Однако на рубеже XX в. предполагаемое местоположение новой еврейской автономии еще не было определено. В 1902 г. Невилл Чемберлен, министр по делам колоний, предложил евреям Великобритании возможность создать свою новую родину в… Уганде, тогдашней части Британской Восточной Африки. Это неожиданное предложение обсуждалось и было отвергнуто на следующий год на Шестом сионистском конгрессе. Сионисты настаивали, что единственным их отечеством может стать лишь Сион, современный Иерусалим, где царь Давид учредил столицу царства Израиля, а его сын Соломон примерно три тысячи лет назад воздвиг первый Храм. Хорошо известная еврейская поговорка: «Если я забуду тебя, Иерусалим, забудь меня, десница моя»8, взятая из псалма 136, звучит как клятва, что евреи никогда не смирятся ни с чем иным, кроме возвращения своего законного наследия предков — земель Палестины. Из нее их праотцы были изгнаны в горестное рассеяние после захвата Иерусалима римлянами в 70 г. и разрушения Храма.
Первая встреча
Поначалу премьер-министр Великобритании, консерватор лорд Бельфур, был задет отказом сионистов принять предложение обосноваться в Уганде и решил побольше узнать об их стремлениях. Хотя у него не было формальных контактов с еврейской общиной Великобритании, Чарльз Дрейфус, председатель отделения консервативной партии в Манчестере, был одновременно и председателем манчестерского сионистского общества. Он рекомендовал лорду Бельфуру вступить в контакт с Хаимом Вейцманом (1874–1952), ведущим российским сионистом, который недавно поселился в Манчестере и занимал должность лектора по неорганической химии в Манчестерском университете. Это привело после отставки кабинета Бельфура в 1906 г. к первой встрече двух видных деятелей, которые в последующие годы стали ключевыми фигурами в деле создания еврейской национальной автономии.
На ломаном английском Вейцман проинформировал британского государственного мужа об ужасных жестокостях, проявленных в отношении его народа царскими войсками в России и побудивших еврейских лидеров искать путей возвращения на свою историческую родину. Далее он от лица всех евреев выразил уверенность, что рано или поздно они вновь ступят на землю Палестины — причина, препятствовавшая им пускать корни в любой другой земле.
Вейцман старался излагать свои идеи в наиболее доступной форме. «Мистер Бельфур, — сказал он, — если вам предложат Париж вместо Лондона, разве вы примете его? Неужели вы взяли бы Париж вместо Лондона?» Удивившись и не вполне понимая смысл подобной аналогии, Бельфур смог лишь возразить: «Но Лондон — это наш город!» На что Вейцман отвечал: «Иерусалим был нашим, когда Лондон еще был болотом»9. Эти слова убедили Бельфура в правоте дела сионистов. Хотя они с Вейцманом не виделись вплоть до 1916 г., впечатление от первой встречи навсегда осталось в его памяти и, бесспорно, было в числе мотивов, побудивших его подписать Декларацию Бель-фура.
Переселение евреев
Вейцман был удивлен и обрадован теплым, сердечным приемом, который оказал ему лорд Бельфур, один из влиятельнейших государственных мужей Великобритании, хотя он и понимал, что Британия не в силах ничего предпринять, ибо Палестина в последние четыреста лет находилась под контролем Турции. Но и это не остановило постепенное переселение на родину предков все большего числа евреев-колонистов, которые селились в таких городах, как Иерусалим, Хеврон, Тивериада, Сафед, Яффа и Хайфа.
К 1907 г. в Палестине насчитывалось 80 000 еврейских поселенцев, а на момент начала Первой мировой войны их число достигло 100 00010. Это было достигнуто во многом благодаря усилиям барона Эдмонда де Ротшильда, который широко финансировал колонизацию. Как напомнил он Вейцману на встрече в 1914 г., «без меня сионисты ничего не сделали бы, а без сионистов мои дела были бы мертвы»11.
В год начала войны Хаим Вейцман при посредничестве Герберта Самуэля, крупнейшего еврея-сиониста в правительстве Великобритании, был представлен Дэвиду Ллойд-Джорджу (1863–1945), в то время канцлеру казначейства. Встреча была сердечной, но в очередной раз было подчеркнуто, что Британия мало что может сделать для осуществления чаяний сионистов, поскольку Турция оставалась нейтральной страной. Лишь в ноябре 1914 г. султан решил примкнуть к державам Центральной Европы (Германии и Австро-Венгрии), выступавшим против союзной коалиции. По словам Вейцмана, поддержка Ллойд-Джорджем еврейской национальной автономии началась задолго до его вступления на пост премьер-министра в декабре 1916 г. Это привело к ряду контактов в последующие годы12.
