— Ты держишь её здесь? Не боишься, что мисс Фрост обнаружит её?
— Перозвон хотела быть поближе к своим покойным сёстрам.
— Перозвон? — переспросила я.
Спрайт просвистела затяжной мелодичный напев и Дейзи захихикала.
— Ну, вообще-то, та мелодия, что ты только что услышала, было её истинное имя. На её языке это означает «оперённая-чей-голос-звучит-как-колокольчик», но я не могу произнести это, поэтому мы сошлись на Перозвон, что наиболее близко к переводу.
— Ты можешь понимать её? — пересвисты и трели спрайта были похожи на звуки ястребов, которые те издавали в своих клетках.
— О, да, ты тоже можешь, если позволишь ей прикоснуться крыльями к твоему лицу. Спрайты общаются посредством совмещения порошка с их крыльев и звуковых волн, направляемых прямо в твой мозг. Они называют это опудривание — или по факту «речь-которая-использует-порошок-вместо-голоса», но я…
— Не можешь произнести это. Поняла. Ладно, я попробую.
Спрайт перевела взгляд с Дейзи на меня, наклонив голову и моргнув своими большими голубыми глазами. Она неуверенно защебетала.
— Она, правда, хорошая, — заверила её Дейзи.
Спрайт всё ещё выглядела неуверенной, но шмыгнула с плеча Дейзи на моё, приземлившись легко, как бабочка. Задевшие мою щёку крылья ощущались как нить паутины. Когда она пропела, я почувствовала вибрацию в своей голове, которая приняла форму слов.
— Привет, друг той-чьё-имя-означает-цветок-и-той-что-приносит-еду. Пожалуйста, не вини своего друга за то, что скрывает меня и держит это втайне от вас. Мне бы не хотелось, чтобы она как-то пострадала из-за того, что спасает меня. Она была доброй и хорошей.
Я посмотрела на Дейзи, которая горделиво улыбалась, глядя на маленькую спрайт, и почувствовала, будто в течение многих месяцев я вовсе не уделяла ей должного внимания. Она подвергла себя нраву мисс Фрост и заставила себя заниматься образцами, которые были ей невыносимы, ради возможности поухаживать за этим раненным созданием — которое отнюдь созданием не было, а было личностью с мыслями и чувствами. Я оказалась столь же слепа в вопросе их природы, как и насчёт Дейзи.
— Я знаю, — сказала я спрайту, но улыбнувшись Дейзи. — Она добрая и хорошая. Я не позволю, чтобы с кем-либо из вас что-то случилось. Вообще-то… — я протянула руку к ней, чтобы она перепрыгнула на неё, и я смогла осмотреть её крыло. — Думаю, я кое-кого знаю, кто сможет исправить твоё крыло.
* * *
В лампе, которую я принесла с собой, практически не осталось масла, но нам она была не нужна. Щелчком своего уцелевшего крыла, Перозвон стала источать сильное ровное свечение, которое озарило каменный коридор, дав более подробную картину, чем я хотела бы видеть. Стены были покрыты склизкой зелёной плесенью, по полу текла чёрная маслянистая вода, от которой исходили вредные пары, обвивавшиеся вокруг наших лодыжек. Когда пары прикоснулись ко мне, я услышала низкий колокольный звон в голове. Я стиснула часы с репетиром в кармане и нажала головку часов. Прозвучал дребезжащий перезвон и пары отступили.
— Как ты выдерживаешь нахождение здесь внизу? — спросила я у Дейзи.
— Поначалу не было так плохо. Думаю, стало хуже со времени, как начал таять снег и вода стала просачиваться сквозь камни. Пары появились несколько недель назад — и всегда создавалось впечатление, что становилось хуже после того, как здесь побывает мисс Фрост.
— Несколько недель назад?
Это было, когда я увидела, как Юдикус ван Друд выдохнул дым в ухо мисс Фрост. Могли ли эти тлетворные пары быть «сумерками»? От этой мысли моя кожа покрылась мурашками. Благодаря свету Перозвона теперь я видела, что здесь были и другие проходы, ответвлявшиеся от основного. Из одного из них, мне показалось, я услышала позвякивание колоколов. «Должно быть там располагался канделбеллум», — подумала я, вспомнив, что мисс Фрост выходила из комнаты канделбеллума той ночью, когда мы с Натаном увидели её в Зале Специальных Коллекций. Наверное, она использовала комнату канделбеллума для сокращения пути в Специальные Коллекции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я поспешила мимо прохода, мысль о тенях, двигавшихся в коколообразной камере, почему-то нервировала меня куда больше, чем ползучие пары, и заставила меня рвануть вверх по лестнице. Я убедилась, что классная комната мисс Фрост была пуста и затем подала сигнал Дейзи и Перозвону, что они могут выходить. Дейзи закрыла за нами книжный шкаф. Когда он закрылся, мне показалось, что струйки дыма вились через щель у основания, но затем будто испарились. Я оживилась, пока Перозвон не перескочила мне на плечо и не коснулась крыльями моего лица.
