— Почему ты решил, что письмо от Смирнова. Может это кто-то другой пытается нас разыграть?
— Пришелец был явно из спецслужб. Причём очень хороших спецслужб. Он исчез также незаметно, как и листок с текстом. Я потом проверил дом. Ничего. Как он попал в дом не понятно.
— Всё равно это не говорит о его принадлежности к русским спецслужбам.
— Возможно. Письмо было написано от руки. Почерк Смирнова, но дело даже не в этом. Я, прочитав письмо, сразу почувствовал, что это правда. Поэтому и полетел сюда. А когда мне сказали, что у тебя Вочёвски, совсем потерял голову. Только около кабинета смог взять себя в руки.
— Ну, хорошо. Роналд, ты знаешь, кто такой мистер Петреус?
— Конечно, знаю. Он сын Дэвида Петреуса, бывшего в своё время директором ЦРУ. Он является членом Бильдербергского клуба. Правда, там не он принимает решения. Он, скорее рупор клуба. Доносит до внешнего мира их решения.
— Ты полагаешь, что они действительно могли решить готовить на меня покушение?
— Я не удивлюсь.
— То есть, ты поверил этому письму?
— Да, Шарлотта, поверил.
— О'кей. Сейчас у меня запланирован ряд встреч. Поезжай к Данну, а вечером вместе обсудим сложившееся положение.
Разговор с Данном совсем не клеился. Роналд постоянно отвлекался на мысли о письме Смирнова. Такое состояние Роналда не могло уйти от внимания Гарри.
— Послушай, Роналд, ты меня совсем не слушаешь. Что с тобой?
— Нет, нет, Гарри, я слушаю.
— О'кей, что же я только что сказал?
— Ну, ты говорил о возможности построения… Чёрт возьми, я действительно не помню, что ты мне сказал. Прости, Гарри. Повтори, пожалуйста.
— Только после того как ты мне скажешь, в чём дело.
— Прости, но не могу. Всё, обещаю, что больше не буду отвлекаться. Давай по теме.
— Хорошо. Давай. По первым данным, которые мы получили от наших спецов в России. Точнее конечно не в России, а на Луне. Так вот, мы можем сделать следующие выводы. Первое. В технологиях, связанных с расчётом параметров астероидов, русские находятся на том же уровне, что и мы. Даже некоторые вещи наши ребята им подсказали. Второе. Компьютеры у русских не намного, но хуже наших. Правда, отставание минимально и на работе не сказывается. Третье. Программное обеспечение у русских даже посильнее нашего. Однако тоже в данной области сложился практически паритет. Наконец четвёртое, но самое главное. Технологический уровень русского крейсера в настоящее время для нас недостижим.
— Почему? У нас разве нет авиационных и космических предприятий, которые могли бы воспроизвести русский крейсер?
— Предприятия есть. Технологий нет.
— Поясни.
— Русские естественно не подпускают нас ко всему, что есть на крейсере. Однако даже того, что видели наши ребята достаточно, чтобы сделать вывод о нашем отставании от русских. Возьмём двигатели. Понятно, что в основе двигателя атомный реактор. Если судить о заявленной мощности русских двигателей, начни бы мы делать подобные реакторы, то их размер был бы раза в три больше. Это как минимум. Дальше. Десантные шлюпки. У русских уже есть опыт создания космических истребителей. Скорее всего, на их основе они и сделали десантные шлюпки. У нас пока таких технологий нет. Конечно, мы сможем их повторить, но это займёт два-три года. За это время русские уйдут далеко вперёд.
— Ты хочешь сказать, что не стоит и пытаться их догнать?
— Попробовать можно. Только кто даст на это денег? Если бы мы делали русский аналог, который сможет хоть как-то сравниться с русским кораблём. Мы же будем делать заведомо худшую систему. Никто на это не пойдёт.
— Хорошо, что дальше?
— Дальше система управления.
— Но, ты же сам сказал, что их компьютеры не лучше наших.
— Компьютеры это ещё не система управления. У русских очень хорошие инженеры и конструкторы. Мы полностью полагаемся на компьютеры, а русские добавляют совершенно нелогичные решения. Нелогичные с нашей точки зрения. Анализируя полученные данные, я пришёл к выводу, что у русских есть дублирующая система управления в ручном режиме.
— Подожди. На наших кораблях тоже есть система ручного управления.
— Нет.
— Как нет?
— Наш астронавт может отключить автопилот, задать новый маршрут, компьютер подсчитает и введёт новые данные в автопилот. Наши астронавты превратились в операторов. В то время как русские сами могут управлять кораблями. Это применяется естественно в крайних случаях, но это даёт огромное преимущество. Поэтому пока мы не научим своих астронавтов тому же, говорить о возможности конкуренции с русскими в космосе нечего.
— Я никогда не задумывался над этим. Тогда получается, что у нас практически нет шансов.
— У нас есть только один шанс и этот шанс вы с Шарлоттой правильно использовали. Только с помощью русских мы можем развить свою космическую программу. Нужно учиться у них. Необходимо попытаться договориться с ними о направлении наших ребят на учёбу. Не только на Луну. Самое главное на Землю. Поэтому вам с Шарлоттой нужно пойти на уступки русским. Чего бы они не требовали. Это единственная возможность. Ты слышишь меня, Роналд? Ты опять куда-то улетел в мыслях.
— Прости. Я понял. Да нам с Шарлоттой предстоит большая работа. Только о каких уступках ты говоришь?
— Как о каких. Русские же попросили что-то взамен?
— Взамен чего?
— Слушай, Роналд, ты точно здоров. Русские пригласили наших специалистов на совершенно секретный проект. Показывают новейший космический корабль, которого больше нет ни у кого. Они должны были что-то попросить за это?
— Ты можешь мне не поверить, но русские ничего не попросили за это.
— Как так?
— Вот так. Я сам был в шоке от этого предложения.
— Подожди. Тогда я не понимаю, зачем это русским?
— Я долго думал. Пока пришёл только к одному выводу.
— К какому?
— Русским надоело тратить силы и средства на купирование проблем, которые мы им создаём. Они решили нас вовлечь в свою работу для того, чтобы мы отказались от нашей политики постоянного противодействия их проектам.
— Мы что постоянно им мешаем?
— Не то слово. Ты же, как глава НАСА должен знать о марсианском конфликте три года назад?
— Знаю. Тогда ещё и люди погибли.
— Да, а русские очень сильно не любят, когда гибнут их граждане. Последние тридцать лет русские никому не позволяли безнаказанно убивать своих граждан.
— Любому государству не нравится, когда гибнут его граждане.
— Любому. Только раньше, когда гибли русские, всё заканчивалось разговорами. Их Правительство выпускало грозные реляции и на этом всё стихало. Теперь же никто не смеет трогать русских. Потому что всему миру известно. Тот, кто тронет русского, может сразу копать свою могилу. Я не горячий сторонник России. Это все знают, но в этом вопросе я ими восхищаюсь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
