сделай что не так, и наказание неизбежно, не игровое, реальное, — а нижние это прекрасно чувствовали и старались не нарываться. И в то же время почти лиричное, даже какая-то мелодия то и дело норовила прорваться мурлыканьем.
Путь лежал к полкам с девайсами, разумеется. В достаточно большую коробку я откладывала всё, чем сегодня собиралась побаловать нижних. О, ничего этакого, лишь неспешное удовольствие. С сожалением отложила в сторону страпон — не сегодня. Наконец, определившись, накрыла коробку крышкой (пусть для мальчиков будет элемент неожиданности) и развернулась. Перед игрой нужно сделать кое-что ещё.
— Солнышки мои, пошли-ка в ванную.
Оба, как по команде, вспыхнули румянцем смущения. Ну да, я же грозила, что возьму в свои руки их интимную подготовку к сессиям? Взяла. Но за прошедшие встречи они всё ещё не успели привыкнуть. Но не возмущались, бесполезно же.
Начала с Вадика, приказав тому влезть в ванную, сесть на бортик лицом ко мне и максимально раздвинуть колени. Сама открыла кран, делая воду тёплой, и взяла поданный Олегом флакон с пеной, а потом и бритву. Как обычно, опасную. Дик напряжённо следил за скольжением лезвия по коже и периодически вздрагивал. Закончив с самым лёгким, окатила гладкую теперь плоть из душа.
— Какой ты у меня умница. Вставай и разворачивайся, — а теперь самое волнительное для него и приятное — для меня. — Наклонись и разведи ягодицы. Хорошенько, не филонь!
Казалось, что у мальчика покраснела даже выставленная попа! И этот восхитительный смущённый всхлип… Настроение замерло на отметке «превосходно», и я очень надеялась — там и останется. Быстро доведя бритьё до конца, не удержалась, хлопнула по гладкой заднице. Вадик вздрогнул, а Олег, стоящий за спиной в роли «подай-принеси», фыркнул. Ничего, скоро и твоя очередь, колючка.
Вообще, для саба сочетание нежности, которую я вкладываю в каждое движение, и непередаваемого чувства унижения от самой процедуры — своеобразный детонатор для эмоций. Но если Вадим реагирует интенсивно и полностью открывается, то у Олега присутствует некоторая насмешка (над самим собой, не надо мной, разумеется; во всяком случае, очень на это надеюсь), сознательность и стремление показать, что всё это он с готовностью принимает исключительно ради меня. Вот только неоспоримая реакция тела не обманывает — ему тоже нравится.
Вытерев Дика, поменяла нижних местами. Теперь смущался Олег, хоть и пытался изо всех сил это скрыть. Не очень удачно. Для моего взгляда, во всяком случае.
На водные процедуры ушло почти полчаса, и мальчики наконец были готовы к продолжению. Но если они думали, что продолжим мы в игровой, кого-то ждал сюрприз. Свернув к полкам с девайсами, поманила Олега.
— Ёжик, иди сюда, — дождавшись выполнения приказа, указала на коробку пальцем. — Возьми. А теперь оба за мной.
У Вадика вспыхнули скулы. А я-то думала, что на сегодня он лимит стеснения уже выбрал. Смешной. Хоть он и самый что ни на есть сабистый саб, отсутствие опыта всё ещё играет с мальчиком шутки: если в игровой более-менее и привык ходить голышом, то в отношении всей остальной квартиры — неизменно стеснялся. Хотя теперь уже точно никто посторонний без моего ведома не появится.
Спустившись в гостиную, устроилась на диване, провокационно закинув ногу на ногу, и похлопала по обивке рядом.
— Поставь коробку сюда, Ёжик. А сами — на колени, как можно ближе к дивану, лицом ко мне. В обычной позе, но так, чтоб локтями касались друг друга.
Всё для моего удобства, чтоб не тянуться. Нижние покорно подчинились. Уже сейчас видно, что Вадик постепенно проваливается в своеобразный транс, а вот Олег внимательно следит и ждёт дальнейших действий. И при этом в нём нет и капли былого бунта, только осознанное принятие. Ну, если не обращать внимания на некоторые нюансы. Нет, Наталья точно дура.
Наклонившись вперёд, нежно повела пальцами по коже — одному мальчику одна рука. Своеобразное ощущение, но если сосредоточиться и мысленно представить, что передо мной единое тело, получалось даже действовать синхронно. Тем заметнее разница в реакциях. Пальцы выписывают круги и линии по груди — Олег дышит чуть учащённо, подглядывает из-под опущенных ресниц, а Вадик покусывает губы, постанывает. Чувствительный мальчик. Не то чтобы Олег — нет, просто он гораздо лучше себя контролирует и, чтобы добиться от него погружения, требуется совсем иной уровень воздействия.
Выкручиваю соски, и Вадик вскрикивает-ойкает, вздрагивает, Олег же лишь шипит сквозь зубы, но я знаю, что он давит стон. Удовольствия. А вот на следующем движении не сдерживается, потому что я провожу по нежной плоти — такой восхитительно твёрдой и тёплой — ногтями, чуть надавливая. Вот это моего маза уже действительно пробивает. С Вадимом осторожничаю, провожу почти нежно, зато прихватываю мошонку и чуть оттягиваю, и тягучий стон вплетается в другой такой же.
Тело — это инструмент, и умелые руки могут извлекать из него множество разных мелодий. Наша сегодняшняя мне очень нравилась. А ещё, тело — это холст, способный стать прекраснейшим произведением искусства.
— Закройте глаза и следуйте приказам.
Встав, подхватила из коробки конструкцию из сцепленных кожаных оков и цепочек и зашла за спину Дику. Медленно, давая прочувствовать каждое своё движение, присела, застегнула на его лодыжках поножи, скреплённые так близко, что стопы прижались друг к другу. Положив руку на шею нижнего, погладила и прижала ладонь между лопаток.
— Откинься на локти, малыш. Я подстрахую.
Конечно, удержать эту гору мышц, если вдруг начнёт падать, мне не под силу. Но вселить уверенность, что ему не дадут упасть — вполне. И Вадик плавно выгибается, становясь на своеобразный мостик. Красивое зрелище. А уж какое испытание выдержки и выносливости!
— Умница. Запястья ближе к стопам.
Он выполняет, выгибаясь ещё сильней. И я снова застёгиваю замки. Мой мальчик теперь скован и беспомощен. Финальный аккорд: застёгиваю ошейник. Цепочка, соединяющая его с остальными деталями сбруи, не слишком, но коротка, так что Вадику приходится сильнее откинуться назад. Потом будет кружиться голова и ломить шею, но это проходящее. Да и не собираюсь я держать его в таком положении слишком долго.
Окинув взглядом своё «полотно», довольно улыбаюсь. Мышцы напряжены, тело натянуто, выгнуто изящным луком, губы снова закушены. Целую прямо в них, придерживая голову за волосы, скольжу языком по горлу, груди, играю с соском и резко прикусываю, вырывая сладостный стон. Играюсь со сжавшимися комочками уже пальцами, растираю их, сжимаю и покручиваю, наслаждаясь искренней реакцией мальчика. А потом неожиданно — для него, несомненно, — надеваю на
