это не удивительно, ибо этот тип оказывал на него очень сильное психологическое давление.
— Надо же… Бедный парень…
— Только этот бедный парень втянул свою семью в неприятности и строил из себя героя, — отмечает Даниэль. — Я имею в виду ситуацию с его дядей.
— Да, но получилось так, что мы неправильно поняли некоторые поступки, — добавляет Терренс. — Конечно, в какой-то степени Эдвард вел себя некрасиво, но не во всех случаях.
— И сейчас мы понимаем, что он боролся за то, что принадлежит ему, Терренсу и их отцу. За бабки, которые захотел спереть его дядюшка. Который сначала ограбил своего братца, а затем решил взяться за других своих родственников.
— Если честно, с трудом верится, что такой тихий и скромный парень, как Эдвард, стал бы вмешиваться в подобные разборки, — задумчиво говорит Питер. — Его ведь практически не слышно и не видно.
— О да, этот тихий и скромный таких делов наворотил! — чуть громче отвечает Даниэль.
— Тем не менее в последнее время Эдвард очень сильно изменился, — признается Терренс. — Да, тогда он реально почти всегда молчал и мало что говорил. Но со временем этот парень немного раскрылся. Думаю, он просто не успел привыкнуть к нам. Не чувствовал себя уверенно в нашей компании, даже если мы все хорошо к нему отнеслись.
— Кто знает. Может, после того, как его признают невиновным, он станет еще чуточку смелее.
— Чего-чего? — широко распахивает глаза Питер. — Признают невиновным? Перкинс, ты чего за дичь несешь?
— Это не чушь, Питер, — спокойно говорит Терренс. — Эдварда будут судить за убийство человека.
— Что? За убийство?
— Да, но он никого не убивал. Эдвард просто видел это и был совершенно один, когда полиция застала его на месте преступления и арестовала его по ошибке. Его продержали за решеткой пару недель, где над ним жестоко издевались. А потом ради собственных интересов дядя внес за него залог. Его выпустили, но обвинения не сняли. Поэтому когда в суде будут рассматривать это дело, то в качестве обвиняемых предстанут Эдвард и еще один тип, которого он обвинил в убийстве.
— И что… Его посадят?
— Надеюсь, что нет. Я не хочу, чтобы моего брата посадили ни за что. Не хочу, чтобы те изверги опять начали издеваться над ним и довели его до желания покончить с собой. Эдвард до сих пор не может прийти в себя после пыток, что он пережил за две недели, и страшно боится возвращаться туда.
— И в этом случае он уж точно не виноват, — добавляет Даниэль. — Кто же знал, что полиция решит, что этот парень убил того человека.
— Если его признают виновным, то мы не оставим его в тюрьме, — уверенно заявляет Терренс. — Будем делать все, чтобы вытащить Эдварда, и добиться снятия все обвинения.
— Если он реально не виноват, то я надеюсь, что суд вынесет справедливое решение, — выражает надежду Питер. — Правда, Эдварду придется доказать свою невиновность.
— Он пытается разыскать парня, который был с ним в момент убийства, но сбежал по просьбе моего брата. Для него это хоть какой-то шанс спасти себя от двадцати лет в тюрьме. Ну и если полиция докажет вину типа, которого он назвал убийцей, то шансы остаться на свободе возрастут в разы.
— Это хорошо.
— Еще хорошо, что сейчас у него есть поддержка. Если бы никто не поддержал его, Эдвард вряд спокойно пережил суд.
— Этот парень — определенно заноза в заднице, но все же мне его жаль, — признается Даниэль.
— Для кого-то заноза, а для кого-то — любимый человек, — загадочно улыбается Терренс.
— В смысле?
— Просто хочу сказать, что уж кто и поддерживает его и не даст ему с ума, — так это его девушка Наталия. Которая определенно станет его ангелом-хранителем.
— Его девушка? — Даниэль резко переводит взгляд на Терренса. — Какая черт возьми девушка! Твой братец сам бросил Наталию!
— Забудь! — Терренс по-доброму усмехается. — Они уже помирились и теперь ни на секунду не отлипают друг от друга.
— Помирились? — удивляются Даниэль и Питер.
— Да ладно! — восклицает Даниэль и резко выпрямляется. — МакКлайф! Ты гонишь что ли?
— Ни в коем случае! — качает головой Терренс. — Наталия и Эдвард снова вместе и могут назваться парочкой влюбленных голубков.
— Ух ты, ничего себе! — широко улыбается Даниэль, хлопнув в ладони. — Что ж ты сразу не сказал об этом и молчал как партизан?
— Как-то из головы вылетело… Ибо до этого я думал только о том, как Пит отреагирует на наше появление и захочет ли что-нибудь сказать.
— Ох, ну и черт с тобой! Это же здорово, что они помирились! Я рад за них. МакКлайф-младший — та еще беда, но Наталия классно смотрится рядом с ним. А уж как он рвал и метал, когда твой дядюшка спрятал ее в своем доме.
— Этому спиногрызу всегда не хватало внимания. Вот блондиночка заласкает его и будет проводить с ним буквально каждую секунду. А пока эта красавица находится рядом с ним, Эдвард буквально светится от счастья и улыбается во все тридцать два зуба.
— Охотно верю тебе. — Даниэль замолкает на пару секунд и резко встряхивает головой, уставив свой удивленный взгляд на Терренса. — Так стоп-стоп, черноволосый, стоп! А откуда тебе это известно?
— Наши голубки сами сказали. Вчера пришли к нам с Ракель домой и с довольными лицами сообщили, что они снова вместе.
— И ты впустил его? Ты же вроде поругался с Эдвардом!
— Терренс поругался с Эдвардом? — широко распахивает глаза Питер.
— Было дело, — признается Терренс. — Конфликт был очень серьезный, и дело дошло даже до драки, во время которой мы чуть не поубивали друг друга.
— Ничего себе делишки!
— Спокойно, блондин, теперь уже все хорошо. Мы обсудили все и в итоге помирились. Эдвард приходил ко мне домой, чтобы сообщить о воссоединении с Наталией и попросить у нас с Ракель прощения. И мы не могли не простить его. — Терренс улыбается намного шире. — Так что, все счастливы!
— Слушай, ну круто! — с легкой улыбкой восклицает Даниэль. — Конечно, я удивляюсь, что ты так легко простил эту ходячую беду, но все же рад, что все закончилось хорошо.
— Я потратил много времени, чтобы понять и простить его. В глубине души я и сам хотел помириться с ним, ибо этот человек очень близок мне. Я не могу наплевательски относиться к своему брату. Даже если этот парень немного странный и порой дико бесит, я все равно люблю этого мелкого засранца. К тому же, теперь я снова могу как следует надирать ему задницу и издеваться над ним. — Терренс хитро улыбается. — Если честно, я страшно
