- Глупые вещи ты делаешь. Совершенно глупые вещи. Вот, скоро станет снова лучше ... это пройдёт ... - Не смотря на мои страдания, я заметила, как кто-то держит мне голову и прижимает к затылку прохладное полотенце, даже гладит по спине. Это были не мама и папа, потому что оба громко ругались перед дверью моей комнаты, должны ли они предоставить меня самой себе или зайти, но папа добился своего.
- Она должна сама пройти через это, не то ничего не поймёт. Роза, нет, ты туда не зайдёшь! Не то мы больше никогда не сможем добиться от неё уважения! Это будет для неё уроком.
Только тогда, когда меня стало рвать лишь желчью, мой желудок постепенно успокоился, а рука на голове нежно убрала со лба вспотевшие волосы. В моей голове осторожно и вопрошающе заплескалась старая знакомая мелодия и подарила то, чего я жаждала уже в течение нескольких часов: Защищённость.
Who's gonna drive you home . . . tonight . . . You can 't go on, thinking nothing's wrang ... tonight ... Только теперь я поняла, что это были слёзы, которые я должна была пролить, чтобы боль в горле стала меньше. И я плакала. Половину ночи.
Глава 4
Кошка с похмелья
- Я не могу ... - Мой голос был лишь только хриплым карканьем. Я звучала так, будто мне сто лет и я вот-вот сделаю мой последний вздох. Было больно - дышать. В моём израненном горле, моих ушах, моей голове. Вообще моя голова - это было чудом, что я могла ей двигать - но когда я делала это, то сразу же наказывалась жестокой пульсацией в висках и затылке.
- Кто может веселиться и целоваться, тот может и ходить в школу, - дал безжалостно понять папа и забрал моё одеяло, так что я лежала перед ним в нижнем белье.
Это было не честно. Он не должен видеть меня такой, такой несчастной и полуголой, но я была слишком слаба, чтобы повернуться и вырвать его у него из рук. Вместо этого я зарылась головой ещё немного глубже в подушку. Потому что в моей подушке было темно, а всё яркое только ухудшало моё состояние.
- Вставай, Люси. Немедленно.
- Но я ...
- Можешь выбирать, повезу ли я тебя в школу в нижнем белье или ты сначала что-то оденешь. Через десять минут мы отправляемся. До скорого.
Измученно я застонала в подушку и проглотила грубое проклятие. Я знала, что Леандер был здесь, потому что после того, как папа вышел, чтобы подчёркнуто громко начать стучать посудой (ему что доставляло радость мучить меня?), я чувствовала, что за мной наблюдают. С трудом я пыталась, лежа в кровати и с закрытыми глазами, реконструировать, что случилось вчера вечером.
Ссора с мамой и папой и с Леандерм. Разорвала отношения с Леандером. Пошла на вечеринку к Сеппо. Узнала, что Билли переезжает. Увидела, что у Сердана есть девушка.
А потом ... потом ... потом там был этот тип, и он предложил мне маленькую бутылочку с водкой и ... и? Я напилась, позволила ему себя целовать? Украдкой я нащупала горящее место на шее, которое под моими пальцами, казалось, было слегка опухшим. О, чёрт, я не могла точно вспомнить, как это случилось. Только, что типа звали Яник, да, теперь я снова вспомнила - у него было неопределённое сходство с Леандером и Серданом.
Но было что-то ещё. Яник внезапно растянулся на траве, потому что Сердан ему врезал. Это был Сердан, кто привёл меня домой. Не сказала ли я ему что-то важное? Ещё раз я застонала; при размышлении моя голова болела, как будто все извилины мозга изранены.
Следующее, что я помнила, в любом случае происходило снова здесь, в нашей квартире. Меня рвало так, как будто я вот-вот отдам Богу душу, а мама и папа ругались перед моей дверью и ... кто-то держал мою голову. Охлаждал мой затылок. Убирал со лба волосы. Говорил со мной успокаивающе и нежно, пока я плача не заснула. Это не мог быть Сердан, мама и папа никогда бы этого не допустили. Кроме того, его, наверное, ожидали дома. Значит ... значит Леандер? Я не смогла подавить стона, когда поднималась с негнущимися суставами и оглядывалась. Леандер сидел на подоконнике, взгляд направлен в моросящий дождь, который окутал Людвигсхафен серой завесой. Его выражение лица: холодное, замкнутое, равнодушное. На меня он вообще не обращал внимания, как будто я только какая-то мебель, а не живое существо. Я что, всё себе только вообразила?
Я была пьяна, довольно сильно пьяна, и такое могло случиться, не так ли?
Ведро перед кроватью мне поставили мама и папа, а полотенце они тоже, наверное, положили на прикроватную тумбочку. Для всего остального не было доказательств. Когда я смотрела на Леандера, я не могла больше представить себе, что это было он.
Было всё, как и раньше. Леандер и я поссорились и расстались, мои родители были на меня рассержены, а теперь мне даже нельзя было ехать одной в школу на электричке.
Я всеми силами ухудшила мою ситуацию. Когда я одевалась замедленными движениями, мне пришлось несколько раз останавливаться и глубоко вдохнуть, чтобы головокружение в голове рассеялось, и мне не стало снова плохо, но папа ходил, со стучащими подошвами по коридору туда-сюда, и, давая однозначно понять, что он не собирался проявлять милосердия, и что я должна поторопиться.
Мама ещё даже не появлялась. Наверное, сегодня ночью она не спала ни одной секунды.
Для меня же казалось, спать было единственным толковым образом жизни в это утро. Леандер не двинулся с места, ни взгляда, ни слова сожаления, ни сострадания. Я тоже не смотрела на него на прямую. Но когда хотела выйти из комнаты, пошатываясь и полуслепая, он соскользнул с подоконника и вручил мне в руки мой собранный рюкзак.
Он показался мне чрезвычайно тяжёлым, но я взяла его и стояла спокойно, в то время как Леандер, молча, положил мне куртку на плечи. Несколько секунд я оставалась стоять и ждала, случиться ли что-то ещё, что покажет мне, что он сегодня ночью заботился обо мне. Я хотела уже повернуться к нему и посмотреть в глаза, как сквозняк на затылке подсказал мне, что он отошёл от меня и сел назад на подоконник.
Слишком страдая от похмелья, чтобы спросить, что всё это значит и почему он вёл себя так противоречиво, я прошаркала в коридор, позволила папе с поникшей головой, отвезти меня к катафалку и пыталась в течение пятнадцати минут, с железной дисциплиной, не наблевать на чёрные чехлы сиденья. Как и Леандер, папа тоже не сказал ни слова, после того, как мы подъехали к школе.
Он только открыл дверь, позволил мне выйти и сразу же снова исчез в машине, чтобы с визжащими колёсами умчаться прочь. Папа и визжащие колёса ... Он должно быть был бесконечно зол на меня. Когда я зашла в классную комнату, и прозвенел звонок, у меня выступил холодный пот.
Я не представляла себе, как должна буду выдержать это до обеда. При этом школа была ещё наименьшим злом, настоящий ужас будет ждать меня дома. Меры наказания от моих родителей и ледяное молчание Леандера. Я больше не могла пойти туда. Мне нужна была пауза от всего этого, нужно было отдохнуть, чтобы снова начать ясно мыслить. Как можно быстрее - даже если это было только на два-три дня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
