Поднявшись на вершину холма, он остолбенел, широко раскрыв глаза от ужаса. Миллионы долларов собственности лежали в развалинах. Каждый особняк, каждое дерево, каждая конюшня! Великолепный новый отель Тесси превратился в груду дымящегося мрамора: знаменитая бронзовая решетка Джеймса Флуда представляла собой кучу расплавленного металла, Стенфордский университет, Институт изящных искусств Гопкинса, дворец Кроукера, дом Кука — все сгорело!
Сердце Брендона сжалось от нестерпимой тоски, когда он проходил арку в конце подъездной аллеи собственного дома. Газон обгорел до черноты, а в когда-то тенистой аллее деревья стояли совершенно голые.
Издали дом выглядел не так уж плохо. Правда, белый камень закоптился, окна без стекол зияли черными дырами, но остов стоял невредимый. При ближайшем рассмотрении, однако, все оказалось намного хуже. Дымоходы и одна угловая башня обрушились. Великолепное витражное стекло рассыпалось, оставив зияющую дыру. Больше всего его встревожило то, что крыша рухнула целиком, и через открытые окна была видна жуткая картина полного разорения. Все, что находилось внутри, сгорело, даже стены, не говоря уже о мебели. Вокруг не было ни души, не у кого было узнать о местонахождении Лорел.
До Брендона донесся протяжный вой из еще дымящегося дома. Он переходил в короткий пронзительный лай, а затем снова в безнадежный вой. Тайк! Это должен быть Тайк!
Брендон протиснулся в обуглившийся дверной проем и, выбирая дорогу, осторожно перешагивая через дымящиеся балки и раскаленный пепел, двинулся на звук. И в это время он задавал себе вопрос: «Как могла Лорел оставить Тайка, всей душой преданного ей?»
Прижавшегося к полу зверька он нашел в кладовой для провизии. Эта небольшая комната представляла собой место полного разгрома. В одном углу, около обвалившихся полок с лопнувшими консервными банками, лежал куль черной тлеющей муки. Рядом с тем, что когда-то было кучкой любимых Лорел авокадо, лежали обуглившиеся до неузнаваемости картофелины.
Блуждающий взгляд Брендона остановился на грязном опаленном щенке. Перепачканный лисенок сидел на полу около бесформенной груды.
— Тайк! Ко мне, дружище! — позвал Брендон, но лисенок не шевельнулся. Только выразительно взглянул на него и опять начал выть.
Брендон шагнул ближе, затем резко остановился, холод стремительно пробежал по его спине. Этот запах! Ужасный, отвратительный запах! Сгоревшая пища и дерево пахнут иначе. Его нос уловил особый запах горелой человеческой плоти. Почти парализованный страхом, еле передвигая ноги, Брендон приблизился и вгляделся в обуглившуюся глыбу. Это было человеческое тело! У Брендона бешено застучало в голове, нервный спазм сжал желудок. Словно поднимаясь на эшафот, он подошел к обожженной фигуре. Его неотступно терзала страшная мысль. Раз Тайк хочет быть с трупом и оплакивал его, то не исключено, что это Лорел!
Сгоревшая одежда обнажила остатки обожженной кожи. Во многих местах сгоревшая плоть отделилась от костей. Опознать тело по волосам было невозможно — они были полностью уничтожены огнем. Только по длине Брендон определил, что это тело женщины, лежащей вниз лицом. Определить, была ли она беременна, невозможно, так как передняя часть тела буквально спаялась с обгоревшим полом. Кольца на неузнаваемых комках обуглившихся пальцев расплавились. Лицо, повернутое в сторону, совершенно сгорело. Неужели это все, что осталось от его любимой жены? Ее ли останки так преданно охранял Тайк до возвращения Брендона? Он в ужасе застыл.
Какое-то время Брендон стоял неподвижно, борясь с подступающей тошнотой. Затем наступила обратная реакция. Хриплый вопль страдания разорвал воздух. Спотыкаясь, как слепой, он доковылял до веранды позади дома и перегнулся через каменные перила. Его долго рвало, пока желудок не освободился от всего содержимого. Упав на колени, он дал выход своему горю, плача по-детски, с рыданиями и всхлипываниями, как не плакал ни разу за всю свою жизнь. Затем к горестной печали приметалось чувство гнева. Почему? Почему Лорел не успела спастись? Как мог Бог быть настолько жестоким, чтобы забрать у Брендона его жену и сына?
Наконец слезы иссякли, сознание Брендона прояснилось, у него появился проблеск надежды. Может быть, он ошибается? Может быть, это тело принадлежит вовсе не Лорел, а одной из служанок? Ведь находится-то оно, в конце концов, в кладовой. Что было делать Лорел в кладовой?
Быстро возникнув, надежда также быстро и исчезла: он знал, что Лорел часто ходила на кухню или в кладовую за авокадо, иногда даже среди ночи. А главное, почему Тайк, который обожал Лорел, сидит именно около этого тела и отказывается уходить?
Как он ни пытался убедить себя, будто нет никакой уверенности в том, что почерневшая куча пепла и есть Лорел, что это может быть кто-нибудь другой, невыразимое ощущение огромной потери и боли опустошало его. Ему казалось, что у него вырвали из груди сердце и душа изодрана в клочья. Он страстно желал умереть.
Только несколько раз повторив себе, что нет оснований думать, будто это тело Лорел, он смог вернуться к жизни. Чтобы не сойти с ума, следует допустить, что это не Лорел. Необходимо прочесать весь Сан-Франциско и отыскать ее. Надо найти друзей или слуг, с которыми она могла прятаться в убежище, отыскать соседей, спасшихся от пожара — с ними могла быть и Лорел. Ниточка надежды была тоненькой, но это единственное, что его поддерживало. С усилием он заставил себя сосредоточиться на том, что следует предпринять. Потребуется, наверное, много часов напряженных поисков, может быть, дней, может быть, лет или даже вечность…
ГЛАВА 23
Из Ноб-Хилла Брендон возвращался той же дорогой. Огонь все еще свирепствовал внизу на дальнем склоне и двигался теперь по направлению к Вестерн-Эдишн. Брендон хотел разыскать Тесси и узнать, не видела ли она сама или кто-либо из ее друзей Лорел. Чтобы добраться до дома Тесси надо было обойти огонь по кругу.
Северная оконечность Сан-Франциско, пока не задетая огнем, была наиболее безопасным путем, но вначале ему пришлось пересечь дымящиеся руины Чайнатауна. Улицы, обычно очень узкие и путаные, теперь казались просто непроходимыми. Огромная каменная пустыня, покрытая густым пеплом, была лишена жизни и безмолвна, как кладбище. Опять его ноздри уловили специфический запах сгоревшей человечины, и вновь появились, как призраки, кошмарные страхи.
Ему казалось, что прошла вечность, прежде чем он наконец вышел на улицы с нетронутыми огнем домами и зелеными деревьями. Но и здесь все покрывала пленка пепла, и в воздухе висел дым. Идти стало значительно легче, хотя приходилось пробираться сквозь толпы людей, направлявшихся к парому. От Юнион он повернул снова на запад и, пройдя еще две мили, добрался наконец до дома Тесси.
