теплоте. Иные бедняки служат Свету лучше, чем некоторые светлые маги.
В голове у Арая уже через несколько минут прояснилось, даже дышать легче стало. Через несколько дней он полностью восстановит силы, а эти травы, что он нес теперь в руке, помогут не расходовать магический резерв. Назад в таверну он шагал все более бодрым шагом. И вдруг остановился, как будто краем зрения уловил что-то настораживающее – вместе с облегчением к нему возвращались и рефлексы.
Скосил глаза на карету – именно мелькнувшее лицо в окошке и привлекло его внимание. Возничий резко осадил лошадей, повинуясь крику пассажирки, и уже через пару секунд прямо на мостовую выскочила девушка. Завитые пряди темных волос распались по плечам, платье дорогое, но чрезвычайно развратное. Арай не мог ошибиться – именно в эту особу и должна была превратиться полукровка из темницы, ни единого сомнения. Она стала чуть выше, женственней, а высокая грудь почти полностью открывалась неприличным декольте. Ви решила зарабатывать на жизнь проституцией? С ее внешностью отбоя от клиентов не будет. А кейсар уже давно разучился осуждать людей – он делал это только по приказу своего господина.
– Неужели сам господин Сэрс? – она тоже узнала его с первого взгляда. – Теперь-то вижу, что ты точно старик – заметно сдал с нашей последней встречи!
Арай покосился вправо и влево, оценивая, никто ли не слышал обращения. В Эльдусе никому не известна его личность, но враги могут найтись в любом закутке империи, так зачем кричать его фамилию на всю улицу? Ви повзрослела, но не поумнела. Он не хотел общаться, но по первому знакомству помнил, что от нее легко не отделаешься. Нет, его точно прокляли. Арай неосознанно согнул колено, развернул ногу и уставился на подошву нового ботинка – его невезение, кажется, все еще не закончилось.
* * *
После той истории я твердо решила больше так не рисковать. До тухлого приключения в разбойничьем баронстве я считала себя самой смелой и сильной, но после смогла сделать некоторые выводы: на мою силу может найтись сила могущественнее, а иногда случайно надкусишь неправильное яблочко – и уже не будешь иметь возможности сопротивляться. Я тогда отделалась всего парой сломанных ребер – сущая ерунда в сравнении с тем, что могло произойти.
До неудачной встречи с яблочной охраной и кейсаром Сэрсом я почти два года жила в графстве Соллар, помогая добродушному хозяину трактира с работой и мелкими поручениями. Он был неплохим человеком, раз когда-то без лишних вопросов приютил четырнадцатилетнюю сироту, дал миску холодной каши, а затем, подумав, предложил комнату и работу за еду – убирать его заведение, мыть посуду и подносить подвыпившим клиентам подносы с заказами.
Я довольно долго сохраняла подростковую угловатость. Хозяин таверны иногда ощупывал меня на предмет женственности, ожидая, когда же из девицы вырастет что-то более прибыльное для его коммерции. Мне не особенно нравились подобные ожидания, однако никто другой во всем этом чуждом мире не проявил ко мне и капли той доброты, как тот толстяк. Но в день своего шестнадцатилетия я поняла, что времени у меня все меньше – рано или поздно бывший благодетель превратится в похотливого кабана, который захочет спросить за всю свою доброту. Я уходила из таверны под утро и почти с грустью смотрела на погасшие окна. К сожалению, тогда же пришлось осознать правду: привлекательных девушек и при Свете хватало, но даже лучшие из них уступали мне в пока еще только расцветающей красоте.
Когда-то учитель объяснял мне эти закономерности, но в те времена ни один из нас не думал, что я воочию буду наблюдать доказательства. Тысячи лет назад при Свете царили очень строгие порядки: светлые маги искореняли все порочное и греховное. А что склоняет к греху быстрее красивой женщины? Приятная внешность в те времена была скорее приглашением на костер, чем в счастливое замужество. Столько поколений спустя ситуация сильно изменилась, местные даже и не заметят отличий… до тех пор, пока не увидят меня, наследницу совсем других порядков. Среди демонов порок приветствовался как неотъемлемая часть существования, поэтому красота, физическая сила, изящество и ловкость чаще передавались по наследству. Ну и в щепетильности моих сородичей никто не обвинит: даже если рождались изредка ущербные или больные дети, от них предпочитали избавиться, чтобы не портили кровную линию. Мне до перехода на Свет не попадалось столько низкорослых кривых уродцев, какими изобиловала эта земля. И это отличие поначалу резало глаза. Моя мать, будь воля богов ступить ей на эту землю, одним изгибом бедер свела бы этих деревенщин с ума. Мой отец, окажись он здесь, левой рукой собрал бы в охапку пятерых их лучших бойцов, не встретив сопротивления. Так могла ли я, их родная дочь, не привлекать здесь внимания?
