— Не надейся, что я передам власть Ивану. Ты ведь этого хочешь от меня? Я давно подметил, что тебе он ближе, что ты потворствуешь ему, оберегаешь от грязи. Ты всё это время готовил его на моё место? Я прав?
Алексий молчал. Князь, устав держаться на локтях откинулся на подушку, но взгляда с викария не сводил. С ещё большей злобой, но значительно тише он бросил:
— Так вот, выкуси! Не бывать тому…
— Неужели? — ухмыльнулся Алексий. — И кого же ты объявишь наследником?
— Сына объявлю…
— У тебя бред.
— Нет у меня никакого бреда. Сына объявлю, которого Мария под сердцем носит…
— Сына? — Алексий впервые усомнился в правильности своего расчёта. Если княжна действительно родит сына, то оспорить духовную грамоту князя будет непросто. То есть оспорить-то можно, но вот в какую распрю всё это выльется, к каким бедствиям приведёт? Не слишком ещё крепкому дому московских князей может хватить и малейшего толчка для начала многолетней свары. И уж тут соперники не упустят своего, вцепятся зубами со всех сторон. Пойдёт клочьями земля московская, пока на «нет» не сойдёт. Этого допустить было никак нельзя, но сообразить сразу, чем ответить на выходку князя, Алексий не смог. Заметив замешательство викария, Семён через силу усмехнулся, отчего перекошенное болью лицо стало ещё безобразнее.
— Что, Алексий, не учёл такой возможности? — злорадно произнёс Семён. — Думал все ниточки в руках держишь? Ан нет!
— Посмотрим, — пожал тот плечами и громко позвал ожидающих за дверью бояр.
Составлять духовную в любом случае следовало до пострижения. Не мог же монах распоряжаться делами государства. Как уж там сговорились бояре с князем неведомо, но в грамоте появились слова с завещанием слушать «отца нашего, владыки Алексия»…
Не рождённого сына в духовную грамоту вписать оказалось сложно. Не доставало имени, да и будет ли вообще сын, никто не мог сказать наверняка. Потому в завещании сделали вместо имени пропуск.
Маленькая месть Алексию свершилась, но всё же до рождения ребёнка власть пришлось передать Ивану. Эта мука отравила последние мгновения жизни новопостриженного монаха Созонта.
Великий князь умер, так и не ведая, что сгубило его семью и его самого. Случилось это 26 апреля и, разумеется, единственной причиной смерти государя объявили чёрную смерть.
* * *
На следующий день, Сокол и его товарищи устроили совещание.
— Закрывать надо лавочку, — предложил Рыжий. — Больше тут делать нечего. Викарий таким воинством себя окружил, не пробьёшься.
— Прежде всего, следует обезопасить от Мстителя Мещеру, — согласился Сокол. — Не много у него дел на Москве осталось, скоро к нам пожалует. Ты как княжич?
— В Переяславль поеду, — ответил Борис. — Олега предупредить на счёт схимников этих.
— Тоже верно, — вновь согласился Сокол. — Отец твой давно хотел с Рязанью дружбу свести. Вот и повод отменный.
— А ты, Ромка, что? — спросил Борис. — А то давай вместе махнём?
— У меня, князь, семья теперь, — расплылся в блаженной улыбке Рыжий. — Мне её защищать положено. Вон Скомороха бери с собой.
Оба посмотрели на новгородца.
— Я здесь остаюсь, — заявил тот. — Должок неоплаченный за Алексием…
— Не достать его, — покачал головой Рыжий.
— Попробую…
Борис быстренько распустил своих наёмников, которые, получив вознаграждение, остались, однако, недовольны тем, что не пришлось побузить. Но брать головорезов в Переяславль Борис не решился.
— Прощай князь, — сказал Сокол. — Знаю, свидимся ещё не раз. Наши с тобой пути, что косичка девичья. Как разбежались, так и сбегутся.
Пока чародей укладывал вещи, Рыжий отправился к Насте.
— В этот раз ты уедешь со мной, — заявил он, не терпящим возражений голосом. — Собирайся! Выходим прямо сейчас.
— А дом? — спросила Настя. — Жалко бросать.
— Дом у нас с тобой есть в Мещёрске.
Настя больше не возражала.
* * *
Последним погиб князь Андрей, младший из сыновей Калиты. Положа руку на сердце, его смерти Алексий вовсе не желал. Он начал ворожить сразу после похорон Семёна. Но что-то не так оказалось в заклинаниях, составленных Предславой, чего-то не хватило, и прежде чем Мститель покинул Москву, он, видимо уже на излёте, зацепил ни в чём неповинного брата великого князя.
Со смертью Андрея жуткие ночные убийства на Москве прекратились. Да и чёрная смерть вскоре, как-то сама собой, сошла на «нет».
Вызвав печатника, Алексий распорядился:
— Василий, немедля собирай монахов. Кто у нас в Нижнем, в Рязани, в Литве? Отзывай тоже. Мне нужны все.
Он прошёлся по келье.
— Впрочем, тех, что в Рязань ушли испытание держать, тех не трогай. Толку в них всё одно пока не много. Но остальных мигом сюда!
— Не соизволите ли сказать, что случилось? — спросил заискивающим голосом печатник.
— Мы покидаем Москву, — ответил Алексий.
— Куда же мы едем?
— В Константинополь, — заявил викарий. — В Царьград.
Глава девятая
Успокоение
Словно медведь-шатун, поднятый из берлоги в неурочный час, Мститель брёл, не вполне понимая, что заставляет его идти именно в этом направлении, именно через этот лес.
Месть состоялась. Людишки, что держали его долгие годы в заточении, расплатились сполна. Ну, не те самые, конечно, ведь жизнь людей слишком коротка, но их преемники. И всё же чувства удовлетворения от исполненной мести не возникало. Что-то ещё оставалось. Что-то сидело в нём как заноза, не давая покоя и заставляя идти вперёд. Он сделал было усилие, чтобы разобраться в своих порывах, но короткий проблеск чистой мысли сменялся длительным помутнением, и он продолжал мерить шагами вёрсты.
Городей Мещёрский. Май 6861 года.
Наваждение застало Мену врасплох. Мститель ворвался в сознание среди бела дня, едва она прилегла отдохнуть. Не во сне, не в дрёме, не в мороке. Такого не могло быть, но вот же случилось.
Кто-то могущественный гнал Мстителя. Гнал в Мещеру, настойчиво выпроваживая из московских пределов. Чары те же самые, что она различала прежде, чары священников, но усиленные чем-то совершенно иным.
И ещё она поняла, что на сей раз, Мститель искал не её. Какую-то другую женщину пытался он выследить, но ошибся, наткнувшись на Мену. И растерялся, что возможно и позволило ей уцелеть.
Ведунья застонала, повалилась на бок, лишаясь воли. И не оказалось в доме никого, кто мог бы прийти на помощь. Ни колдуны, ни Эрвела, не ожидали такого вторжения.
Чародейский пёс, прыгнув к Мене, вцепился клыками в запястье. Прокусил руку, пустил кровь… Боль вернула сознание. Девушка вскрикнула, отдёрнула руку, схватилась за оберег. Пёс, соскочив на пол, залаял.
