Нам осталось только переглянуться. Шмель крякнул, затем сказал:
– Тогда я за штурвалом. Справишься с «бардаком»?
– Да щас ты за штурвалом! – разозлился Саня. – Шумахер нашелся. Ты детей лечи за свои умения, лучше меня бэтр не водит никто. Решайте только, кто за пулеметами.
Шмель вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул:
– Миш, прав он. А ты вот что сделаешь – с опушки прорыв прикроешь. Когда бэтээр отходить начнет, выдвинетесь из лесу навстречу и будете отсекать возможное преследование. Понял?
Шмель поморщился, но кивнул. А что ему еще оставалось? Новенький-то прав оказался на всю катушку, угол, на сколько можно ствол задрать, для такого плана самое главное.
– Тогда сначала давай, – заговорил Сергеич. – Шестьдесят градусов – это где примерно?
– Начало забора, как мне кажется, – прикинул я. – Проще выкрутить вертикаль до упора и, как только в прицел цель влезет, долбить.
– Это понятно, все равно надо планировать, – поморщился он. – Итак, поехали… Нам хватит КПВТ? И что с бэтээром, что у дома стоит, делать будем?
– «Мухами» его, – пожал я плечами. – Можно и из РПГ-7, но смысла не вижу, «Мух» за глаза хватит.
– На броне поедем? – спросил Васька.
– Не, оглохнем! – запротестовал я. – В десантные люки будем высовываться. Отработать только надо, чтобы и самим без ушей не остаться, и пулемету не мешать.
– Это понятное дело.
– Кстати, а Николай как вообще с башенным пулеметом? – озадачился Сергеич.
– А чего там сложного на такой дистанции? – удивился Васька. – Там и двухсот метров не будет, наводи да бей, никаких проблем.
– Тоже верно.
Сергеич еще немного поводил биноклем, затем кивнул:
– Годится. Должно сработать. Раз уж рассчитываем на наглость, то такой маневр наглый вполне. Остается проблема с бэтээром в проулке, тоже продумать надо по нотам.
– А по нему сразу две «Мухи» отстреливаем, – сказал я. – Прямо разложенными под руками пристроим четыре штуки, пока туда гнать будем. Сразу после поворота две в коробочку выбрасываем и еще две в крышу, в пулемет, чтобы мало не показалось.
– Хорошо. Так и сделаем.
– Надо по бойлерной разобраться. Разведать ничего не получается, туда пойдем наугад. Как будем действовать?
– Схему достать?
– Я ее и так наизусть помню. Не надо бумажками белыми даже здесь мелькать, мало ли кто сюда таращится?
– Два километра, не меньше.
– Да и черт с ним. Все равно. Пуганая ворона куста боится. Что по бойлерной?
– А что по бойлерной? – переспросил Сергеич. – Тут уже как повезет. Наружных повреждений я не вижу. Не думаю, что кто-то там специально внутри все ломал. Люк там самый обычный, даже если и подняли, то за ним решетка. С виду – вход в канализацию, как оно и есть, собственно говоря, лезть никто не станет. Только нагадить могли из любви к искусству.
– Ладно, для решетки эластит пойдет, есть немного. Какая она по высоте? – спросил я.
– Метра полтора там. Насколько я помню. Я туда в последний раз лет семь назад лазил.
– А толщина прутьев?
– С палец. Указательный. Твой, – в три приема ответил Сергеич. – Сантиметра полтора, как я думаю, крепкая решетка. И прутья частые.
– Понятно. Значит, нам надо удержать бэтээр у бойлерной и не дать его сжечь ровно столько времени, сколько мне потребуется взорвать решетку. И убедиться, что проход есть, иначе потом пешком сваливать придется. Затем машину отпускаем, пусть убегают, а сами минируем вход и уходим тоннелем. Что думаешь?
– А что тут можно думать? – пожал он плечами. – Нет других вариантов. Если пытаться ночью пройти, втихую… Если засекут, то с этого поля уже не уйдем.
– А засекут ли? ПНВ у них есть? Сомневаюсь. Хотя за забором-то что делать будем?
Хоть я сам план с прорывом на броне и одобрил, но браться за него не хотелось. Очень уж все на «авось» в нем рассчитано. Что прорвемся, что бэтээр потом сумеет скрыться, что в бойлерной спуститься удастся, и все это под обстрелом с крыш. Если бы удалось пройти так, где ползком, где перебежками, скрытно… До периметра мы так дойдем, пожалуй, если постараемся хорошенько. А вот за забором уже трупаки бродят, и скрытности нашей дальше грош цена. Придется отбиваться, поднимется шухер, и последние пятьсот метров от пролома до бойлерной превратятся для нас в путь в преисподнюю. Нет, не работает в новом мире старая тактика. Мы, пока по местным лесам шлялись, от зомби с мутантами отвыкли, а теперь перед нами город, пора заново привыкать. Тут зараза погуляла не хуже, чем в Москве, разве только масштабы поменьше.