Но все же прошли тысячи лет, фанатики давно умерли, а за ними потихоньку исчезали и их радикальные учения. Сейчас остались лишь отголоски в отдаленных монашеских орденах. А природа берет свое: достойному мужу, если он не кривит душой, все же хочется видеть в постели здоровую красавицу. Да и бабе, если уж она по праву рождения имеет возможность выбирать себе любовников, интереснее засмотреться на статного юнца, нежели на тюфяка, который из-за живота собственное хозяйство разглядеть не сумеет. От красавца скорее и захочет родить ребеночка. Поэтому при Свете нередко встречались весьма приятные внешностью мужчины и женщины – исконная человеческая страсть, которую кто-то из древних идиотов назвал порочностью, делала причитающееся ей дело. И все же я отличалась от местных: была чуть выше и стройнее, мои ноги были крепче, а движения более плавными. Темноволосых людей здесь пруд пруди, но мои локоны будто изнутри сочились темной магией, а уж совсем черные глаза для Света такая редкость, что поначалу мужчины приглядываются и замирают – то ли в желании утонуть, то ли в попытке осознать, что не показалось. Такая масть присуща не всем демонам. К примеру, моя мать была огненно-рыжей обладательницей зеленых глаз, но я унаследовала породу отца – и собиралась демонстрировать ее с гордостью, известной лишь красным демонам запада.
Поначалу беспокоилась, что меня раскроют именно из-за этой несхожести с местными девками. Но не тут-то было – местные даже мысли не допускали, что сквозь барьер Света с Мраком может пробиться чистокровный демон. Там установлен барьер и постоянно караулит охрана, поэтому уже давно не было ни одной удачной попытки прорваться. А раньше кому-то удавалось – не просто уйти в мир Света и в нем затеряться, но и оставить потомство: насильно или чаще по доброй воле, поскольку неискушенные и неизбалованные внешней привлекательностью местные сходили с ума, когда впервые видели перед собой демона. Демонскую кровь при Свете до конца искоренить не удалось, она передавалась по наследству, и нередко полукровки получались столь интересными внешне, что всегда пользовались популярностью у противоположного пола. Таковой стала и моя участь – считаться полукровкой среди сведущих, коих становилось все меньше и меньше. Или очень симпатичной девчонкой среди необразованных.
Кажется, этот Сэрс сразу меня раскусил, но ему было все равно – ему плевать на чужую кровь, на красоту, на доброту и на злость. Их в этом тупом ордене, кажется, учат как раз на все плевать с высокой колокольни. До меня уже гораздо позже дошло, чем я рисковала – могла ведь никогда уже не выйти из темницы живой. Или странный кейсар убил бы меня тем пинком. Благо мое тело способно к довольно быстрому исцелению, а иначе я бы вообще могла не выбраться из леса. Я ненавидела его всей душой пару месяцев, затем еще неделю припоминала замеченные в нем странности, а потом напрочь позабыла. Но вот сегодня, стоило только увидеть его на улице Эльдуса, как сама же выскочила навстречу, чтобы поболтать. Будто бы мы когда-то в прошлом были добрыми друзьями, которые очень друг по другу соскучились.
Я смотрела на старческое сморщенное лицо и улыбалась от уха до уха. Просто знала, что светлый заклинатель не будет меня убивать на глазах у мирных горожан – ему так положено себя вести только в глухих лесных чащах без свидетелей. Обращаться к нему на вы я прекратила еще тогда, три года назад, теперь-то зачем к официальности возвращаться?
Пришлось вспомнить о его словоохотливости, когда вместо приветствия он произнес только:
– Ви.
– Надо же, – я искренне удивилась. – Ты помнишь мое имя? Всех своих знакомцев в голове держишь или только самых хорошеньких?
Он некоторое время думал, а затем выдал:
– Нет.
Я от души расхохоталась. Уже и забыла, каким душевным собеседником может быть этот зануда.
