Нет, неужели эти острова с огромными горами, лесами и озерами, с городами и живущими в них людьми на самом деле исчезнут под водой?
– Хорошо, – раздался голос старика. – Мне нужно было от вас это услышать… Ханаэ, можете закрыть.
Онодэра, неотрывно смотревший на яркую до боли в глазах луну, нахмурил брови. Ему показалось, что совершенно четкий контур луны вдруг качнулся, словно раздвоился. Стрекотание насекомых смолкло. Ветер утих, деревья больше не шелестели. Упала мертвая тишина.
И тут из-за черных деревьев донесся резкий крик козодоя. И сразу вслед за ним загомонили птицы, чем-то встревоженные, слепые и беспомощные в ночи. Далеко внизу, на другом берегу озера, завыли и залаяли собаки, закричали петухи.
– Начинается… – сказал профессор Тадокоро.
Не успел он докончить фразу, как все загудело – и близкая роща, и далекие горы. Барабанной дробью застучала черепица, заскрипели перекладины и столбы, а потом застонал и весь дом. Погасло электричество. Раздался стук падающей мебели, шум песка, сыплющегося со стены, что-то рухнуло на татами. Вскрикнула испуганная девушка.
– Ничего, страшного. Толчок, который слегка поднимет опустившийся горный массив Нидзава. Ничего страшного… – раздался спокойный голос профессора Тадокоро. – Изменение в земной коре, о котором я говорю, носит совершенно иной характер. Конечно, когда оно произойдет, сопутствовать ему будут и землетрясения, и извержения, и взрывы вулканов.
Землетрясение кончилось быстро. Безмолвно сидя в погруженной в темноту комнате, все снова устремили взоры на спокойное – будто ничего не случилось – освещенное ярким лунным сиянием озеро Асиноко. Луна поднималась все выше, ее свет падал на татами.
– Наката-кун… Вас ведь так зовут?.. Молодой человек, который давеча что-то тут говорил… – послышался в темноте голос старика.
– Слушаю… – ответил Наката.
– Вы хотя бы в общих чертах представляете, что необходимо делать на следующем этапе?
– Да, в общих чертах представляю, – спокойно ответил Наката. – Если выразиться точнее, у меня есть некоторые соображения… Соображения по части того, что, как и в какой последовательности необходимо безотлагательно предпринять.
– Хорошо. Срочно составьте проект. Еще нужно, чтобы завтра кто-нибудь поехал в Киото… Хорошо бы, если бы поехали двое. В Киото живет один молодой ученый – Фукухара. Когда читаешь его работы, видно, что это серьезный человек. Настоящий ученый. Надо ему передать мое письмо, все объяснить и попросить его о сотрудничестве. А под каким предлогом с ним встретиться, я вам завтра скажу. Ученые Токио всегда отличались неумением продумывать и решать проблемы, охватывающие долгосрочные периоды. Сегодняшним днем живут. Для решения таких проблем лучше всего подходят киотские ученые…
– Фукухара… – сказал Юкинага. – Он занимается сравнительной историей цивилизаций. Вы давно его знаете?
– Никогда с ним не встречался, – старик опять глухо закашлялся. – Но мы несколько раз обменивались письмами. Думаю он нас поймет…
Сквозь щели фусума из соседней комнаты упал свет. Девушка внесла старинный светильник со свечой.
– Ой!.. – девушка нахмурилась. – Вабисукэ…
В кругу желтого света, падавшего от светильника, на полу, словно пятно крови, алела маленькая камелия.
Утро.
Онодэра и Куниэда, откуда-то появившийся на рассвете, отправились с письмом старика в Киото. Новая магистраль Токио – Осака функционировала только к востоку от Сидзуоки. Чтобы добраться от Сидзуоки до Нового Осаки требовалось не меньше трех часов, все линии были страшно перегружены, поезда набиты до отказа. Даже в вагонах первого класса пассажиры сидели и стояли в коридорах.
Онодэра, стиснутый со всех сторон, стоял в душном переполненном коридоре вагона. Когда поезд проезжал над рекой Тэнрю-гава, он вдруг вспомнил свою встречу с Го в зале Яэсугути год назад. Тогда-то все и началось.
Потом Го погиб в верховьях этой самой Тэнрю-гава. Сначала заподозрили убийство, однако это был несчастный случай, чем-то смахивавший на самоубийство. Потом нашли записки Го. Сопоставив эти записки и письмо Го, которое он отправил Онодэре, когда тот был на островах Бонин, Онодэра выяснил одну важную вещь. Его друг, произведя удивительно точные вычисления, сделал поразившее его открытие: строительство суперскоростной магистрали невозможно. Заяви он об этом во всеуслышание, его сочли бы безумцем. Как человек с высокоразвитым чувством долга, он очень страдал. В результате – бессонница, сильнейшее переутомление, непрекращающееся нервное возбуждение. Однажды ночью, мучимый все той же навязчивой мыслью, он отправился в верховья реки – в опасную зону, где погиб от несчастного случая, который мог бы и не произойти, находись он в спокойном состоянии.
Го ухватил тогда только краешек этого, подумал Онодэра. Но когда он на основании фактов построил модель, ему открылось нечто совершенно невообразимое и немыслимое. И размышлять над этим было невыносимо… Георг Кантор покончил жизнь самоубийством, открыв теорию множеств. Тьюринг наложил на себя руки, доказав теоретическую возможность «универсального аппарата Тьюринга»… Для человека существует какой-то предел «естественного логического вывода». Бывает, что натянутая до отказа нить разума вдруг со звоном рвется…
А сейчас он, Онодэра, ехал в Киото, где еще недавно вспоминал с друзьями Го, где они спорили, убийством или самоубийством была его смерть… Сердце у него болезненно сжалось. Да, они сидели тогда на открытой галерее над Камагавой… И вдруг загудела, заплясала земля… А потом он исчез, преднамеренно «пропал без вести»… Сколько времени прошло с той поры?.. Тогда он и думать не думал, что существование Японии под угрозой, что он будет втянут в ту работу, которой сейчас занимается. И что же?.. Сейчас он один из тех редких людей, кому известны совершенно секретные данные о будущем Японии… И он раздавлен тяжестью тайны и постоянным ожиданием беды… Да что же это?! – крикнул про себя Онодэра, вытирая выступивший на лице пот. Что же это такое, в конце концов?!
Киото после прошлогоднего землетрясения был почти восстановлен. Но в городе царили уныние и пустота. Гион и улицы Бонто-те, считавшиеся ранее изящными символами веселого Киото, выглядели до боли печально. Безжизненным казался и нижний город с его сплошными жилыми массивами.
Когда они прибыли на квартиру Фукухары, находившуюся в северной части Киото, хозяин оказался дома. Он уже второй день не выходил, плохо себя чувствуя.
У ученого, встретившего гостей в домашнем халате, были черные, без единой седой нити волосы и совершенно детское лицо, хотя говорили, что ему за пятьдесят. Бывают лица, по которым нельзя определить возраст. Он несколько раз прочитал письмо старика, склонив голову, выслушал Онодэру и Куниэду, подробно обрисовавших положение вещей, потом покачал головой и произнес только одно слово:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
