"Что-то слишком рано ты обрадовался, - прервал его спорщик, - убеждаешь себя, что приехал сюда именно из-за Мея. А если не так? Остается еще Сван, о котором ты едва не забыл".
"Я спрошу его об этом. Чуть позже. Только выясню один момент. Откуда-то он знает о том, что я читал его прошлое. С такими способностями, как у него, это почти не реально, но так оно и есть. Единственное объяснение - то, что он поддерживал пусть слабый, но все же контакт с нашим миром в течение тридцати лет. Может, из-за этого и шок от перевоплощения был столь небольшим..."
- Мне теперь уже все равно, - сказал Мей.
Потом усмехнулся и глянул на Торма какими-то новыми, более живыми глазами:
- Странно, я с самого начала знал, что за мной придут, но такого сюрприза не ожидал. Тридцать лет назад мне пришлось немало побегать, чтобы избежать объяснений с друзьями Ираклия. Я долго не был в Краснодаре, семью видел урывками - Лена не могла тогда насовсем перебраться ко мне, ездила лишь иногда... Вернулся сюда под другой фамилией, к тому времени никого из знавших меня в городе уже не осталось. "Николай Меймун" - не думал, что услышу снова это имя. А еще меньше ожидал, что за мной придешь именно ты.
Торм с растущим беспокойством взглянул на Николая. Тот смотрел на него с грустной улыбкой старого, позабытого до неузнаваемости друга.
- После бойни в подвале Ираклия ты как в воду канул, - продолжал Мей, - как тебе удалось выбраться оттуда живым, никто не мог понять. Может, оставишь свой официальный тон и расскажешь, где был и как оказался одним из этих... "трансформаторов"?
Торма будто парализовало - целый шквал образов, переживаний, воспоминаний обрушился на него и накрыл с головой. Он барахтался в этом море, как пловец, неожиданно попавший в водоворот и понимающий, что вся его сила и все умение бесполезны против стихии. Только что он кружился по широкой орбите, и казалось, что огромная черная пропасть останется позади, нужно только сделать еще одно усилие. Но вдруг рывок, мгновенная потеря координации, и вот слева от тебя высится наклонная водяная стена, а справа она уже обрывается в глубокую бездну. До этой дыры, в которой бесследно исчезают огромные, изъеденные морским червем корабельные мачты, остается совсем немного. И нет сомнений, что скоро ты окажешься там.
- Я не знаю... Тридцать лет назад я очнулся в больнице и до тех пор мне ничего не известно...
Торм лихорадочно искал ответ на вопрос, о ком их тех, кто оказался в подвале Ираклия, сейчас говорит Мей. "Я пришел в себя в Крыму. Меня кто-то выпил и к тому моменту я был уже оформившимся проклятым. Я испытал сильный шок, - чеканил факты его мозг, - Из тех двоих, что были там, это все подходит лишь к одному..."
"Я - Сван?" - он не успел задать этот вопрос, а Мей уже ответил на него.
- Сван погиб, его просто изрешетили пулями, а ты, Игорек, ушел без единой царапины.
- Игорек... Но его Заколдованный лес?.. - начал Торм, и тут же все понял.
"Значит, никакого открытия, ничего нового в картине мира. Всего лишь галлюцинация сознания, не сумевшего преодолеть шок. Значит, я - Игорь, Бац".
- Я тоже видел лиса. Ты еще не верил нам, говорил, что это кот, - меж тем говорил Мей, - думаю, то действительно был кот. А у меня просто легко поддающаяся внушению психика. Я ведь тоже надеялся, что у Ваньки осталась лазейка. Когда они увезли его в бар к Ираклию, я побежал в ближайшее отделение. Но началась метель, и менты не слишком-то торопились. Пока добрались, было уже поздно.
- Скажи, - прервал Мея Торм, - сколько лет твоим детям?
- Двадцать девять и тридцать один, а что?
- Значит, ты не соврал тогда, что Лена беременна?
- С чего мне было врать?!
- Иван думал иначе.
- Он сказал тебе?!
- Нет. Но я видел сны, в которых пережил его воспоминания, - пытаясь ухватиться за реальность этой комнаты, кресла, в котором сидел, за выгоревшие от горя глаза Мея, Торм размалывал слова слабеющим языком, - это дар, который делает транса наставником. Он и привел меня сюда...
Шквал образов все нарастал, воронка водоворота приближалась. Торм еще удерживался на краю, пытался что-то объяснить Мею, но чувствовал, что соскальзывает все ниже. Это было как падать в сон, только там он мог управлять процессом. А здесь все свершалось само по себе. Будто сработал пусковой механизм, убрали крючок, удерживавший огромный маховик памяти, и груз воспоминаний летел в него, угрожая сокрушить хрупкое человеческое Я.
Мир 2031 года потек по краям и превратился в лужу под ногами, она была бордовой и дымилась. За ним, за картиной, написанной прямо поверх другой, открылся подвал, в котором только что отгремели выстрелы. Торм пошевелил носком ботинка в бордовой луже и понял, что это кровь.
Между воспоминаниями и снами есть разница.
Сны приходят, ни о чем не спрашивая. Они - часть реального мира, они изменяются вместе с ним, они такие же живые существа, как и ты. Их время течет параллельно с твоим.
Воспоминания мертвы. Оживить их может лишь чувство. Это как свет, выхватывающий предметы из небытия. Там, в темноте, много чего. Огромный склад, вмещающий все, что когда-то случалось с тобой. Но нет чувства, нет света - и нет воспоминаний, они бледнеют и вытираются из памяти, как плохой рисунок на грубой ткани.
То, что переживал сейчас Торм, было чем-то средним между сном и воспоминанием. Он почти полностью погрузился в события прошлого, они несли его, стороннего наблюдателя, в своих бурных водах, порой накрывая с головой. И тогда он снова был Бацем - упертым увальнем с обожженной потерями душой, который шел к своей мрачной цели. В другие моменты Торм поднимался над потоком образов и чувств, осознавал, кто он, и с горечью понимал, в какое будущее и одновременно прошлое ведет его тропинка событий. А те неслись перед ним с разрывами, в которых пропадали целые дни и даже недели.
...Будто кто-то фонариком высвечивал в темном складе названия на коробках - искал что-то конкретное, но не знал, где именно это найдет.
Коробка первая. "Подвал Ираклия, 2002 год, конец января".
Бац поднялся со стула. В голове все спуталось в один большой ком - страх, унижение, ненависть. Он оглядел место, где находился. В зале с низким скругленным потолком висела пороховая гарь. Пахло мочей и кровью. Мертвые люди лежали на полу, над ними по одному и парами висели, склонив лобастые головы, туманные монстры. "Серые призраки, - вспомнил Бац то, о чем рассказывали Сван с Николаем, - значит, все правда. Только почему их вижу я?"
Он повел плечами, осознав вдруг, что переполнен необъяснимой силой. Холод и мощь одновременно - вот чем было сейчас его тело. Будто он стал рекой в апреле, сорвавшей оковы льда и несущейся вперед в безумном половодье. Только в реке той не вода даже, а сжиженный кислород. Бац оглядел себя - он стоял в облаке сияющего газа, как спираль в лампе накаливая. "Наверное, этот свет и делает тварей видимыми", - понял он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