Христианская подоплека
Причастность британских государственных деятелей к сионистскому движению — вопрос, требующий изучения. Что могло побудить их поддержать усилия евреев-сионистов, большинство которых были выходцами из России, вернуться на землю своих праотцев? Ответ, по-видимому, лежит в их горячей религиозности, тесно связанной с верой в историчность и мессианистический пафос Библии.
Сознавая это, мы сможем лучше понять, почему видные британские политики, такие как Ллойд-Джордж и лорд Бельфур, были столь озабочены вопросом о будущем еврейском государстве и почему во время Первой мировой войны они делали все возможное для его создания. Оба этих государственных мужа действовали из чисто религиозных побуждений: Ллойд-Джордж — у себя в родном Уэльсе, лорд Бельфур — в Шотландии. По словам биографа второго из них, его племянницы Бланш Да-гдейл, «интерес к евреям и их истории Бельфур проявлял на протяжении всей жизни», и интерес этот «возник в результате изучения Ветхого Завета его матерью»13. Более того, в детстве его поразило утверждение, что «христианская религия и цивилизация в неоплатном долгу перед иудаизмом, возвращать который она постыдно не собирается»14.
Тот факт, что глубоко религиозные воззрения британских политиков способствовали воплощению в жизнь мечтаний сионистов, не вызывает сомнения. По словам того же Хаима Вейцмана, для подобных фигур «возвращение еврейского народа в Палестину было делом вполне реальным, ибо мы, сионисты, представляем для них великую традицию, к которой они питают глубокое уважение»15. Для них Святая земля также была наследием еврейского народа, поэтому роль Британии в его возвращении представляла собой решенный вопрос.
Проблема ацетона
К концу 1915 г. стало ясно, что война в Европе и Средиземноморье нуждается в новом импульсе. Это стало особенно очевидно после унизительного фиаско в Галлиполи, где 250 000 солдат и офицеров союзников погибли, пытаясь высадиться на турецких землях и захватить Константинополь. Еще более важно, что военная машина в Европе стала работать вхолостую. Возникший в британской промышленности спрос на ацетон — растворитель, необходимый для производства кордита, используемого как взрывчатое вещество в артиллерийских снарядах, — был настолько велик, что возникла его постоянная нехватка. Обычные методы производства ацетона были слишком медленными, и британское Адмиралтейство нуждалось в средствах для ускорения этого процесса, иначе крупнокалиберные корабельные орудия, стрелявшие снарядами, начиненными кордитом, пришлось бы коренным образом модифицировать. На этот план никто не решился бы пойти. Тогда Ллойд-Джордж, назначенный в мае 1915 г. главой министерства военных поставок (в июне 1916 г., после смерти лорда Китченера, он стал военным министром), пригласил Хаима Вейцмана, который, будучи профессиональным химиком и специалистом в области органической химии, обещал министру свою помощь в военной промышленности. Будучи убежден, что Вейцман сумеет решить проблему ацетона, Ллойд-Джордж вызвал его в Адмиралтейство. Вейцман очень скоро нашел новый способ получения ацетона, который позволил в следующем году получить десятки тысяч тонн сырья, необходимого для производства кордита.
Нет сомнений, что связи Хаима Вейцмана с британским Адмиралтейством, во главе которого тогда стоял Уинстон Л. Спенсер Черчилль (1874–1965), помогли упрочить поддержку британским правительством сионистского движения. Высказывалось мнение, что появление Декларации Бельфура — это своего рода жест благодарности Вейцману за услуги, оказанные после избрания Ллойд-Джорджа на пост премьер-министра16. Отвечая на это предположение, Вейцман в своей автобиографии писал: «Я желал бы, чтобы все обстояло так просто и чтобы не было никаких сердечных приступов, тяжелой рутинной работы и неопределенности, предшествовавших появлению декларации»17.
Правда в данном случае заключается в том, что проблема ацетона всего лишь помогла упрочить отношения между Хаимом Вейцманом, Ллойд-Джорджем, лордом Бельфуром и Уинстоном Черчиллем и выполнила роль дымовой завесы, скрывавшей истинные причины, стоявшие за публикацией этой декларации. Между тем сегодня имеются неопровержимые доказательство того, что британская заинтересованность в создании еврейской национальной автономии в Палестине была тесно связана с той ролью, которую евреи-сионисты сыграли в деле убеждения президента США Вудро Вильсона (1856–1924) вступить в войну на стороне союзных держав.
