Папазиан:
– Вскоре после моего рождения на Альдебаране.
Кардоман:
– Мы сэкономим массу времени, если вы признаете, что вас одолевают странные идеи.
Папазиан:
– Мы сэкономим столько же времени, если вы признаете, что я альдебаранец, попавший в трудное положение.
Кардоман:
– Тихо! Слушай, приятель, такое заявление может завести черт знает куда. Подчинись моим указаниям, и я сделаю из тебя пай-мальчика.
Папазиан:
– Тихо!
Дело шло на поправку. Ночи сменялись днями, недели складывались в месяцы. У Хола бывали моменты прозрения, доктор Кардоман это приветствовал. Алина писала мемуары под названием «Исповедь женщины, чей муж верил, что он с Альдебарана».
Однажды Хол сказал доктору Кардоману:
– Кажется, ко мне возвращается память.
– Хм-м, – ответил доктор Кардоман.
– Я вспоминаю себя в возрасте восьми лет. Я поил какого-то железного фламинго на лугу возле маленькой беседки, недалеко от которой катила свои воды река Чесапик.
– Ложная память из фильмов, – прокомментировал доктор Кардоман, сверившись с досье, которое собрала на мужа Алина. – Когда вам было восемь, вы жили в Янгстауне, штат Огайо.
– Черт побери! – в сердцах воскликнул Папазиан.
– Но вы на верном пути, – успокоил его Кардоман. – У каждого есть подобная память, скрывающая страх и наслаждение больной психики. Не расстраивайтесь. Это добрый признак.
Папазиан приходил и с другими воспоминаниями: о юности, которую он провел юнгой на английской канонерке, о тяготах Клондайка…
Это были неоспоримо земные воспоминания, но не их искал доктор Кардоман.
…В один погожий день в дом пришел продавец щеток – он хотел поговорить с хозяйкой.
– Она вернется через несколько часов, – извинился Папазиан. – У нее сегодня урок греческого, а потом резьбы по камню.
– Прекрасно, – сказал продавец. – На самом деле я хотел поговорить с вами.
– Мне не нужны щетки, – ответил Папазиан.
– К черту щетки. Я офицер службы связи. Должен напомнить вам, что мы отбываем ровно через четыре часа.
– Отбываем?
– Все приятное когда-нибудь кончается, даже отдых.
– Отдых?
– Бросьте! – отрезал продавец щеток или офицер связи. – Вы, альдебаранцы, совершенно невыносимы.
– А вы откуда?
– Я с Арктура. Как провели время, играя с аборигенами?
– Кажется, женился на одной местной, – сообщил Папазиан.
– Ее имя Алина. Как большинство землян, она все равно значительную часть времени проводит в расстроенных чувствах. Но я не могу заставлять вас. Если пожелаете остаться, учтите, что следующий туристический корабль будет через пятьдесят-шестьдесят лет.
– Пошли они все к черту, – сказал Папазиан. – Я с вами.
– По-прежнему ничего не помню, – пожаловался Хол офицеру связи.
– Естественно. Ваша память осталась в сейфе на корабле.
– Зачем?
– Чтобы вы не чувствовали себя в незнакомой обстановке. Я помогу вам разобраться.
Корабль поднялся в полночь. Полет был замечен локационным подразделением ВВС. Изображение, возникшее на экране, объяснили большим скоплением болотного газа, через которое пролетала плотная стая ласточек.
Несмотря на отвратительный холод открытого космоса, Хол оставался на палубе и наблюдал, как в отдалении исчезала Земля. Его ждет скучная однообразная жизнь, ждут жены и дети…
Но он не испытывал сожаления. Земля – чудесное место для отдыха, однако она мало приспособлена для жизни.
Рыболовный сезон
Они жили в новом районе лишь неделю, и соседи впервые пригласили их в гости. Кармайклы явно ждали – во всех окнах горел яркий свет, входная дверь была приоткрыта.
– Ну, как я выгляжу? – спросила Филис Маллен на пороге. – Швы не перевернулись, волосы не разлохматились?
– Полный ажур, в красной шляпке ты неотразима, – заверил ее муж. – Только постарайся этим не козырять.
Она состроила ему гримасу и нажала кнопку звонка. В глубине дома раздался мелодичный перезвон.
Маллен поправил галстук и вытащил платочек из нагрудного кармана на миллиметр повыше.
– Должно быть, наливают вино в погребе, – сказал он жене. – Позвонить еще?
– Нет, давай подождем.
Они подождали, потом снова позвонили.
– Странно, – произнесла Филис. – Договорились на сегодня…
В распахнутые окна вливался теплый весенний воздух. Сквозь венецианские жалюзи виднелись карточный столик, расставленные стулья, накрытый обеденный стол… Все было готово. Но на звонок никто не отзывался!
– Может, они вышли? – предположила Филис.
Ее муж быстрым шагом пересек лужайку и подошел к гаражу.
– Машина на месте, – вернувшись, сообщил он и толкнул приоткрытую дверь.
– Джим, не входи.
– Я и не вхожу. – Он просунул голову внутрь. – Люди! Есть кто-нибудь?
В доме царило молчание.
– Эй! – крикнул он и напряженно прислушался. Из соседнего коттеджа доносился обычный шум предвыходного дня – там разговаривали, смеялись. По улице проехала машина. Он слушал. Где-то в доме треснула половица, потом снова наступила тишина.
– Если бы они ушли, то не бросили бы все нараспашку. Наверное, что-то случилось. – Маллен ступил внутрь; Филис последовала за ним, но нерешительно остановилась в гостиной, в то время как муж пошел на кухню. Она слышала, как он открыл дверь в погреб, позвал: – Ау, есть кто-нибудь! – потом вернулся в гостиную и пошел на второй этаж.
Немного погодя Маллен с озадаченным видом спустился вниз.
– Никого.
– Пойдем отсюда, – нервно сказала Филис. Ей вдруг стало не по себе в этом ярко освещенном пустом доме.
– Может, закрыть дверь? – спросил Джим Маллен.
– Что толку? Все окна настежь.
– Все-таки… – Он прикрыл дверь, и они медленно пошли к себе домой, то и дело оглядываясь на залитый светом коттедж. Маллен не удивился бы, если б откуда-нибудь вдруг выскочили Кармайклы с веселым криком: «Разыграли!».
Но дом хранил молчание.
Мистер Картер мастерил искусственных мух для рыбной ловли. Неторопливо и методично его ловкие пальцы с любовной бережностью управлялись с цветными нитями. Он был так погружен в свое занятие, что не заметил прихода Малленов.
– Папа, мы дома, – сказала Филис.
– Ага, – пробормотал мистер Картер. – Только взгляните на эту прелесть! – Он протянул законченное творение – почти точную копию шершня. Крючок был хитроумно запрятан в нависавших желтых и черных нитях.
– Кармайклы, наверное, куда-нибудь ушли, – сказал Маллен, снимая пиджак.
– Утром попытаю счастья на Старом Ручье, – отозвался мистер Картер. – Чутье подсказывает мне, что там водится форель.
Маллен внутренне усмехнулся. С отцом Филис разговаривать было трудно. В последнее время он не знал другой темы, кроме рыбной ловли. В день своего семидесятилетия старик оставил весьма процветающее дело и без остатка посвятил себя любимому занятию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