«Сумерки». Огласилось слово в моей голове. Тем не менее, я ничего не произнесла вслух, потому что не хотела волновать Дейзи, которая и так уже была достаточно нервной.
— Ты уверена, что мы можем доверять Жилли? — спросила она, пока мы крались по коридору.
Дейзи предусмотрительно посадила Перозвон в свою сумочку.
— Помнишь, с каким он сожалением смотрел, передавая тебе Перозвон? Уверена, он нам поможет.
Я не особо верила в том, что говорила, но не знала, что ещё сделать. Ничего полезного в том, что Дейзи проводила так много времени в подземельях с «сумерками», не было, но она не оставит спрайта, пока не убедится, что та достаточно здорова, чтобы улететь в лес самостоятельно. Я не могла знать наверняка, что Жилли не сдаст нас всех, но рассчитывала, что его сострадание к раненым существам преодолеет его верность правилам Блитвуда. И мне оставалось только надеяться, что мы сможем отыскать его. Я никогда не искала его ночью.
Я знала, что у Жилли есть комната в южной башне недалеко от птичьих клеток. Чтобы добраться туда, нам пришлось пройти через Главный Зал, подняться на четвертый этаж южного крыла, взобраться по лестнице на крышу и, пройдя мимо клеток, зайти в башню. Когда мы шли мимо клеток, я услышала возбуждённое трепетание ястребов и ответный стук из сумочки Дейзи.
— Думаю, она боится соколов, — ответила Дейзи.
Мы продолжили идти мимо клеток и добрались до башни. Там была низкая дверь, которая едва доходила до моей головы, с медным дверным молоточком в форме головы оленя. Мы с Дейзи обменялись взволнованными взглядами, и я подняла руку к молоточку. Прежде чем я смогла опустить его, дверь открылась. На пороге стоял Жилли, обрамлённый искусственным освещением, в красном шерстяном свитере с длинными рукавами, свободных вельветовых брюках и с взъерошенными чёрными волосами. Он держал дверь двумя руками, тем самым загородив нам вход и вид на комнату позади него. В низком дверном проёме Жилли непредвиденно показался более высоким, чем был на самом деле — и более внушительным.
— Что вы здесь делаете, девочки? — прорычал он. — Разве я не достаточно часто говорил, что мои помещения находятся под запретом?
— Д-да, — заикаясь, ответила Дейзи, отступив назад.
Я схватила её за руку, чтобы она не сбежала.
— Нам очень жаль, что побеспокоили тебя, Жилли, но кое-кто раненный нуждается в твоей помощи.
— Кто обидел тебя, девочка? — взревел он. — Я достану голову этого ублюдка…
— Не меня, — сказала я быстро, поразившись накалу ответа Жилли. — Это… ну… кое-кто поменьше. Ты можешь показать ему, Дейзи.
Дейзи запустила руку в сумочку и, вытащив Перозвон, вынесла её на свет. Она сидела, скрестив ноги на руке Дейзи, сложив ручки на своей крошечной груди, и пристально смотрела на Жилли.
— Мы знаем, это против правил… — начала я.
— Но я не могла позволить мисс Фрост убить её, — перебила Дейзи. — Она личность с мыслями и чувствами и там, в лесу, у неё есть семья. И она не причинит нам никакого вреда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Жилли потянулся за спрайтом. Дейзи начала убирать руку, испугавшись, как и я, что Жилли собирается схватить Перозвон. Но он просто протянул руку, открыв ладонь, в таком же жесте, как протягиваешь яблоко возбуждённой лошади. Перозвон осторожно принюхалась, встала и провела неповреждённым крылом по руке Жилли, после чего издала долгую музыкальную трель, которую я поняла лишь наполовину — должно быть мой порошок уже терял эффект. Казалось, это было какое-то сложное официальное приветствие, включающее родословные, обязательства клана и древний договор. В конце концов, Жилли склонил голову. А когда он поднял её, его глаза сияли.
