И, отчасти, это ему удалось. Собственная голова Нинеллы отсутствовала на своем законном месте, но я вполне ясно мог представить себе торжествующую ухмылку на небогатом эмоциями лице домомучительницы. Одетый, как завзятый модник в манто из черных перьев «супер-кур» вероятно и не догадывался, с кем связался.
Он атаковал големшу, как орел курицу, ударив в голову смертоносными когтями. Оборотень рассчитывал, что его добыча поведет себя как обычная женщина или, на худой конец, демоница в плотском теле. И будь Нинелла обыкновенной нежитью, его расчет оказался бы верным.
Упыря убивает не разрушение его плоти, - плоть нежити давно мертва, и не потеря головы, как таковой. Нежить упокаивается в результате разрыва связей между энергоцентрами ее светящегося кокона, и чем сильнее и старше тварь, тем сложнее связи эти разрушить. Я по крохам вытянул эту информацию у Яцека и подтвердил свое знание на практике, методом проб и ошибок, иногда очень дорогостоящих ошибок. Но Жизненно важные центры моих прежних противников были расположены так или почти так, как у живых людей.
У големши Нинель структура энергетики была принципиально иной. Глинянного «андроида», в отличие от обыкновенной нежити, нельзя упокоить, оторвав ему голову или пробив сердце. Нельзя потому, что если взглянуть за его внешность, становиться ясно: - нет у голема присущих `любой твари, когда-то бывшей живой, органов и тканей.
Голем-то изначально создавался из инертной, неживой материи, и его форма продиктована не биологической целесообразностью, а прихотью творца. Соответственно и энергетический кокон видится радикально отличным от других созданий. Это даже не кокон, а скорее силовой каркас, завязанный на золотую табличку под левой лопаткой.
Потеря головы для Нинеллы означала не большую травму, чем утрата пальца, и боеспособность ограничивала несильно. Даже ее ориентировка в пространстве почти не пострадала. Со зрением у Домомучительницы всегда было слабовато, и я сильно подозревал, что видит она, как червяк, скорее всей поверхностью кожи, чем глазами.
Остальные травмы, нанесенные Нинелле обротнем, не могли ей сколько-нибудь повредить. Вывернутая на 180градусов нога - максимум, на несколько оттянула неизбежный исход схватки. Чудовищные рваные раны на животе и груди, оставленные, по всей видимости, саблевидными двадцатисантиметровыми когтями и иззубренным клювом «петушка», тоже были для Домомучительницы некритичны. Погубила ее скорее досадная случайность: – арматурина, на которую толкнул Големшу уже погибающий противник, выковырнула из тела золотую табличку.
Вместе с табличкой Нинелла лишилась и духа, придававшего глиняному чучелу подобие жизни и сознания. И лишилась, судя по выражению безутешного горя на Кешином лице, безвозвратно. Насколько мне было известно, такое могло случиться, если с момента извлечения золотой «СИМ-карты» из тела голема прошло не менее часа.
Иннокентий Леонидович, тем временем, оставил свои безуспешные попытки «реанимации» Домомучительницы и, с досадой пнув ногой голову «куро-монстра», обратился ко мне. - Ты таких видел раньше? – И я не видел, но слышать, - слышал. И его появление на свет, отчасти – твоя заслуга…
Не понимаешь? – Сейчас объясню! Кеша вздохнул и неожиданно тяжелым, стариковским движением опустился на скамейку, жестом приглашая меня присесть рядом. Я не понимал, почему Наг решил устроить лекцию о происхождении упокоенной Домомучительницой твари прямо здесь и сейчас, но вопросов задавать не стал. Раз учитель считает, что так надо, значит, - так тому и быть.
Кеша на несколько секунд замолчал, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя, и продолжил: - Когда высший вампир получает такую специфическую субстанцию, как Аурипигмент, он на время становиться почти человеком. Настолько почти, что обретает способность к нормальному совокуплению. – Это факт номер один.
Факт номер два состоит в том, что девственник мужского пола, вступающий в гомосексуальную связь с такой насыщенной Аурипигментом тварью, он получает темное посвящение особой природы. Сохраняя жизнь, этот вампирский пидор становиться способен приобретать зооморфное тело. И характеристики такого тела зависят от того, чем или кем своего любовничка вампир откармливает.
Кормит кровью черных кур: – получается такой вот «черный петух». Монстр, способный днем ходить под солнцем в человечьем образе, а ночью обращаться в аналог современного многоцелевого самолета-штурмовика. В древних магических войнах их так и использовали. Отсюда и легенды о птице Рух, - летающих демонах, способных «заклевать» боевого слона. Пан Яцек всегда слыл экстравагантным упырем и его выкормыш это в очередной раз подтвердил. Чтобы держать в любовниках такую «штучку» надо быть большим оригиналом.
Отношения такого рода сильно отличаются от обычной взаимосвязи вампира-мастера и порожденной им нежити. Супер-упырь, а создать зооморфа под силу лишь владельцу Черной жемчужины, бережет свое дитя как зеницу ока. Связывают любовников не только кровные узы, но и жгучая смесь любви-ненависти, густо замешанная на чувстве собственности, насилии и похоти.
Вампирские пидорасы пользуются невиданной по упырьим меркам вольностью. В дневное время они ведут жизнь великосветских плейбоев, а все их «странности» обществом списываются на злоупотребление алкоголем и кокаином. Наркотиков, денег, любовников и любовниц, дорогих машин и прочих «гламурных благ» в их жизни и впрямь избыток.
Но свободы и смерти своим хозяевам зооморфы желают так же страстно, как и рядовые упыри. Иногда им везет – если мастер погибает, такая тварь не сталкивается, подобно остальным его детям, с неутолимым голодом, вынуждающим убивать еженощно.
Наоборот, за счет энергии, перетекающей к нему во время гибели создателя, сила зооморфа возрастает многократно. Именно тогда он и «выходят из тени», правда, на короткое время. Долго без беспощадного присмотра мастера не прожить, - в силу своей кровожадной дикости и нежелания маскироваться «освобожденный любовник» достаточно быстро погибает. В одиночку озлобленной людской массе не способен противостоять демон и гораздо большего масштаба, - наш новый знакомец Сатанопуло тому живой пример.
Но вернемся к зооморфам. В исторических хрониках такие твари неоднократно отметились – от греческого Минотавра, до нашего Словья-разбойника. И это только те, кому посчастливилось каким-то чудом не только избавиться от своих «создателей-кормильцев», но и выжить достаточно долго, чтобы наследить в истории.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
