За окном расстилалась заснеженная, поросшая купами серых, голых деревьев равнина. Февральские ветры намели у стволов длинные сугробы, мартовское солнце навело на них корочку наста, и теперь сугробы даже издали блестели, словно лакированные.
Через равнину, то ныряя в неглубокие овраги, то вьясь по гребням холмов, шла дорога, весной и осенью, видимо, раскисающая и превращаюшаяся в непролазные топи, но сейчас, благодаря ночным морозцам, вполне проезжая. По ней и должен был приехать Хосы.
Красную "Хонду" Руслана Кимовича Воронцов увидел ещё на далеких подступах к дому - возле некогда белой, а теперь серой будки с надписью "Осторожно, Газ!" мелькнуло и сразу изчезло за холмом знакомое красное пятнышко автомобиля шефа.
"Почему он помогает мне?", - подумал Сергей, разминая сигарету: "Ведь, казалось бы, что я ему и кто? Он - глава преуспевающей фирмы, человек со связями, с положением в обществе, при деньгах, причем настолько при деньгах, что может себе позволить их не считать! А я? Чуть ли не беглый каторжник, убийца, телохранитель-неудачник, да ещё и с проблемами украденная Катя, Прибор этот долбанный... Или все совсем не так, как я думаю, и я просто пешка в какой-то совершенно непонятной мне, сложной и кровавой игре? Пешка, которую вдруг стала опекать такая сильная фигура, как Хосы? Эх, хорошо читать детективы - если что и не понятно, посмотрел в конце, и все сомнения - как рукой... Интересно, какой конец будет у этой истории, и удасться ли мне его... прожить?".
Сергей прикурил от большой настольной зажигалки, выпустил кольцо дыма, встал и пошел открывать ворота - Руслан Кимович уже подъезжал к дому.
В отличии от Воронцова, Руслан Кимович выглядел, как всегда, молодцом. Стройный, подтянутый, он лихо вылез, чуть не выпрыгнул из своей плоской машины, энергично пожал Сергею руку, улыбнулся:
- Ну, как спалось? Готов?
Воронцов вяло кивнул.
- А как этот твой "паяло"?
- Спит. Всю ночь сидел, я в два встал, так он только-только разобрался во всем, а лег вообще недавно. Но дело сделал!
- Молоток! Только все равно придется его разбудить - надо получить у него кое-какие инструкции!
Взъерошенный Кох с красными глазами некоторое время не понимал, где он, и что от него хотят, но потом как-то разом очнулся, вскочил с постели, и пробормотал:
- А вы что, не ложились еще?
Хосы улыбнулся:
- Александр, нам пора, мы по дороге завезем вас домой, но прежде покажите, что вы сделали, и как нам с этой штукой теперь управляться.
- Нет-нет! Домой меня везти не надо! - Кох натянул свитер, потер лицо веснушчатыми своими руками, тряхнул рыжей головой: - Я... Мне в институт! Тут такое... А Прибор, ну, я имею в виду, то, что осталось... Он работает, только, так сказать, в холостом режиме! Вот смотрите...
Выехали они через полчаса. Серый корпус Прибора уложили в кожаную сумку, сверили часы - было девять пятнадцать утра, и "хонда" отправилась со двора.
Руслан Кимович уверенно вел машину, и по его скуластому лицу было абсолютно невозможно определить, волнуется он или нет. А вот Воронцов волновался, и не просто волновался, а откровенно мандражировал, его буквально трясло, и даже сидевший сзади отчаянно зевавший Кох спросил, все ли в порядке, и как он, Воронцов, себя чувствует...
Высадив рыжего электронщика через два квартала от института, Хосы прямо на тротуаре развернул машину и погнал её на юг Москвы - опаздывать на обмен было нельзя ни в коем случае, а лучше всего - приехать раньше и подождать...
Улица Инессы Арманд поразительно напоминала сотни, тысячи подобных улиц, проходящих по окраинам крупных городов. На одной её стороне возвышались грязно-белые шестнадцатиэтажки, а с другой щетинился серый, унылый в это время года Битцевский парк.
Улица, не очень длинная, с редким движением, шла перпендикулярно невидимой отсюда Кольцевой дороги. Примерно посредине деревья с одной сторны парка отступали, образовывая довольно большой, с пару футбольных полей, пустырь, заснеженый, пересеченный несколькими тропинками, с какой-то кирпичной будкой на краю, и редкими кустами, торчащими там и сям. Обмен должен был произойти на этом пустыре...
Хосы остановил "хонду" на обочине, и они огляделись. Несомненно, за ними должны были следить, может быть, даже из вон того, торчащего в полукилометре от пустыря, ближайшего жилого дома, похожего на старый, сточенный клык какого-то ужасного зверя.
Серое небо, серый снег, серые ветви деревьев - все вокруг было настолько серым, тусклым и безрадостным, что Воронцову, не смотря на бивший его нервный озноб, захотелось вдруг спать - завалиться под теплый, домашний плед, и спать, тупо, без сновидений, чтобы проснуться от звонка в дверь, вскочить, очумело метнуться, поцеловать свежую с морозца Катю в пахнущую духами и чистотой щеку, выслушать её шутливый упрек по поводу его сна, а потом...
Воронцов оборвал себя - кажется, он действительно начал задремывать перенервничал и впал в какой-то ступор, обратный эффект возбуждения. На память пришли чьи-то стихи:
Серый день, серый дом.
Серым вечером - уснем.
Прилетает серый сон.
Мочит серый дождь балкон.
С серой липы серый лист
В сером воздухе повис.
Ритм размерен, жизнь сера,
Словно серая гора.
Снова день, все тот же дом,
И опять все тот же сон...
"Ничего себе - серая жизнь!", - подумал о происходящем Сергей, усмехнувшись, но все равно стихотворение очень соответствовало моменту, неизвестно, почему. Он взглянул на часы - до срока, назначенного им, оставалось полчаса с какими-то копейками...
Они появились внезапно - словно вынырнули из серого воздуха. Три раскошных, дорогих автомобиля, все - цвета "мокрый асфальт", все - того редко встречающегося у нас в стране класса, когда на шасси джипа ставиться салон "бизнес-класса", и в результате получается машина, способная преодолеть российскую грязь и дорожные хляби, при этом оставаясь по уровню комфорта настоящим лимузином.
Машины свернули с дороги на самом краю пустыря, немного проехали по снегу и остановились. До них было метров двести, они застыли стально-черными слитками металла, практически неразлечимые на фоне древесных стволов. Тонированные стекла отражали серость окружающего пейзажа.
- Приготовся! - тихо сказал Хосы Воронцову, и Сергей достал пистолет, снял его с предохранителя и передернул затвор, загоняя один патрон в ствол.
Из крайней машины "центровиков" вылез человек в черном кожаном плаще и не спеша пошел к "хонде". Он шагал, чуть проваливаясь в неглубоком снегу, аккуратно обходил замерзший собачий кал - пустырь, видимо, был излюбленным местом выгула собак у всей округи.
Не доходя до машины Хосы метров пяти, "черный плащ" остановился и махнул рукой, мол, вылезте кто-нибудь! Руслан Кимович повернулся к Срегею:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
