухарями – не лучшее мое блюдо.
– Я уже ничему не удивляюсь, когда речь идет о тебе, Камилла. Ты бесстрашно отправилась в чужую страну, выбралась из лап бандитов, обвела вокруг пальца апачей, и ни разу за все это время я не слышал от тебя ни слова жалобы! Я начинаю думать, что тебе подвластно все.
– Ну, раз уж мы начали раздавать комплименты, позволь сказать, что, если бы ты за мной не пришел, Эль-Тигре ни за что не отпустил бы меня. Это был смелый шаг! Благодарю от всей души.
Хантер взглянул на нее исподлобья.
– И куда же мы отсюда направимся?
Камилла пожала плечами и отвела глаза.
– Домой, – ответила она, сделав вид, что не поняла, о чем он спрашивает.
Ей не хотелось говорить о будущем. Хантер был сейчас настроен на редкость миролюбиво, но это не означало, что он изменился. Камилла не сомневалась, что скоро он вновь станет таким же деспотичным, как всегда. Вообще, в последнее время ей стало казаться, что Хантер во многом похож на своего отца, хотя сам он этого, разумеется, не сознавал.
– Понятно, что домой, Камилла. Но к кому домой? К тебе или ко мне?
– Я поеду обратно в Валье дель Корасон. Если помнишь, ты обещал, что не станешь меня заставлять переезжать к тебе. Ты еще не забыл? Ты дал слово в тот самый день, когда мы договаривались о нашей свадьбе.
– И ты, конечно, заставишь меня сдержать обещание?
– Конечно.
– А я-то думал, что за последние несколько дней мы научились лучше понимать друг друга… Неужели я ошибся?
– Ты намекаешь на то, что мы занимались любовью? – горько усмехнулась Камилла. – Но такое с нами случалось не раз, и, однако, это не помешало нам… Да что говорить! Нас слишком многое разделяет, Хантер.
– Но ты не станешь мне мешать видеться с Антонией?
– Конечно, нет. Только прошу тебя, не говори ей пока, что ты ее отец. Я хочу ее сначала подготовить. Нужно будет придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение…
– Хорошо, но ты разрешишь ей проводить какое-то время со мной? На моем ранчо?
– Да…
Камилла поспешно поднялась и пошла к воде, чтобы вымыть оловянные тарелки. Хантер угрюмо проводил ее взглядом. Боль, которая преследовала его пять последних лет, по-прежнему надрывала душу. Попытка удержать Камиллу была сродни погоне за солнечным зайчиком: вот ты накрыл его ладонью, но он тотчас же ускользает между пальцев. Даже если ему удастся ее убедить, что им надо жить вместе, она никогда не будет принадлежать ему по-настоящему! Пока он не представит доказательств, снимающих с него вину, она будет думать, что он предал ее…
Хантер поднялся, подошел к воде и опустился на колени рядом с Камиллой. Она смотрела на закат, и ему показалось, что в глазах ее стоят слезы. Хантер осторожно обнял ее, радуясь, что она не отодвинулась.
– Камилла, дорогая, как бы я хотел дать тебе то, что ты ищешь! – прошептал он, легонько касаясь губами ее губ. – Когда-то мне казалось, что мы нашли это вместе под сентябрьской луной. Разве мы не можем попытаться обрести это снова?
– На дворе октябрь, Хантер…
– Неужели нам придется ждать целый год?!
Камилла вновь ощутила силу его притяжения и испугалась, что опять не сможет воспротивиться.
– Не прикасайся ко мне! Я этого не хочу!
Но она знала, что обманывает себя. Ей безумно хотелось этого…
Хантер заглянул в ее глаза и прочел в них страх.
– Когда-нибудь тебе все равно придется научиться доверять мне, Камилла, – мягко сказал он. – Подумай сама: какого черта я отправился за тобой в Мексику? Неужели это само по себе ничего не доказывает?
– Это доказывает только то, что ты считаешь меня своей вещью, Хантер. А ты никогда и никому не отдаешь того, что принадлежит тебе.
– Ловлю тебя на слове. Вот ты сама говоришь, что я никогда не отдаю того, что принадлежит мне. Тогда как же, по-твоему, я мог отказаться от нашей девочки еще до ее рождения? Концы с концами не сходятся, Камилла. Поверь же, наконец, что у меня нет никого дороже и ближе, чем Антония. Она – моя плоть и кровь!
– И все-таки пять лет назад ты отказался от нас обеих, и я не понимаю, что с тех пор изменилось! Я не хочу слышать о том, как ты нас любишь. Я больше не потерплю от тебя лжи, Хантер!
Ее слова взбесили его, но он отлично понимал, что голову терять нельзя. Решив не тратить бесполезных слов, Хантер наклонился, грубо притянул к себе Камиллу и впился ей в губы страстным поцелуем. Камилла попыталась протестовать, но ропот негодования перешел в протяжный стон, когда его губы скользнули по ее лицу, и он тихонько поцеловал один за другим оба глаза, закрытых бархатистыми веками, проведя языком по длинным загнутым ресницам.
В душе Камиллы поднялась буря отчаяния. Опять она оказалась во власти Хантера! И опять чувствовала себя бессильной перед охватившей тело страстью. Ее затянуло в водоворот, она тонула и ничего не могла с этим поделать…
Хантер осторожно уложил ее на землю и накрыл своим телом. Камилла ощутила, как он возбужден, и ее собственная кровь вспыхнула пожаром.
– Хантер, я этого не хочу! – прошептала она в последней отчаянной попытке спастись.
– Я знаю, что хочешь, – он не позволил ей подняться с мягкой зеленой травы, росшей по берегам Рио-Гранде.
Страсть к этой женщине терзала Хантера подобно открытой ране. Никто и никогда не вызывал в нем таких чувств, как Камилла. С самого первого раза, когда он сделал ее своей, она завладела им, проникла ему в кровь, и за все прошедшие годы он так и не смог избавиться от этого наваждения. Обладать ею означало всякий раз рождаться заново!
