одного Полозова, мне, тем не менее, на основе его показаний было по обвинительному заключению предъявлено обвинение по 58–10.
Военной коллегией Верховного суда в первом слушании в судебном заседании моего дела в мае 1952 г. дело было возвращено следственной части МГБ обратно для доследования. В результате которого ко второму и окончательному заседанию суда 26 августа 1952 г. следственный материал был дополнен следственной частью в 1952 г. только показаниями Ягодкина и Красникова, с которыми я порознь и разновременно, примерно за год до Полозова, находился в 1943 г. в течение коротких сроков. Около 2–3 недель, в одиночной камере во внутренней тюрьме, сперва с Ягодкиным, а после его перевода через две недели в другую камеру, с Красниковым.
Ни первого, ни второго, как равно и вышеуказанных лиц, я до тюрьмы не знал, нигде их не встречал, как равно ни в служебных или в других каких-либо взаимоотношениях с ними не состоял.
Показания Ягодкина и Красникова, впервые допрошенных через 9 лет – в 1952 г., как и показания Полозова, сплошь голословны и базируются лишь на голом утверждении, что клеветнически приписываемые ими мне высказывания антисоветских взглядов им в одиночной камере были только в разговоре с каждым из них в отдельности и что третьего лица при этих разговорах не было.
Такой характер этих клеветнических показаний, находившихся в полном противоречии их с фактами всей моей длительной партийно-советской жизни, ставил меня при отрицании этих голых клеветнических оговоров в беззащитное положение, усиленное тем, что просьба о допросе других моих сокамерников, с которыми я, вопреки с кратковременным заключением с указанными выше лицами, содержался длительные сроки (так, с одной группой около 3 лет, а с другой – около 4 лет), следственной частью… было отказано.
Также к моему следственному делу не приложен протокол допроса Гальфе, с которым, как я указывал выше, я находился совместно с Полозовым в одной камере Лефортовской тюрьмы в 1944 г. и о допросе которого я, после ознакомления с клеветническими показаниями Полозова, безуспешно настаивал с 1944 г.
Что же касается показания Гвоздя в 1952 г., находившегося около недели со мной и Полозовым в одной камере в 1944 г. и отбывающего в ИТЛ наказание, то его показания 1952 г. находятся в противоречии как с его прежними показаниями, так и с показаниями Полозова.
Ссылаясь на изложенное, я прошу о пересмотре решения Военной коллегии Верховного суда от 26 августа 1952 г., признавшей меня, на основе приведенных клеветнически голословных показаний, виновным по указанному тюремному делу по 58–10 и о снятии с меня наказания по этой статье.
6. V.1953 г. С. Мрочковский» [12].
Медленно, но освобождение С.И. Мрочковского все же приближалось. В июле 1953 г. в Военную коллегию поступило заключение Главной военной прокуратуры с предложением его дело в уголовном порядке прекратить, а самого С.И. Мрочковского из-под стражи освободить.
«УТВЕРЖДАЮ»
Зам. Главного военного прокурора
генерал-майор юстиции (Д. Китаев)
21 июля 1953 г.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
(в порядке ст. 373 УПК РСФСР)
1953 г. июля 20 дня гор. Москва
Военный прокурор ВП (военной прокуратуры. – Н.Ч.) войск МВД СССР подполковник юстиции Старичков в порядке надзора рассмотрел архивно-следственное дело по обвинению Мрочковского Стефана Иосифовича, —
НАШЕЛ:
Военной коллегией Верховного суда Союза СССР 26 августа 1952 г. осужден – Мрочковский Стефан Иосифович, 1885 г. рождения (далее указаны те же биографические данные, что и в приговоре Военной коллегии от 26 августа 1952 г.) осужден по ст. 58–10 ч. 2 УК РСФСР на 15 лет лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях с лишением политических прав на 5 лет с конфискацией имущества и лишением воинского звания «корпусной комиссар». По ст. 58—1 «б» УК РСФСР Мрочковский по суду оправдан.
Мрочковский признан судом виновным в том, что, находясь под стражей, в 1944 г. разновременно среди других арестованных однокамерников проводил антисоветскую агитацию, восхвалял американский образ жизни и высказывал клеветнические измышления на советскую действительность, опорочивал внешнюю политику ВКП(б) и Советского правительства.
Обвинение Мрочковского в том, что он, находясь на закордонной работе, изменил Родине, вступил в преступную связь с иностранной разведкой, расшифровал руководимую им секретную сеть Разведуправления за границей, в суде не нашло своего подтверждения и в этой части обвинения Мрочковский был оправдан.
На предварительном и судебном следствии Мрочковский виновным себя не признал.
Из материалов дела видно, что Мрочковский осужден на основании показаний сокамерников – арестованных Ягодкина, Красникова, Полозова и Гвоздя, которые показали, что Мрочковский, находясь под стражей в одной с ними камере, в беседах проявлял враждебное отношение к внутренней и внешней политике Советского правительства, высказывал клеветнические измышления о советской действительности и восхвалял порядки в империалистической Америке.
Мрочковский, как на предварительном следствии, так и в судебном заседании, отрицал показания свидетелей Полозова, Ягодкина, Красникова и Гвоздя о проводимой им антисоветской агитации, что в беседе с сокамерниками он рассказывал им о жизни за границей и за что он арестован, при этом говорил о своей невиновности, считая свой арест неправильным и ошибочным. Антисоветских же высказываний он никогда не допускал.
Учитывая, что Мрочковский, длительное время находясь за границей по командировке Советского правительства, проделал большую полезную работу для Советского государства, за что награжден орденом «Красная Звезда» и руководством Разведуправления Советской Армии характеризуется положительно, материалами следствия проведение Мрочковским какой-либо антисоветской работы до ареста не установлено, антисоветские же суждения Мрочковского после его ареста были допущены им вследствие его неправильного ареста, а поэтому —
ПОЛАГАЛ БЫ:
Приговор Военной коллегии Верховного суда Союза ССР от 26 августа 1952 г. в отношении Мрочковского отменить, дело в уголовном порядке прекратить и Мрочковского из-под стражи освободить.
Военный прокурор ВП войск МВД СССР
подполковник юстиции (Старичков)» [13].
Приведем текст и другого документа – протокола заседания Военной коллегии от 23 июля 1953 г. Он интересен одним обстоятельством, о котором скажем ниже.
«ВЕРХОВНЫЙ СУД СОЮЗА ССР
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
Военная коллегия Верховного суда СССР в составе: Председательствующего генерал-лейтенанта юстиции Чепцова и членов: генерал-майора юстиции Матулевича и генерал-майора юстиции Детистова, рассмотрев в заседании от 23 июля 1953 г. по заключению зам(естителя) Главного военного прокурора в порядке ст. ст. 373 и 378 УПК РСФСР дело в отношении Мрочковского Стефана Иосифовича, осужденного Военной коллегией Верховного суда СССР по приговору от 26 августа 1952 г. по ст. 58–10 ч. 2 УК РСФСР на пятнадцать (15) лет лишения свободы в ИТЛ с конфискацией имущества, с поражением в политических правах на пять лет, с лишением воинского звания «корпусной комиссар» и с возбуждением ходатайства перед президиумом Верховного Совета СССР о лишении Мрочковского ордена «Красной Звезды».
Заслушав доклад тов. Детистова и заключение помощника главного военного прокурора полковника юстиции Новикова – об отмене приговора и прекращении дела,
УСТАНОВИЛА:
