Командующий Тихоокеанским флотом России Виктор Лямин едва ли мог возразить японскому адмиралу, отчетливо представляя соотношение сил и результат столкновения. Но холодный расчет сейчас уступал место чувству долга, ответственности за тысячи жизней своих товарищей, которые, во что бы то ни стало, должны были достигнуть негостеприимных берегов Камчатки. И потому флагманский эсминец «Безбоязненный», за которым, как привязанные, следовали однотипные корабли «Бурный» и «Боевой», шел на полном ходу на восток, с каждой минутой сближаясь с японской эскадрой. Борт к борту «Безбоязненного» шел и малый противолодочный корабль «Метель», казавшийся крохотным и хрупким по сравнению с восьмитысячетонной махиной эсминца типа «Сарыч», но стойко выдержавший ураган и сейчас бодро карабкавшийся по волнам, разрезая пенные гребни своим форштевнем.
Казалось, в мире ничего не существует кроме серых облаков, свинцовых волн и четырех кораблей, оставлявших на поверхности моря стремительно исчезающий «шрам» кильватерного следа. Но на далекой сейчас суше не забывали о вышедших в поход к Камчатке кораблях, напоминая и о своем существовании. Молодой офицер, казавшийся слишком юным для своих капитан-лейтенантских погон, козырнув, сообщил задумчиво мрачно уставившемуся на горизонт Лямину:
— Товарищ командующий, свежая разведсводка!
Мчавшийся в сотнях километров над поверхностью планеты спутник разведки «Енисей-М» держал в фокусе своих камер акваторию Охотского моря, и теперь адмирал Лямин рассматривал снимки, сделанные с заоблачной высоты сквозь редкие прорехи в плотных облаках. Высокочувствительная оптика делала изображение контрастным и четким, и командующий, глядя на экран, покачал головой:
— Японцы спешат нам навстречу! Три эскадренных миноносца типа «Конго» или «Атаго», еще один — более старый корабль типа «Хатакадзе». Все несут зенитные ракеты большой дальности «Стандарт» и противокорабельные «Гарпун» или их японский аналог SSM-1. Если они прорвутся к десантным кораблям, то перестреляют их, как мишени в тире. Мы обязаны сделать все, чтобы этого не случилось. Любой ценой!
Командир «Безбоязненного» с обреченным выражением лица взглянул на командующего:
— Каковы шансы наших посудин против новейших японских эсминцев?
— Шансов уцелеть в бою — практически нет, а вот вероятность того, что после встречи с нами японцы и думать перестанут про конвой, я бы оценил, как очень высокие. У японцев более мощные ЗРК и великолепная система управления оружием «Иждис», но посмотрим, что они смогут сделать с нашими сверхзвуковыми «Москитами» и «Ониксами». Да и замена ЗРК «Ураган» и зенитных автоматов на новые «Штили» и «Кортики» позволит нам дольше продержаться под вражеским огнем. Спутник обнаружил корабли противника примерно в ста милях к западу от Камчатки. Через несколько нас с ними будет разделять расстояние выстрела, и тогда станет ясно, кому жить дальше, а кому навечно остаться гнить на дне!
Разворачиваясь в редкую цепь, русские эсминцы изменили курс, начав сближаться с находившимися еще где-то далеко за горизонтом вражескими кораблями. Радиометристы, не отрываясь, уставились в мерцающие экраны РЛС, а сам Лямин, сжав кулаки до боли, беззвучно молился о том, чтобы котлотурбинные установки его «Сарычей», доставлявшие столько проблем в прошлом, выдержали это испытание. Стремительно расходуя топливо, эскадренные миноносцы мчались на скорости в тридцать узлов, и сменявшие друг друга на боевых постах матросы, измученные неизвестностью, ждали боя, как самого светлого события в своей жизни.
— Вертолет в воздух, — приказал не покидавший мостик адмирал Лямин.
От палубы идущего на левом фланге «Бурного» оторвался тяжелый Ка-27, и, молотя воздух ударами лопастей спаренных винтов, помчался к горизонту на малой высоте. Пилотам оставалось лишь молиться, чтобы на их пути не оказалось японских истребителей, против которых у геликоптера не было никаких шансов. Но русские летчики, как и их товарищи, остававшиеся на кораблях, выполняли приказ. Пять человек, экипаж раскачивающейся в воздушных потоках винтокрылой машины, стал глазами и ушами русской эскадры. Посылая к горизонту импульсы маломощной бортовой РЛС, предназначенной для поиска перископов или «шнорхелей» подлодок, вертолет шел зигзагом, разведывая путь, и, наконец, на борту «Безбоязненного» приняли долгожданную радиограмму.
— Товарищ адмирал, — волнение радиста, обращавшегося к командующему флотом, было видно невооруженным взглядом. — Обнаружена надводная цель. Пеленг сто десять, дальность сто миль.
— Это японцы! К бою!
Сигнал тревоги прокатился по отсекам эсминца. Моряки, покидая кубрики, спешили на боевые посты. Появление противника, еще скрытого за горизонтом, но уже смертельно опасного, несмотря на то, что было ожидаемо, как всегда, стало внезапным. Голос адмирала Лямина, прозвучавший из динамиков, заставил матросов и офицеров русской эскадры оцепенеть, затаив дыхание и вслушиваясь в каждое слово.
— Товарищи, впереди — противник, готовый нанести удар в любую секунду. А за нами — наши товарищи, которых ждут на Камчатке, и мы должны защитить их даже ценой собственных жизней. Не стану лгать, этот бой не будет легким, и многие могут не дожить до его окончания, чем бы ни завершилась схватка. Враг силен и уверен в своем превосходстве, и только мы можем его остановить. Мы сблизимся с противником и атакуем его. За нами — правда, и, значит, мы победим, иначе быть не может! За Родину!
Русские эсминцы перестраивались, образуя клин, острием которого стал «Безбоязненный». А в нескольких десятках миль впереди командир японского соединения также объявил боевую тревогу. Показавшийся из-за горизонта вертолет появился на экранах японских радаров и был немедленно взят на прицел. Выслушав донесение, адмирал Курита произнес в ответ только одно слово:
— Уничтожить!
Из подпалубных пусковых установок эсминца «Чокаи» вырвались две зенитные ракеты «Стандарт» SM-2ER, взвившиеся высоко в небо и оттуда по крутой траектории спикировавшие на кружащий в опасной близости от вражеских кораблей русский вертолет. У экипажа Ка-27 не было никаких шансов, когда боевые части японских ЗУР RIM-67D разорвались, выбрасывая поток осколков, прошивших фюзеляж геликоптера. Потерявший управление «камов» врезался в волны, погружаясь в вечный мрак морской пучины. Все находившиеся на его борту люди к этой секунде были уже мертвы.
Пилотам японского Р-3 «Орион» не было нужды рисковать, подставляясь под огонь русских. Патрульный самолет кружил в нескольких километрах над поверхностью моря, будто стервятник, высматривающий из поднебесья добычу, шаря по волнам лучом бортового радара. Координаты русских кораблей были переданы на борт флагмана адмирала Куриты «Асагири», и японский флотоводец отдал приказ:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
