— Ангел так не считает.
Аглая зло оглянулась на меня:
— Ангел сам ходил с нами.
Все лица одновременно обернулись на меня. Включая те, которыми дорожил. И так подставился…
Ничего, еще не знают, с кем связались. Ну-ка, Софа-Софочка-Софист, сделай им красиво.
— Ангел не знал, куда его пригласили, — ехидно покосившись на Аглаю, ответствовал я в третьем лице. Для надежности. Не хватало завалиться в разборках, использовав не тот род.
Два десятка лиц синхронно переместили вектор интереса на Аглаю. Та вспыхнула, как подожженный порох в гильзе пистолета, направленного мне в висок:
— Спросите войников! Они подтвердят. Все-все подтвердят.
— Я поняла, — сделала вывод сестрисса. — Вы согрешили. В большом или малом — каждая пусть решит сама. Я гость в школе и не буду принимать решения. Чапа, на тебе был грех, но ты исправилась, встав на сторону справедливости, и не понесешь наказания. Аглая, Варвара и все остальные! Берите пример с Чапы. Не у всех хватило сил. Не всем достало благоразумия. Кто-то испугался справедливого наказания, кто-то — несправедливой возможной мести соучениц. Но мы только что говорили о неправедности мести. «Не враждуй на сестру свою в сердце своем, и обличи ближнюю свою, и не понесешь греха. Не мсти и не имей злобы на ближних своих. Соблюдайте все уставы и все законы вам данные, исполняйте их — и не свергнет вас с себя земля, которую вам дали жить».
Обведя грозным взором притихших учениц, не смевших ни вздохнуть, ни пошевелиться, сестрисса произнесла:
— Аглая и Варвара, после ужина доложите о содеянном цариссе Дарье.
— Но… — попыталась оспорить Аглая.
У Варвары просто навернулись слезы.
— Вопрос закрыт. Кстати, о цариссе. — Глаза Аркадии остановились на Карине. — Слышала, ты просила руки достойного войника, и тебе не отказали?
— Да, ваше преосвященство. — Карина склонила голову как можно ниже.
Вокруг снова зашушукались.
— Родословная войника Никандра извилиста, как тропа в лесу, — замысловато произнесла Аркадия.
Тревожный шепот вполз в уши противным тараканом. Карина не смела поднять глаз.
На заднем плане плотники закончили с объемной конструкцией и громко грузились на телеги. Сквозь шум пробился голос сестриссы:
— Мать объявленного невестора Никандра — войница Фекла Прасковьина, двоюродная сестра царевича Феофана Варфоломеина, твоего четверодителя.
Шепот уже не скрывался, доносились и распознавались не только отдельные слова, но целые фразы. Не в пользу Карининого брака.
Аркадия сообщила:
— При определении степени родства в основу закладывается худший допуск. Карина Варфоломеина, дитя Феофана, Ерофея и Алексия Варфоломеиных, законом признается троюродной сестрой своему избраннику.
— Брак невозможен?! — в отчаянии воскликнула Карина.
Сестрисса покачала головой:
— Возможен…
Карина просияла.
— …с ограничениями.
Теперь заволновались все девочки. Лица превратились в одни сплошные уши.
На Карину было жалко смотреть. Сестрисса Аркадия смилостивилась, глянула успокаивающе. Улыбка тронула губы и морщинки вокруг глаз. Голос возвысился, чтобы слышали все:
— От имени сестричества, данной мне властью, говорю. Задуманный брак между Кариной Варфоломеиной и Никандром Дарьиным, в отрочестве Прасковьиным, троюродным родственником сватающейся, разрешен со следующим ограничением. Войник Никандр может быть взят в мужья исключительно вторым или третьим, после того, как сватающаяся родит наследницу от другого мужа. Закон крови будет соблюден. И да будет так.
Закушенная губа Карины кровоточила. Безумный взор бессмысленно перебегал с одного лица на другое. Лица отворачивались.
— Но это… сколько зим? — вымолвила она.
Почтенно поднявшись, Сестрисса приблизилась к ней. Положила ладонь на макушку.
— Не унывай, девочка, годы летят, как облака: легкие, невесомые, незаметные. Все образуется. Если чувства серьезны, время не будет помехой. Если нет — все к лучшему.
— Но у меня нет времени! — наполнились влагой глаза Карины.
Мне в голову прилетело, осторожно постучавшись: а ведь ситуация изменилась. Милославы больше нет, Лисавета ранена. Не ровен час, очередность наследования сделает Карину следующей цариссой. В данном раскладе Никандром не пахнет.
— Мне уже сейчас нужно делать выбор, решать, с кем я! — откровенно сорвалась в плач казавшаяся непробиваемой девушка, — с какой семьей!
Странно было видеть ее в слезах. Думал, такое невозможно. Насколько же не знаю людей.
Аркадия нахмурилась:
— Негоже о таком вслух. Приходи вечером. Изольешь душу.
— С ужина я на дежурстве, — упал голос Карины.
— Приходи завтра, — ласково успокоила Аркадия. — А чтоб телесные желания не перевешивали чаяния души — сестырь всегда ждет тебя. Его двери открыты для всех нуждающихся в утешении. Как и двери любого храма. Советую совершить паломничество. Если хочешь, поговорю с цариссой Дарьей, чтоб тебя отпустили.
— Хочу, — кивнула Карина, не поднимая лица, которое пошло пятнами.
Аглая встряла:
— Разве Карина созрела для утешения?
— Она в беде, — объяснила сестрисса для всех. — Неправильный выбор, совершенный под влиянием неправильных мыслей, несет горе человеку и страдания окружающим.
Ее взгляд скакнул на почти закатившееся светило.
— Напоследок расскажу притчу. Однажды войница Хрисанфия, оставшись одна, спасалась от волков. Убегая, сорвалась с утеса. Покатившись по крутому склону, уцепилась за корягу посередине. Волки окружили ее сверху и снизу. Стали ждать, когда силы иссякнут, и она сорвется. На отвесном склоне одиноко росла ягодка земляники. И Хрисанфия съела самую вкусную земляничку в своей жизни. Занятие окончено.
Сестрисса развернулась и пошла к царисскому сектору. Клара не выдержала, крикнула вдогонку:
— Хрисанфия осталась жива?
Не оборачиваясь, сестрисса пожала плечами.
Глава 10
Карину отправили на стену, даже не дав поужинать. Остальные привычно скребли ложками, тихо переговариваясь за столами. Кого-то интересовала скорбная судьба Карины, кого-то — неведомой Хрисанфии.
— Конечно, жива, иначе кто поведал бы эту историю? — глубокомысленно гудела мелюзга.
— Как же она спаслась?
— Наверное, спасли…
— Перебила волков!
— А зачем сестрисса рассказала это нам? Что хотела сказать?
Умолкли.
После ужина в полной темноте Зарина понесла тарелку сестре. Я вернулся к себе и первым делом придвинул лежак ко второму. Затем разделся и на всякий случай смачно потянулся, стоя спиной в проеме окна и стараясь все время двигаться, чтоб не стать целью для очередной провокации. Затем сделал шаг к отсутствующему лежаку — все видели, кто хотел? — и типа лег туда. Переполз на настоящий лежак. Только собрался разматывать пращу, как дверь со страшным стуком-грохотом отлетела. Ворвалась разъяренная Карина:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
