Тони остановился пожать руку маркизу и его монарху. По молчаливому соглашенiю въ такихъ случаяхъ, какъ сегодняшній, съ эксъ-королемъ обращались, какъ съ рядовымъ членомъ клуба.
— Надѣюсь, все въ порядкѣ? — спросилъ онъ Тони. — Вашъ человѣкъ на высотѣ положенія? — Онъ довольно бѣгло говорилъ по англійски, но съ замѣтнымъ чужимъ акцентомъ.
— Конечно, — отвѣтилъ Тони, — Бэггъ въ такомъ хорошемъ состояніи, въ какомъ еще вообще не былъ. Для насъ нѣтъ ни малѣйшаго извиненія, если мы будемъ побиты.
Маркизъ Да-Фрейтасъ пускалъ клубы дыма.
— А, сэръ Энтони, — замѣтилъ онъ, — это одна изъ вашихъ національныхъ добродѣтелей. Вы, англичане, умѣете проигрывать. Быть можетъ, вы не воспринимаете пораженія такъ глубоко, какъ мы, южане.
Послышался громкій ударъ гонга, и оба боксера вспрыгнули со своихъ мѣстъ, чтобы продолжать борьбу.
Сдѣлавъ знакъ рукой, какъ бы извиняясь, Тони прошелъ впередъ къ своему мѣсту и сѣлъ рядомъ съ Доджи Дональдсономъ, который на подобныхъ вечерахъ исполнялъ должность церемоніймейстера. Онъ привѣтствовалъ Тони горячимъ пожатіемъ руки.
— Хорошо, что ты здѣсь, — сказал онъ. — Я чувствую себя спокойнымъ только тогда, когда вижу обѣ стороны вмѣстѣ. Все въ порядкѣ, надѣюсь?
— Поскольку рѣчь идетъ о насъ, — да.
Дональдсонъ съ удовлетвореніемъ потеръ руки.
— Это хорошо, — сказалъ онъ. — Самое позднѣе въ половинѣ десятаго они выступаютъ. Такимъ образомъ мы имѣемъ время. Алло! Посмотри на это, — прервалъ онъ себя. — Великій Боже, мнѣ кажется, что Альфъ сдался.
Одинъ изъ боксеровъ внезапно отступилъ и протянулъ руку къ своему противнику. Онъ какъ-разъ получилъ сильный ударъ въ животъ, который, очевидно, привелъ его къ убѣжденію, что боксъ — непріятное и переоцѣненное удовольствіе.
Хрюкнувъ отъ возмущенія по поводу такой дряблости, Дональдсонъ вскарабкался на эстраду, чтобы провозгласить своимъ зычнымъ голосомъ имя побѣдителя. Потомъ онъ представилъ публикѣ слѣдующую пару молодыхъ людей съ гибкими членами и выраженіемъ живости, которые сейчасъ же принялись съ освѣжающей силой и аккуратностью колотить другъ друга по головѣ.
Было уже четверть девятаго, когда кончилось и это состязаніе и начались приготовленія для главнаго событія сегодняшняго вечера. Принесли два ведра чистой воды и большую картонную коробку, въ которой находились двѣ пары новыхъ съ иголочки боевыхъ перчатокъ. Все это было поставлено въ серединѣ эстрады. Въ то время какъ какой-то дикаго вида человѣкъ топтался по эстрадѣ, растаптывая ногами маленькіе кусочки канифоли, Доджи Дональдсонъ снова взобрался на эстраду и, поднявъ руку, потребовалъ молчанія.
— Джентльмэны, — сказалъ онъ, — я имѣю удовольствіе сообщить вамъ, что комитетъ рѣшилъ дать побѣдителю сегодняшняго вечера возможность выступить противъ Джека Риверса, владѣльца Лондсдельскаго пояса тяжелаго вѣса.
Едва успѣли затихнуть апплодисменты, вызванные этимъ сообщеніемъ, какъ раздались новые, болѣе сильные, привѣтствовавшіе появленіе Тигра Бэгга и Лопеца. Они выступили съ разныхъ сторонъ. За ними слѣдовала маленькая армія секундантовъ. Послѣ того, какъ каждый вскарабкался въ свой уголъ, они поклономъ привѣтствовали публику, тщательно натерли свои ноги канифолью и потомъ усѣлись на маленькіе стульчики.
Затѣмъ послѣдовалъ цѣлый рядъ скучныхъ приготовленій. Бандажировка рукъ была тщательно проверена въ каждомъ случаѣ однимъ изъ секундантовъ противной стороны, въ то время какъ другой секундантъ открылъ картонный ящикъ, выбирая пару перчатокъ для своего борца. Послѣ большихъ хлопотъ перчатки были надѣты на соотвѣтствующіе кулаки, и оба боксера сидѣли въ купальныхъ халатахъ на плечахъ въ ожиданіи, въ то время какъ Дональдсонъ держалъ неизбѣжную вступительную рѣчь.
