выше, накрывают мои груди, затем нежно дёргают соски. У меня вырывается всхлип, когда его язык делает то, что я научила его делать руками — дразнящие круги, а потом быстрые движения вверх-вниз, отчего мои руки до побеления костяшек стискивают подоконник, а спина выгибается, пока я прижимаюсь ближе, желаю
большего.
Всё так тихо, умиротворённо, горячо и необузданно, есть лишь его тело и моё, тепло огня, тихое поскрипывание подоконника, пока я цепляюсь за него, пытаясь удержаться от столь интенсивного удовольствия, что приходится зажмуриться, ибо я могу лишь чувствовать.
Я взбираюсь всё выше и выше, моя ладонь запутывается в его волосах, перебирает прохладные шелковистые пряди. Прикасаясь к нему, я слышу его удовлетворённые стоны, чувствую ритмичное проседание матраса. Мои глаза открываются, и обернувшись через плечо, я вижу, что его бёдра двигаются, толстый член стоит высоко, длинные ноги согнуты и напрягаются, пока он двигается, будто ничего не может с собой поделать.
Мои пальцы сильнее вцепляются в его волосы, пока я наблюдаю за ним, и удовольствие плавит мои конечности, хлынув прямо между ног.
— Акс, — шепчу я. — О Боже.
Вскрикнув, я выгибаюсь ему навстречу и кончаю, волна за волной сотрясает моё тело. Его язык нежно движется, ладони ласкают и успокаивают, пока я зову его по имени и цепляюсь за него, переживая свою разрядку, пока она не стихает.
Хватая ртом воздух, я неуклюже бухаюсь на матрас. Это вовсе не сексуально, но я слишком раздавлена, чтобы переживать.
— Нормально? — спрашивает он.
— Я трупик, — бормочу я.
Аксель медленно приподнимается на локтях.
— Надеюсь, что нет. Я с тобой не закончил.
Я смеюсь, задыхаясь, и перекатываюсь к нему, переплетая наши ноги, обвивая рукой его талию. Затем я хватаю его за подбородок и целую, чувствуя свой вкус и его, и каким-то образом я уже снова изнываю, что оказывается весьма удобным, потому что Аксель говорит:
— Руни. Ты нужна мне.
Поглаживая его по щеке, я провожу рукой по его бороде и снова целую. Я закидываю ногу на его бедро, а Аксель подтягивает меня к себе на талию так, что я оказываюсь на нём верхом.
— Я хочу быть внутри тебя, — говорит он, задыхаясь. — Но это необязательно, если…
— Я тоже этого хочу, — шепчу я ему в губы.
Он стонет, не разрывая поцелуя, вводит в меня один палец, затем второй, и размеренно растягивает меня. Пока он прикасается ко мне, его рот бродит по моей коже, его стоны рокотом проносятся по моему подбородку, затем по шее. Потом он отстраняется и аккуратно тянется к ящику тумбочки, доставая презервативы и смазку.
Я раскатываю презерватив по его длине, пока Аксель с помощью смазки и своих пальцев нежно и любяще заботится о том, чтобы я была готова. Воздух покидает наши лёгкие, когда я направляю его к своему входу и начинаю опускаться. Я преодолеваю совсем немножко, после чего мне приходится остановиться и очень громко сказать очень плохое слово.
Он поднимает взгляд, и его лицо исказилось болью.
— Ты в порядке?
Его ладони скользят по моим бёдрам, по заднице, мягкими и успокаивающими касаниями.
— Извини.
— Не извиняйся, — говорю я ему, наклоняясь для медленного поцелуя. Его ладонь пробирается между нами и снова потирает меня, пока я опускаюсь ещё чуть ниже. — Хотя, может, ты и должен извиниться. Это ты виноват, что я такая.
Он хмурится.
— Почему?
— Потому что много месяцев назад я перестала хотеть чего-либо, только прикасалась к себе, думая о тебе и мечтая, чтобы это было по-настоящему. С тех пор всё так и было.
Он стонет — то ли из-за моих слов, то ли из-за того, что мне наконец-то удалось опуститься почти полностью. Его ладони скользят по моей спине, побуждая меня наклониться, пока наши груди не соприкасаются, и его рот опускается к моему уху.
— У меня тоже, — шепчет он.
Первобытная, собственическая радость охватывает меня от понимания, что он хотел меня так же, как я хотела его. Я поворачиваю голову и встречаюсь с его губами, мягко покачиваясь с ним, пока его бёдра движутся. Слушая, наблюдая, я шепчу:
— Скажи мне, чего ты хочешь.
— Жёстче, — натянуто говорит он. — Когда ты сможешь. Жёстко и медленно.
Двигаясь на нём ленивыми, размеренными движениями, пока не удается насадиться полностью, я чувствую, как он наполняет меня, как моё тело изысканно растягивается вокруг каждого его пульсирующего дюйма.
Аксель останавливает мои бёдра, прижимает к своей груди, пока наши сердца грохочут в одном ритме.
— Останься? — тихо просит он.
И это слово слегка разбивает моё сердце. Потому что я хочу, чтобы он имел в виду не только сейчас, но и на дни, недели, месяцы и годы. Потому что даже если мне нужно разобраться со своей жизнью в Калифорнии, я хочу быть с Акселем, где бы я ни жила. Куда бы я ни отправилась, моё сердце будет с ним (теперь я это понимаю), с этим мужчиной в его тихом доме в лесах, с его красками, книгами и домашней едой. Я надеюсь, что Аксель это тоже понимает.
— Именно так, — шепчет он.
Я киваю, смаргивая слёзы, целуя его, пока мы движемся вместе, в отчаянных объятиях и волнообразном ритме. Время растворяется в мире грёз из бесконечных минут, глубоких, медленных толчков, тёплой кожи, солёного пота и бездыханных вдохов.
Аксель чувствует, как дрожат мои бёдра, улавливает усталость моего тела, так что он отстраняется, мягко укладывает меня обратно на матрас, повернув так, чтобы я оказалась прижата спиной к его груди. Он оставляет медленные и горячие поцелуи на моей шее.
— Так нормально? — спрашивает он, проводя ладонью по моему бедру и ласково поглаживая задницу.
— До тех пор, пока ты используешь тот вход, о котором я думаю.
Его низкий хриплый смешок щекочет мою кожу.
— Я знаю, что это исключено. Ты сказала мне, и я сказал, что я не возражаю.
Я нервно оборачиваюсь через плечо.
— Ты правда не возражаешь? Тебе не будет не хватать попы?
— Эй, — он обхватывает мой подбородок, и его черты искажаются в знакомой хмурой гримасе. — Я же сказал, что не возражаю. Я говорил серьёзно. Поверь мне. Пожалуйста?
Я всматриваюсь в его глаза, пока его ладонь сдвигается вперёд, нежно проходясь по моему животу, который не плоский, не подтянутый и вообще не такой, который, как мне думалось, нужен, чтобы быть желанной. Его ладонь опускается ниже, скользнув по влаге, затем прикасается ко мне так нежно, что на глаза наворачиваются слёзы.
— Я верю тебе, — шепчу я.
Затем Аксель улыбается. Это новая улыбка. Мягкая, секретная
