уверен, так это в личной ненависти нового главы Корня ко мне. И еще, этот человек точно имеет на Хирузена не меньшее влияние, чем когда-то Шимура. Не на прямую, скорее всего, через советников и нового главу Анбу, но это не важно. Важно то, что мои попытки разъяснить бывшему учителю ситуацию с моим уходом из Конохи не увенчались успехом. Ситуацию усугубляло еще и давление на Сарутоби со стороны Хьюга, Учиха, Яманака и Абураме. Первые три клана справедливо полагали, что я проводил эксперименты с их кеккей генкай и хиденом, и подозревали, что ради этого я убил некоторых их членов. Абураме же выяснили, что я разрабатывал инсектициды. Этим я и в самом деле занимался, но для развития сельского хозяйства в Стране Звука, а не в целях противодействия живым рассадникам жуков.
По итогам как-то так вышло, что ко мне не очень дружелюбно относились три из четырех ныне существующих, Сенджу уже мало кто берет в расчет, благородных кланов Конохи и глава Корня. Это естественным образом вносило свою лепту в отношения Стран Огня и Звука. Хирузен, может, был бы и рад спустить мои проступки на тормозах, постепенно налаживая мирный диалог, но не получалось. Попытки какие-то были, но такие, что меня они не устраивали. В общем, одно за другим — и вот мы уже имеем, что имеем.
Однако нужно отдать должное, операция Конохи в Стране Звука хоть и была по сути разведкой боем, но все же не предусматривала серьезных столкновений. Насколько я понимаю, изначально предполагалось, что несколько групп ниндзя попытаются проникнуть в места наиболее вероятного расположения Отогакуре для оценки ее сил, пока один взвод отвлекал бы меня. Причем всё должно было обойтись, по возможности, без убийств. А то если окажется, что Деревня Звука все же сильнее, чем прогнозируется, Хирузену хотелось бы оставить себе возможность потом все решить миром.
В Конохе даже меня не хотели убивать, только задержать, чтобы не мешал разведке. Если бы кто-то желал моей смерти, то для этого было бы не нужно отправлять взвод шиноби. Для прямой ликвидации такого количества мало, для тайной много. Уж в Конохе-то точно знают, насколько я живуч.
В принципе, из-за того что в Листе осведомлены о моих способностях, им также пришлось взяться за выполнение миссии самим. Это банально проще, чем пытаться замаскировать нападение под атаку шиноби других деревень. Любой мертвец живенько бы сдал мне все подробности операции, для этого мне не понадобилось бы даже прибегать к Эдо Тенсей. Ну, или в крайнем случае, если бы все обошлось без жертв со стороны нападавших, то анализ ДНК, получить которую достаточно просто, все равно укажет на истинного агрессора. Так что попытка свалить вину на другого с большой долей вероятности была бы безрезультатной и потребовала бы только лишних усилий и средств.
Еще одним вариантом было бы нанять для миссии наемников, но из какурезато великих держав такими методами не брезгует только Ива да, частично, Суна. И далеко не факт, что йохей-ниндзя все равно не навели бы меня на заказчика. Более того, Коноха сейчас не в том положении, чтобы тратить деньги на наем посторонних шиноби.
Так или иначе, Коноха отправляла ко мне своих шиноби, которые не должны были нанести Стране Звука серьезный урон. Я к этому готовился, и все, казалось, шло своим чередом, когда начались первые неожиданности. Во-первых, я разрешил Малис создать из своей чакры марионетку, чтобы в случае необходимости отправить в бой ее и сохранить свои силы в резерве. Марионетку создать получилось, но сам я после этого на некоторое время выбыл из строя. Последствия боя с Райкаге, поддержка нескольких клонов и выкачивание всей чакры из оригинального тела лишили меня духовных сил и большей части физических, из-за чего пару дней я провалялся в больнице. В целом ничего критичного не произошло, но когда мне удалось восстановить силы и вновь вернуться к управлению, Кушина была уже в Стране Звука.
И именно эта девчонка, которую я когда-то назвал Гурен, Алым Лотосом, стала второй неожиданностью. Я не понял, зачем ее отправили на эту миссию, и времени разобраться уже не оставалось. До меня доходили слухи, что Кушина успешно развивается как джинчурики, и сам я в этом частично убедился глазами Охеми, но все же… У меня ведь есть Ключ от ее печати, и Хирузену об этом известно. Пусть даже у меня мало шансов воспользоваться этим фуиндзюцу без добровольного на то желания джинчурики, но риск все-таки остается. А Сарутоби-сенсей не тот человек, который не учитывает риски.
Ясно, что отправка Кушины на эту миссию имеет какие-то скрытые цели, не зная которых связываться с последней официально живой Узумаки не стоило. Но с другой стороны, когда еще на моей территории появится джинчурики? Не скрою, у меня был интерес к биджу, и упускать шанс свой интерес удовлетворить было бы глупо. Поэтому пришлось срочно придумать повод задержать Кушину в Стране Звука, не вызвав при этом справедливого негодования в Конохе.
Не скажу, что способ я выбрал идеальный, но придумать что-то получше времени уже не оставалось. Я банально слил через якобы нанятых мною йохей-ниндзя, являющихся на деле отрядом из Отогакуре, информацию одному из известных мне агентов Конохи о местонахождении своего фиктивного сына. А потом оставалось лишь проконтролировать, чтобы мой клон с кодовым названием Дайки, имеющий кеккей генкай клана Ринха, был похищен наиболее реалистичным способом.
В том, что его попытаются похитить, сомневаться не приходилось. В нелюбви ко мне нынешнего главы Корня я уверен, и это делает его предсказуемым. Чем был опасен Данзо, так это умением держать свои эмоции в узде, его сменщику до этого еще далеко. Хотя не исключаю, что он мог бы пожелать просто убить моего сына, вместо его похищения, но это меня тоже устраивало. Да и вряд ли ненависть настолько ослепила нового Шимуру, что он отказался бы манипулировать мной, шантажируя жизнью сына. Наверняка в Корне известно, что причиной моего конфликта с Данзо стала смерть моей приемной дочери. В этом свете похищенный родной мой ребенок стал бы прекрасным инструментом манипуляции мною.
В итоге Дайки все же был похищен. Фиктивные наемники оказались перекуплены агентами Корня, Малис Ринха, исполняющая роль матери моего клона, инсценировала свою смерть, что с ее способностями было легче легкого, а мне оставалось лишь в порыве «праведного гнева»