— Джентльмэны! Состоится борьба изъ 20 роундовъ, по 3 минуты каждый, между Лопецомъ-Молніей вправо отъ меня, и Тигромъ Бэггомъ слѣва. Судить будетъ мистеръ Дикъ Фишеръ.
Пожилой человѣкъ въ вечернемъ туалетѣ съ обвѣтреннымъ лицомъ, жесткими голубыми глазами и подбородкомъ острымъ, какъ носокъ ботинка, сталъ рядомъ съ Доджи Дональдсономъ на эстрадѣ и привѣтствовалъ публику хорошимъ кивкомъ головы. Это былъ бывшій чемпіонъ, аматеръ [2] Англіи и одинъ изъ лучшихъ знатоковъ бокса во всемъ мірѣ.
Раздался ударъ гонга, въ знакъ того, что нужно очистить рингъ, и рой секундантовъ понемножку исчезъ за канаты. Въ теченіе одной секунды оба боксера сидѣли другъ противъ друга подъ ослѣпительными лучами дуговыхъ лампъ, мѣря другъ друга взглядами. Второй ударъ гонга — и одновременнымъ движеніемъ оба вскочили на ноги и быстрыми, но въ то же время и осторожными шагами прошли въ середину ринга.
Это было прекрасное впечатлѣніе для каждаго изъ зрителей, обладавшего языческими наклонностями, чтобы любоваться формами человѣческаго тѣла, какъ таковыми. Оба были совершенно обнажены вплоть до пары совершенно короткихъ, синихъ трусиковъ, и съ гибкостью движеній двухъ молодыхъ пантеръ бросились другъ на друга. При немилосердномъ свѣтѣ дуговыхъ лампъ была ясно видна игра мускуловъ плечъ и спины. Свѣтлая кожа Бэгга создавала ослѣпительный контрастъ съ темной краской его противника, но что касается физическаго совершенства, то оба ни въ чемъ не уступали другъ другу. Нѣсколько секундъ они осторожно кружились каждый вокругъ другого въ поискахъ точки нападенія. Лопецъ, занявшій слегка согбенную позицію, былъ наиболѣе агрессивенъ. Онъ славился дикой безудержностью своихъ методовъ борьбы, и во время своего послѣдняго выступленія въ клубѣ онъ уже во второмъ роундѣ ударомъ „нокъ-аутъ,“ вывелъ своего противника изъ строя.
Но въ данный моментъ Лопецъ, впрочемъ, производилъ впечатлѣніе, какъ-будто онъ еще не зналъ какъ держать себя. Въ манерѣ Бэгга, казалось, не было ничего необыкновеннаго, но та почти презрительная легкость, съ которой онъ съ быстротой молніи нанесъ пару ударовъ влѣво, видимо, нѣсколько вывела его противника изъ равновѣсія.
Очевидно, ливадійцу уже стало ясно, что Бэггъ въ смыслѣ быстроты и ловкости былъ вполнѣ достоинъ его и что его обычная крутая тактика нападенія въ данномъ случаѣ все еще будетъ самой дѣйствительной. Онъ сдѣлалъ шагъ назадъ, слегка нагнулъ голову и прыгнулъ впередъ со злобностью дикой кошки, приготовивъ оба кулака къ удару.
Внезапность нападенія, вѣроятно, застала бы врасплохъ любого боксера, но съ Бэггомъ подобный методъ оказался недѣйствительнымъ. Съ быстротой молніи онъ отскочилъ въ сторону, и въ тотъ моментъ, когда звѣрь въ человѣческомъ образѣ прямо бросился на него, онъ правой рукой сверху быстро нанесъ ударъ, пришедшійся какъ-разъ въ подбородокъ противника. Ударъ былъ такъ вѣрно разсчитанъ и нанесенъ съ такой ужасающей силой, что Лопецъ свалился, какъ снопъ. Съ широко растопыренными руками онъ сдѣлалъ конвульсивный прыжокъ и потомъ опрокинулся на-земь, гдѣ и остался лежать въ видѣ тяжелой безформенной массы. На секунду вся зала какъ бы оцѣпенѣла отъ неожиданности. Потомъ, когда судья началъ отсчитывать роковыя секунды, раздался общій хриплый ревъ. Можно было различить голоса секундантовъ Лопеца, которые заклинали и ругали своего борца. Напрасно судья махалъ руками, требуя спокойствія для подсчета времени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