– Ладно, хватит гадать, – сказал Сергеич. – Приняли решение, будем и дальше по плану действовать.
– Давай, что нам еще остается? – вздохнул я.
Действительно, а что еще делать? И лезть туда неохота, и назад повернуть уже не сможем – слишком близко подошли к цели нашего похода, теперь уже по-любому туда полезем, хотя бы из чистого любопытства, для того чтобы узнать, а правильно ли мы сделали, когда сюда направились?
– Я машину готовить пойду, – заговорил Санек. – Когда выходим?
– Сегодня и двинем, как стемнеет. ПНВ у бандитов если и есть, то только в бэтээре, а его мы в первую очередь загасим. А если он загорится, то еще и всех вокруг слепить будет, нам даже легче.
– Возражений не имею, – кивнул Сергеич.
– Нормально, – подтвердил Васька.
Валявшиеся сзади на траве Шмель и Большой промолчали. Николай остался с машинами, в охранении.
Анатолий Еременко
27 мая, пятница, день
Весь день Еременко провел, словно на гвоздях. Извелся весь, то сидя на броне командно-штабного «Водника», утыканного антеннами, то бегая возле него кругами, то усаживаясь в салон командирского «Тигра». Машины расположились на холме неподалеку от периметра закрытого города, выбрав это место по условиям приема радиосвязи. Все остальные его люди были в разгоне, приданы загонщикам на усиление. У самого Анатолия настроение было такое, что заместитель Витька Серых несколько раз осведомлялся о его самочувствии. Еременко понимал, что сейчас решается его дальнейшая судьба – стоит ему провалить дело и дать Крамцову уйти, и обратно можно не возвращаться.
Такой исход операции он тоже допускал, кстати, и уже готов был поискать счастья на новом месте, но знал он и о привычке Пасечника многократно подстраховываться. И очень возможно, что тот же Серых или кто-то другой получил какие-нибудь особые распоряжения относительно судьбы Анатолия, когда неудача того станет очевидна. Поэтому даже на своих черных эсбэшников он не мог полагаться до конца. На кого он действительно рассчитывал, так это на «уродов», лично ему подчиненных, но серьезной военной силой не являющихся. Так, банда живодеров, не больше.
Циммер укатил организовывать действия подчиненных. Его задача усложнялась тем, что опасаться следовало не только прорыва преследуемого внутрь города, туда, где в настоящих крепостях окопались военные вперемешку с учеными и фээсбэшниками и в ус себе не дули, сидя на горах припасов, а того, что их нынешние уголовные союзники попытаются ударить в спину. В том, что это случится, рыжий спецназовский капитан ни минуты не сомневался.
Более того, Еременко казалось, что к основной цели их похода Циммерман относится без должного пиетета. Контейнеры, документы… Гораздо больше его волновали угрозы реальные, военные. А втолковать ему все, что знал сам, Еременко не мог – закрытая информация. В результате вышло так, что патрулированием периметра занимались преимущественно «уроды», а спецназ Циммермана выстроился заслоном с тыла, ожидая нападения. Но если пророчества бывшего офицера спецназа были верны, то Еременко сам бы предпочел иметь его бойцов между собой и бандитами из того же «Джамаата» Умара Арсанкаева.
Не выдержав ожидания, он сунулся в тесное нутро КШМ и спросил у сидящих там двух бойцов в черной форме:
– Ну что слышно?
– По перехвату ничего интересного, – сказал один из них, худой, в очках в черной пластиковой оправе. – Банды иногда на обмене, есть засовский перехват, скорее всего, те, что в городе сидят, общаются. По нашим задачам ничего не слышно, от Циммермана дежурный поток информации. Ничего особого.
Ответ был вполне исчерпывающим, даже спросить дополнительно было не о чем. Еременко выбрался наружу, достал сигареты из разгрузки, закурил. Легкий ветерок понес табачный дым в сторону опустевшего города, раскинувшегося за многочисленными рядами сетки и колючей проволоки. Даже отсюда были видны иногда появляющиеся в промежутках между домами блуждающие без ясной цели мертвяки. Серость, мрак, запустение. Под серым, давящим небом дымы пожаров. Откуда-то совсем издалека доносились звуки ленивой перестрелки.
Едва он пару раз затянулся, как из машины, в овальную небольшую дверь, раскрытую настежь, высунулся радист в очках.
