Высочество, не говорите таких вещей. – Дагни делает реверанс, потом кланяется, затем снова делает реверанс, будто не может решить, что более уместно. – Пока не забыла, я принесла вам кое-что для рисования. – Она кивает в сторону графитного карандаша и листов бумаги, лежащих на столе, а затем заговорщически понижает голос. – Я подумала, что, если у Ее Высочества имеются какие-нибудь идеи насчет других нарядов, которые я могла бы сшить, мне доставит невероятное удовольствие сделать это.
Я украдкой смотрю на Коррин, ожидая, что она станет возражать из-за моего плотного графика, не допускающего таких легкомысленных вещей, как рисование, но ее, кажется, совсем не беспокоит доброта Дагни.
– У меня есть парочка идей. Спасибо, Дагни. Это очень предусмотрительно с твоей стороны.
Ее глаза сияют.
– Нужно что-то специально для следующего Худэма. Что-то, что может понравиться королю. Мы должны приступить к пошиву в ближайшее время. Эти платья всегда требуют много труда. Все эти стежки и детали.
Она имеет в виду подвенечное платье для моей свадьбы с Зандером. Я чувствую укол вины из-за того, что эта женщина может не получить желаемого. Ведь я никогда его не надену.
– Думаю, копия моего последнего экземпляра не слишком подойдет?
Она хихикает, нервно поглядывая на Коррин.
– Безусловно, Ваше Высочество, это было бы слишком откровенно.
– Верно.
Я вздыхаю. Шрамы.
– Со дня на день прибудет корабль из Сикадора, как раз к ярмарке. Обещали, что они привезут рулоны самых отменных тканей, которые мы когда-либо видели. Я потребовала от начальника порта сообщить мне, как только корабль прибудет, чтобы я могла забрать самое лучшее из партии. Никто не должен видеть их до того, как ткани будут предложены будущей королеве. Ну, а пока… – Швея держит в руках платье и сияет от радости. – Пока я немедля закончу с этим, Ваше Высочество.
Когда она уходит, Коррин постукивает по бумаге.
– Я посчитала. Здесь пять листов одинаковой формы и размера. – Она одаривает меня многозначительным взглядом.
– Что ж, значит, никаких тайных посланий для моих сообщников, которых я и знать не знаю? Ты на это намекаешь?
– Нет, если только вы не хотите подорвать доверие короля, – возражает она, игнорируя мой сарказм.
– Оно и так подорвано. – Подозреваю, что теперь все стало еще хуже, после вчерашнего вечера. С тех пор я его не видела. Я качаю головой. – Кому мне вообще отправлять эти сообщения? Знаешь, Коррин, с тем же успехом я могла бы быть в сговоре с тобой, даже не зная об этом.
На ее лице мелькает испуганное выражение.
– Приятного вам дня, Ваше Высочество.
Она разворачивается и выходит.
Я вздыхаю.
Мне нужно научиться держать рот на замке.
* * *
Если бы мне сказали, что слушать, как кто-то бьется на смертоносных мечах, успокаивает, я бы сочла их безумцами. И все же вот я сижу под угасающим солнцем на своей мебели для патио – стуле и столе, вытащенном из спальни, – и испытываю неприятное чувство от тишины, расцветающей подо мной после нескольких часов рукопашных схваток и выкриков инструкций.
Я откладываю потускневший графитный карандаш и встаю размять ноги. После полудня площадь кишела людьми: знать, королевская гвардия с различной степенью навыков, а также солдаты, одетые как Абарран, которые сражались с несравненной грацией и скоростью.
Теперь на площади выстраивается группа из десяти детей. Они сжимают в руках деревянные палки и с нетерпением ждут, когда подойдет их инструктор. На вид им не больше семи лет.
Абарран выглядит непреклонной и целеустремленной, когда идет к стойке с оружием, чтобы взять палку для себя. Она умылась с тех пор, как я видела ее в тронном зале, и сменила коричневый кожаный костюм на такой же, только полностью черный. Ее светлые волосы заплетены в три толстые косы.
Она выглядит не менее свирепой, стоя перед этими детьми. Они – ее будущие элитные солдаты? Ее будущий Легион для обучения?
– Стойка! – рявкает она, и ученики подпрыгивают, после чего переставляют ноги и меняют хватку, держа перед собой палки.
– Раз! – командует она, нанося взвешенные удары. Мускулы ее рук отточены до совершенства, а тело напряжено.
Дети подражают ей, хотя и менее изящно.
– Два! – Абарран вращается и пронзает палкой воздух. – Три! – Она продолжает считать и отрабатывать выпады, вращения и повороты наизусть, а ученики повторяют за ней: одни неуклюже, другие с удивительным мастерством для таких юных ребят, но абсолютно все – с большим энтузиазмом.
Я предполагаю, что это бессмертные дети, если Абарран тренирует их сражаться. Родившиеся при помощи магии нимфеума. Я пока что мало знаю обо всех этих эльфах и еще меньше об их илорианской версии, но стараюсь собрать кусочки мозаики воедино. Зандер сказал, что моему телу только что исполнилось двадцать пять лет, поэтому я предполагаю, что эти дети будут развиваться как люди лишь до определенного возраста. Всего через десять лет эти ребята могут стать полноценными солдатами.
Но питаются ли они людьми? У них такая же жажда крови, как у Зандера и других?
– Ты сегодня чересчур медлительна, Абарран! – дразнит знакомый голос.
Настроение меняется, как только в поле зрения появляется Зандер, однако буквально через секунду сердце вновь заходится в диком ритме, что я объяснить не в состоянии. Я должна презирать его. Меня должно отталкивать то, кем он является. И все же это не так.
– Я бы посмотрела, как быстро Его Высочество будет двигаться после трех дней без отдыха.
Абарран прерывает свое занятие, чтобы поклониться – эта женщина-воин не делает всяких там реверансов, – и дети спешат сделать то же самое, спотыкаясь о собственные ноги и роняя палки.
– Возможно, ты удивишься, узнав, что я опередил тебя в этом отношении.
Король снимает сюртук и выходит на площадь, закатывая рукава черной туники и обнажая жилистые предплечья.
– Продолжаем.
Абарран с загадочной улыбкой снова выполняет упражнение, ее голос резкий и властный, даже когда она двигается с грацией танцовщицы. Дети следуют их примеру с большим рвением и часто поглядывают на короля широко раскрытыми глазами. Они хотят произвести на него впечатление.
Зандер тихо проходит между ними, корректируя стойки, указывая на недостатки и ошибки, подсказывая, как улучшить технику. Дети внимают ему, энергично кивая. Они тренируются снова и снова, и с каждым разом их удары становятся все более плавными, движения грациозными, а стойка более стабильной.
Обычно непроницаемое лицо Зандера становится мягким, а слова поддержки искренними. Я вижу совершенно иную сторону короля, к которой совсем не привыкла. Даже не верится, что это тот же самый человек, стоявший напротив меня в первую ночь пребывания
