Ее красота, сильное чувство морали, нужда любви никогда не были факторами моего плана. Последнее, что я ожидал: найти себя, отчаянно желавшего ее ответной любви.
Два часа спустя я покинул блестящее стальное здание и влился в траффик в центре Чикаго, выехал на I-88, и направился домой. Открытая дорога распростерлась на запад, солнце поглядывало вниз на горизонт.
Запасной байк, на котором я отправился к Кэси, вибрировал у меня между ног и наполнял мою грудь гудением.
Прохладный ветер проникал под одолженную одежду освежающим чувством свободы. Но лучшей частью поездки была женщина, которая обнимала меня сзади.
Она прижалась бедрами к моим ногам, а ее руки были обернуты вокруг моей талии, и я задумался — именно она держала меня на байке, а не наоборот. Кэси крепко прижималась грудью к моей спине, ее руки в перчатках зарылись под расстегнутые полы трикотажной жилетки. Жилетки Колина. Костюм, галстук, рубашка в тонкую полоску — все, что было на мне, было взято из его гардероба.
Она был выше и более худым, но дорогие вещи подходили по размеру, и спасали от головной боли от того, что мне бы пришлось выскальзывать из Башни Трампа, одетым в кожу. Рюкзак на спине Кэси вмещал мою одежду, и несколько ее собственных вещей.
Мы не обсуждали возможность того, что она может никогда не вернуться в лофт. Так же мы не попрощались с Колином. После гонки завтра ночью мы сбежим в аэропорт Дью Пейдж, где нас будет ждать чартерный самолет. Мы определим пункт назначения. Все устроил Колин, который будет там, чтоб проводить нас.
Сорок минут за пределами города, и мы свернули с главной дороги, петляя по маленьким улочкам, и углубляясь дальше в фермерские земли. Когда количество машин поредело, и мы выехали на пустынную дорогу, рука Кэси принялась блуждать под жилеткой вниз по ребрам, и обвернулась между моих ног.
Дыхание перехватило, когда большим пальцем она принялась гладить по головке моего члена. Через милю я напрягся под черными трикотажными слаксами, и мышцы поигрывали на моих бедрах. Я передвинул ладонь с руля, чтобы скользнуть рукой в кожаной перчатке по ноге в джинсах, которая прижималась к моему бедру.
Она не надела свой кожаный костюм, но ее серебряный шлем опустился к моему плечу. Кэси прижималась бедрами к моей заднице и ладонью сжимала меня у самого основания, взывая к первобытному желанию. Я боролся с желанием дернуть байк в сторону, насадить ее на свой член, и трахнуть на обочине дороги перед Господом Богом и всеми остальными.
Она не сдвинула своих бесчестных пальцев, и к тому времени, когда мы достигли пункта назначения, в моих легких не осталось воздуха.
Перестроенная церковь, в которой я жил, находилась на отшибе загородной дороги, отсутствовала на карте, и ее сложно было найти. Она стояла в открытом поле твердо и отважно. Высокая трава поросла между булыжниками узкой дороги, а на входе была установлена дверь из арматурной стали. Когда я вильнул к тылу краснокирпичного прямоугольника, охота руки Кэси прекратилась, потому что она села ровнее. На протяжении поездки она держала голову наклоненной, дабы не блокировать обзор камеры в задней части шлема, чтоб я мог наблюдать за хвостами. Теперь, когда она выровнялась, ее силуэт вспыхнул у меня на визоре, ее шлем отклонялся назад и вперед, пока она осматривала окружающие угодья и лесистую местность, и маленький сарай, в котором я прятал свой джип.
Дверь обычного гаража в задней части церкви активировалась, когда просканировала микрочип в моем шлеме.
Я въехал в темное пространство гаража на одну машину. Стальной пол задрожал под колесами, когда автоматическая дверь закрылась позади нас.
Обычный прохожий сказал бы, что это простой гараж. Полностью пустой гараж. Но для этого была определенная причина.
Балансируя байком между ног и поставив ноги на пол, я запустил руку назад и прижал Кэси к своей спине, произнеся в микрофон:
— Активировать лифт.
Голосовой контроль в шлеме оживил двигатель за стенами. Они тихонько зажужжали, и пол начало потряхивать, а потом опускать.
— Святое дерьмо.
Ее голос был приглушен шлемом, но в нем присутствовало удивление.
Мы достигли склада двумя этажами ниже. Я выехал на байке из лифта и припарковался между остальными пятнадцатью байками.
Она соскользнула с сидения, ее длинная белокурая коса упала на плечо, а руки потянулись к шлему с обеих сторон, стягивая его с головы. Большие глаза становились шире и ярче с каждой секундой, пока она осматривала ряды байков, коробки с высококачественным оборудованием, стойку-подъемник для ремонта байка и станки, которые стояли в ряд возле стены.
Я бы бросил все это. Бенни продала бы все, что смогла. Остальное осталось бы с перестроенной церковью. Таков план был всегда. Чего я не планировал, так это то, что Кэси сбежит вместе со мной, и оставит все — свои мечты сделать из компании Трента что-то лучшее, свою карьеру, своего лучшего друга.
Но она хотела четвертый выход, и спасибо аду за это.
Я снял шлем, опуская его рядом с ней, но остался на байке. Я оперся сапогом на слайдер рамы и опустил локоть на колено, не желая ничего большего, кроме наслаждения от наблюдения за ней.
Она понятия не имела, насколько была прекрасной. Блестящий восторг в ее глазах. Изгиб ее попки в этих джинсах. И ее безудержная улыбка, когда она увидела BMW S1000RR Неуловимого.
На один смехотворный момент я почувствовал ревность к этому байку. Я хотел, чтобы эта улыбка была направлена на меня. Но, в то же время, именно ее интерес к гонкам привлек мое внимание к ней. Загадочная мисс Дукатти на финишной линии пленила меня задолго до того, как я узнал, кто она. Ее внимание переместилось, и глаза попали в ловушку моих. Кэси прикусила уголок губы изнутри и покачала головой:
— Так вот как выглядит пещера Неуловимого, — она медленно подошла ко мне. — Находиться здесь — нереально, — еще три шага. — С мужчиной, о котором я так долго фантазировала.
Я почувствовал, как изнутри что-то надавило на мою грудную клетку, и под этим давлением заструилось и потеплело.
Ее непоколебимый взгляд удерживал мой, пока она приближалась. Я не мог отвернуться. Не было ничего горячее и более захватывающего дух, чем вид передо мной. Не только тело, в которое я смогу погрузить себя или цель, за которую я буду бороться. Ее красота была в ее верности своему лучшему другу, ее доброте в развращенной семье, и ее потребности в… чем-то большем.
Мне понадобились недели, чтобы понять, почему меня к ней тянуло, почему я хотел с ней большего, чем просто секс, и почему я был готов отдать все, чтобы она была счастлива. Она была моей связью с жизнью, моей причиной для борьбы. Она была причиной, по которой я чувствовал себя таким живым, диким и напуганным. Потому что я чувствовал все эти вещи в ней самой. Когда она приблизилась ко мне сбоку, то закинула ногу и оседлала мои бедра, которыми я обнимал байк. Лицом к лицу, она уставилась в мои глаза, ее тело таяло против моего, и все, что от нее оставалось, это биение сердца.
