С детских лет Андрей Миронов поддерживал по-настоящему теплые отношения со своим сводным братом Кириллом Ласкари. Правда, в силу того, что они жили в разных городах (один в Ленинграде, другой в Москве), их встречи были редкими и не столь продолжительными, как им того хотелось бы (чаще всего они встречались на каникулах). Однако каждый раз это были незабываемые встречи. Верховодил в них старший брат – Кирилл, который был большим затейником по части всевозможных игр. Но любимой их игрой все же была одна – джаз-оркестр. Правда, до настоящего джаз-оркестра коллективу двух братьев было так же далеко, как земле до неба. Обычно выглядело это следующим образом. Кирилл занимал место у рояля (он учился в музыкальной школе), а Андрей играл на ударных инструментах, которые заменяли ему… кухонные принадлежности – сковородки, кастрюли, кружки и т. д. Музыка, которую юные «джазмены» играли, могла вывести из себя любого слушателя. Больше всего от нее страдала мама Андрея, которая при первых же звуках этой «джаз-банды» либо затыкала уши, либо разгоняла музыкантов на все четыре стороны. Поэтому играть они старались в ее отсутствие. В отличие от жены, Александр Менакер относился к чудачествам своих отпрысков снисходительно – сам в детстве был точно таким же.
О том, каким Андрей Миронов был в первой половине 50-х, вспоминает его сверстница Елена Петрова: «Мы учились в соседней женской школе на Петровке (от мироновской школы ее отделял забор. – Ф. Р.). Через двор Миронова, проходной, мы с девчонками обычно шли на каток «Динамо». Я помню очень хорошо, как Андрей и еще трое ребят всегда ходили шеренгой посреди улицы, очень гордые, очень заносчивые, всегда ужасно воображали. Тогда мы одевались очень однообразно, серо, и все смотрели на Андрюшу Миронова, сына знаменитых артистов, как он одет! Ему покупали шикарные вещи, иностранные. К тому же он пересыпал свою речь английскими словечками, пел под Армстронга. Американец, одним словом. Рыжий, толстый, всегда с больной воспаленной кожей, он тем не менее производил на нас совершенно неотразимое впечатление. О нем все время сплетничали, им интересовались. Ему симпатизировали…»
В 1954 году в доме Менакеров – Мироновых появилась жутко дефицитная вещь – телевизор «КВН-49» с линзой. Если учитывать, что в огромной Москве подобных аппаратов было раз, два и обчелся (всего-то в сотне-другой семей), можно себе представить радость 13-летнего Андрея. Отныне он стал самым заядлым телеманом. По его же словам: «Родители редко бывали в Москве, много гастролировали. И мне было радостно видеть их по ТВ, хотя и не было оно так распространено, как сегодня. Я смотрел много спектаклей Художественного театра, Малого (тогда постоянно снимались спектакли театральные: с этого и начиналось ТВ), в частности „Ревизора“ с Ильинским, „Горе от ума“ с Царевым, Зубовым… Естественно, много фильмов, в том числе известных.
Помню одну из первых дикторов – Нину Кондратову. Как мы, зрители, всегда ждали ее появления! (В дальнейшем у этого диктора судьба сложилась наиболее трагично: во время прямого репортажа с ВДНХ Кондратову боднул бык и выбил ей рогом один глаз. За границей ей вставили искусственный глаз, но карьера ее на этом закончилась – Ф. Р.).
Однажды случилась беда: в пылу зрительского нетерпения, в таком, я бы сказал, раже, полез менять предохранитель. И так как стоял телевизор на неустойчивом столе, уронил его и разбил вместе с линзой! Потом в доме телевизора не было…»
В 1955 году в семью Менакеров – Мироновых пришло горе: умерла нянечка Андрея Анна Сергеевна Старостина. Ей было уже под девяносто, и, несмотря на то что в последнее время она часто жаловалась на здоровье, все считали, что до страшной развязки еще не близко. Но Аннушка сгорела в одночасье. Для всех это было страшной потерей, но особенно сильно переживал ее Андрей, для которого Аннушка стала по-настоящему родным человеком. С ее уходом он отчетливо ощутил, как от него ушло детство.
Между тем первая любовь пришла к Андрею Миронову в том же 1955 году. Она пришла к нему в образе его одноклассницы Гали Дыховичной. Вместе молодых людей свела школьная реформа: именно в том году 170-ю мужскую школу объединили с соседней женской школой, и в Советском Союзе возродились смешанные классы. С Галей Андрей был знаком и раньше: как мы помним, их родители дружили и соседствовали по дачному поселку писателей на Пахре (Галя – сестра ныне известного кинорежиссера Ивана Дыховичного и дочь того самого поэта и драматурга Владимира Дыховичного, который написал серию песен про маленького «почемучку» Андрюшу Менакера). Андрей и Галя вместе росли, однако любовь друг к другу к ним пришла только в школе.
Вспоминает Г. Дыховичная: «Андрей был не развязный. Не избалованный. В общем-то скромный и даже стеснительный. Он долго меня добивался. Наверное, год. В седьмом классе мы как бы приглядывались друг к другу, а дальше… Записки писали, стихи. Нет, не смешные, а про любовь. В конце десятого класса нас уже рассматривали как сложившуюся пару.
Подарки Андрей мне не дарил. Родители нас не баловали деньгами. Совсем другое время было – в кино ходили вскладчину, и подарки на свой день рождения я скорее получала от его родителей, но как будто от Андрея. Его родители, несмотря на то что семья была очень обеспеченной, деньгами не баловали.
Наш первый поцелуй был в школе. Андрей был сильно мной увлечен, хотя другим девчонкам он тоже нравился, и они к нему приставали. Но тогда я была уверена, что я у него одна. Андрей не был красавцем. Пухленький, точно такой же, как в своем первом фильме «А если это любовь?».
Первый раз мы откровенно друг другу признались в любви в Пестове, куда поехали навестить его папу Александра Семеновича. Мы плыли на пароходе, потом шли через лес, вокруг была такая красота… Ну и раскрылись друг другу. Красиво было, может быть, вы поймете, как это бывает…»
Принято считать, что чуть ли не с самого раннего детства Миронов мечтал стать артистом. Но это не совсем так. Ему всегда нравилось то, чем занимаются его родители, но он в то же время видел, каких огромных трудов им стоит актерская стезя. Поэтому были моменты, когда Миронов задумывался и о других профессиях. Правда, все они были связаны с искусством. Так, в старших классах школы он пробовал свои силы как художник, рисуя различные этюды. Затем увлекся стихами. А в конце обучения буквально заболел музыкой, джазом и даже играл в школьном оркестре на ударных инструментах. Его мечтой в те годы было купить импортную ударную установку, которую он присмотрел в знаменитом музыкальном магазине на Неглинной улице. Но этой мечте так и не суждено было осуществиться: Миронова окончательно и бесповоротно увлек театр. И первый раз он вышел на сцену в седьмом классе, играя в спектакле школьного драмкружка «Русские люди» по К. Симонову роль немца фон Краузе. Роль была очень живая: в ней Миронов яростно клеймил фашистскую Германию. Видимо, клеймил очень достоверно, если уже на следующий день, 7 ноября 1955 года, Миронов проснулся знаменитым. Он вышел погулять во двор, и тут же вокруг него собралась толпа сверстников, которая наперебой принялась хвалить его за вчерашний спектакль. Кто-то даже протянул Миронову леденец, что было проявлением самой высшей дворовой славы.
