— Рад встретиться с тобой лично. Нам надо поговорить.
Орфей широко улыбался, и эта улыбка не сулила ничего хорошего.
Сон третий. Куколка и гробоцветы
Лунар нередко попадала в передряги. По мнению близких друзей, неприятности находили ее сами и делали это намного чаще, чем можно было списать на простое совпадение.
Бывали и моменты, когда она уже думала, что вот-вот попрощается с жизнью: обезумевший голодный вампир, перепутавший ее с ускользнувшей жертвой в темном зале “Кроличьей Норы”; разборки фейри, начавшиеся в вагоне метро, когда Лунар решила перекусить на самом длинном перегоне между станциями; ведьма Новой Школы, взбешенная тем, что ее беспутный бойфренд захотел пофлиртовать с пожирательницей снов у нее на глазах.
Но никогда — до этого момента — ей не было так страшно.
Чародей просто улыбался, разглядывая ее, как неведомую зверушку, а внутри все переворачивалось от ужаса.
— Ты знаешь, как меня зовут? — спросил он, беспечно щурясь. Лунар медленно кивнула, не зная, что делать. Бежать или оставаться на месте? Что страшнее — умереть от удара в спину или глядя в глаза своей Немезиде?
Орфей со своими повадками и мягким голосом чем-то походил кота. Но не домашнего, уютного, нет, на кого-то из крупных кошачьих — рысь или пуму. Сходства добавлял и разрез глаз, и их цвет — оттенок александрита, холодный как мартовский лед. Хищник, которому нравится играть с жертвой, прежде чем растерзать ее на куски.
Лунар не решалась подать голос, в голове проигрывалась одна и та же сцена: Орфей щелчком пальцев вызывает призрачный огонь, который не оставит от нее ни костей, ни праха.
Но вместо того, чтобы немедленно мстить, Орфей вопросительно приподнял темные брови. Улыбка не сходила с губ, и кажется, его изрядно веселило, что в его присутствии Лунар внезапно лишилась дара речи.
— Знаю, — полушепотом ответила она, когда стало ясно, что Орфей ждет слов. Но в тишине ресторана голос зазвучал оглушительно звонко. — Но откуда ты знаешь как зовут меня?
Смех его, искренний и чистый, напоминал нежный рокот воды в бурной реке. Орфей покачал головой, отводя с глаз темные кудри, явно довольный тем, что его жертва трясется, как испуганный олененок.
— Я знаю многое, в том числе то, что именно ты побывала в моей спальне прошлой ночью. Прелестная дева пробирается в мой дом под покровом темноты — это будоражит кровь, — он плутовато усмехнулся, опуская ресницы. — А вот воровство способно охладить любой пыл. Ты очень плохо себя вела, Лунар.
“Надеюсь, смерть будет быстрой” — подумала она с окаменевшим сердцем. Кот, вылитый, собирается играть с мышью до тех пор, пока та не потеряет последнюю надежду, а потом…
А потом Орфей поставил на стол миниатюрную куколку, прислоняя ее к полупустой бутылке вина.
Лунар моргнула — что за ерунда, он сюда в игрушки пришел играть? — но куколка никуда не делась. Таращилась на нее круглыми глазами-пуговицами, улыбалась ниткой-ртом цвета спелой вишни. Куколка до одурения была похожа на Лунар, Орфей до мельчайшей точности изобразил и яркую куртку, и потрепанные джинсы, в которых она вышла на дело. Но при всей скрупулезности деталей одна ошибка все же закралась.
— У меня не зелёные глаза, — только и смогла вымолвить она, шевеля непослушным языком. Орфей действовал на Лунар, как танец кобры действует на кролика: она замерла и тряслась осиновым листом.
На лице мага мелькнуло сомнение, но оно тут же сменилось беззаботной улыбкой.
— Действительно, моя ошибка. Я полагался на образ твоей крови, некоторые детали от меня ускользнули, — Орфей поднес куколку к лицу и покачал головой.
— Минутку…
Он щелкнул пальцами, и Лунар взвыла от неожиданной боли. Глаза горели, череп плавился изнутри. Слезы покатились по лицу, и она всхлипнула, не в силах сдержаться. А Орфей смотрел на нее с безразличием естествоиспытателя, который наблюдает в пробирке химическую реакцию, не слишком, впрочем, интересую.
Боль прекратилась так же внезапно, как и атаковала. Лунар подняла лицо, с ужасом и ожиданием заглядывая в отражение на пузатом сливочнике. Быть не может! Этот ублюлок!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Зачем? — шепнула, отказываясь смиряться до конца с тем, что ее глаза цвета горького шоколада теперь налились густой болотной зеленью. Вместо того, чтобы исправить куклу, Орфей щелчком пальцев поменял цвет глаз ей, и даже бровью не повел!
“Трюки Старшей Школы” — подумала она с отвращением, стирая с лица соленую воду. “Будь они прокляты!”
Орфей пожал плечами, отставляя куколку в сторону. И когда он заговорил, в голосе не было ни капли раскаяния:
— Я слегка зол. И хотелось лишний раз продемонстрировать, что тебе лучше бы сотрудничать.
— Сотрудничать? — Лунар облизнула пересохшие губы. Внутри не было слов и связных мыслей, только клокочущий ужас и страх.
— Знаешь, — Орфей задумчиво улыбнулся, приподнимая пальцем голову куколки, чтобы заглянуть ей в глупые пуговичные глаза, — я очень люблю это заклятие. Достаточно и четверти капли крови, чтобы сделать вот так.
Кожу на шее сильно обожгло, под подбородком что-то вспыхнуло, и дешевая синтетическая футболка обуглилась по вороту. Лунар охнула, хватаясь за горло, охваченное жидким пламенем, но это было лишь половиной беды. Между ней и Орфеем протянулась тонкая цепочка с крупными звеньями, вокруг ее шеи обернулся такой же золотой ошейник.
— Что это? — она царапнула ошейник, пытаясь содрать его со своей шеи, но Орфей в два приема намотал цепь на кулак и потянул. Лунар захрипела, цепляясь за край стола в тщетной попытке удержаться на месте.
Она была уверена, что взгляд, который она послала Орфею, был переполнен кипящей искристой ненавистью. Та же злоба клокотала в груди, и будь момент поудачнее, Лунар обязательно высказала бы зазнавшемуся волшебнику все, что она думает о нем и ему подобных. Но, сожалению, удача сегодня была не на ее стороне.
— Это все еще ты, только в полной моей власти. Но как по мне, куколка намного изящнее. Надеюсь, ты понимаешь, что все, что я сделаю с ней, произойдет с тобой?
Золотые путы исчезли, но Лунар решила, что намного мудрее будет промолчать. Дурой она не была, чтобы там Бай ни говорил, но кое-что ее грызло.
— Как ты меня нашел?
Он склонил голову к плечу, мыча что-то себе под нос, а затем спросил внезапно:
— Сколько в Столице пожирателей снов?
Лунар помедлила, прежде чем ответить. Стоит ли выдавать такую информацию? Что, если Старшая школа хочет вырезать их всех, как опухоль на теле Столицы? Но Орфей, точно читая ее мысли, покачал головой.
— Не переживай, это личный интерес.
— Около дюжины.
— И сколько из них торгуют на черном рынке?
Она открыла рот, чтобы ответить, но глаза Орфея хитро блеснули, и он перевел тему с такой легкостью, будто вопрос и не стоил ответа.
— Итак, рассказывай. Кто же надоумил тебя заглянуть ко мне на огонек? Хотелось бы знать имя.
Он расслабленно откинулся на стуле, ухмыляясь, но на дне его глаз мерцало нечто, предупреждающее Лунар: только попробуй солгать.
— Древний, — она схватила бокал со стола, жадно глотая вино, чтобы промочить пересохшее от нервов горло. — Сапфировые глаза, черное пальто, мерзкий голос — это о чем-нибудь тебе говорит?
Маг задумчиво пожевал губу и покачал головой:
— Нет, не знаю никого, кто бы соответствовал твоим приметам.
Тонкие пальцы с бесчисленным количеством серебряных колец забарабанили по скатерти. В оранжевом свете хрустальных ламп все побрякушки, которыми маг был обвешан с головы до ног, мягко переливались и притягивали взгляд. Магии в них было заключено столько, что воздух непрерывно вибрировал. Теперь-то Лунар знала, что Орфей не снимает своих цацек даже отходя ко сну.
“Пижон” — фыркнула она, не рискуя озвучивать вслух. Орфей мог быть каким угодно франтом и выпендрежником, но он все еще был угрозой, опасной и непредсказуемой.
— Еще какие-нибудь приметы?
Он явно был недоволен. Улыбка померкла, брови приподняты в нетерпеливом ожидании.
